Уроки "рукопожатий в космосе"

Алексей Леонов (слева) и Томас Стаффорд с памятной табличкой в честь советско-американского совместного полета.
Фото NASA

35 лет назад, 17 июля 1975 года, в околоземном пространстве произошла стыковка двух пилотируемых объектов. Рядовое по стандартам космонавтики середины 1970-х годов событие, тем не менее привлекшее внимание всего мира. Впервые в космосе соединились американский «Аполлон» и советский «Союз». Совместный полет и подготовка к нему получили название ЭПАС (Экспериментальный проект Аполлон–Союз).

Преддверие полета

С самого начала космической эры деятельность США и СССР во внеземном пространстве была подчинена главной задаче, которую эти страны решали на международной арене с момента окончания Второй мировой войны: доказать свое превосходство. Соперничество между ними достигло такой степени, что получило название «холодная война». Освоение космоса как суммарное отражение научно-технической и экономической мощи государства было на острие этой конфронтации. «Космическая гонка», в особенности ее лунный этап, стала, таким образом, символом бескомпромиссной борьбы между СССР и США за главенство в мире.

Но в 1969 году президентом США стал Ричард Никсон, который решил перейти в отношениях с Советским Союзом «от эпохи раздоров к эпохе переговоров». По его мнению, космос, до этого олицетворявший жесткое противостояние между двумя странами, должен был стать не менее ярким показателем советско-американского сближения. К тому же главный приз в «космической гонке» – высадка людей на Луне и их благополучное возвращение на Землю – был уже выигран США.

Кремль положительно воспринял инициативу Вашингтона. Стыковка «Аполлона» и «Союза» на орбите могла продемонстрировать равновеликость американской и советской космической техники и, таким образом, несколько сгладить негативный эффект от проигранной СССР «лунной гонки». (По этой причине Москва без энтузиазма отнеслась к идее стыковки «Союза» со станцией «Скайлэб» – советский корабль невыгодно смотрелся бы на фоне американской «бочки», превышавшей его по размеру в несколько раз, хотя в своем стремлении сотрудничать NASA даже не исключало вариант периодической полной замены астронавтов на космонавтов на борту комплекса.)

Соглашение о широкомасштабном сотрудничестве в космосе, включая ЭПАС, было подписано в Москве Ричардом Никсоном и председателем Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным в мае 1972 года. Техническая реализация проекта была относительно проста. Как советский, так и американский корабль были готовы и многократно испытаны. Вся совместная инженерно-конструкторская деятельность свелась в основном лишь к разработке стыковочного узла, призванного соединить «Аполлон» и «Союз» на орбите, что и произошло в июле 1975 года.

Можно лишь добавить, что в процессе подготовки этого полета рассматривался вариант стыковки «Аполлона» со станцией типа «Салют». Однако данный проект был отклонен по технической причине: на советской станции отсутствовал второй стыковочный узел для приема «Аполлона» (к первому должен был быть пристыкован «Союз»).

«Замораживание» и «оттаивание»

В 1977 году президентом США стал Джеймс Картер, который повел «крестовый поход» за права человека в СССР и прочих социалистических странах и, кроме того, принял решение разместить американские ракеты «Першинг-2» в Западной Европе. Естественно, это привело к резкому охлаждению советско-американских отношений, еще более усилившемуся после ввода советских войск в Афганистан в 1979 году.

Соглашение 1972 года о двустороннем космическом сотрудничестве было, так сказать, со скрипом продлено в 1977 году на очередной пятилетний срок, хотя космические специалисты СССР и США были готовы не только продолжать взаимодействие, но и поднять его на новый уровень. Рассматривался даже вопрос о стыковке «шаттла» с «Салютом». Однако к моменту первого полета «челнока» в 1981 году подобный вариант совместного полета уже перешел в разряд нереальных, и вновь по политическим причинам.

В январе 1981 года президентом США стал Рональд Рейган, который, подобно своему предшественнику, также повел «крестовый поход», но уже против Советского Союза как «империи зла» в целом. Следствием этого стал новый виток холодной войны, воспрепятствовавший в 1982 году очередному продлению соглашения о сотрудничестве.

К этому времени в США уже была отработана практика использования космоса для того, чтобы доказывать превосходство над СССР, и Рейган объявил о начале работ по сооружению станции «Фридом». По словам Пегги Финарелли, занимавшей в то время одну из руководящих должностей в отделе международных связей NASA, строительство комплекса «было вопросом лидерства – тем, что естественно исходило из контекста холодной войны. Мы бросали вызов Советам в высотах космоса. Нам нужно было сказать, что «Фридом» будет больше и лучше советских космических станций».

Однако в январе 1984 года, буквально за несколько дней до официального объявления о программе «Фридом», представители американской космической программы без особой огласки предложили советским коллегам провести отработку аварийно-спасательной операции в космосе с участием «шаттла» и станции «Салют-7». По сценарию «челнок» должен был подойти к орбитальному комплексу на некоторое расстояние, после чего один из астронавтов с использованием средства для автономного передвижения в космосе подлетел бы непосредственно к станции. Затем он обхватил бы одного из членов экипажа «Салюта», к тому времени уже вышедшего за борт комплекса, и «отвез» бы его на «шаттл».

То, что Рейган через NASA обратился с подобным предложением к СССР в 1984 году, было не случайно. По мнению политолога Рэймонда Гартоффа, бывшего сотрудника Госдепартамента и ЦРУ, «в 1984 и 1985 годах происходил переход от конфронтации, возобновившейся в 1980–1983 годах, к возрождению взаимодействия и переговоров». Однако тогда Москва не выразила никакого энтузиазма по поводу этой идеи. Возможно, причина этого крылась в асимметричном распределении ролей, невольно подчеркивавшем лучшее качество американской космической техники: поскольку «челнок» приходил на помощь «Салюту», то получалось, что он явно надежнее последнего.

Сотрудничество как спасательный круг

Подлинный ренессанс советско(российско)-американского сотрудничества в космосе произошел лишь с окончанием холодной войны и распадом СССР. С одной стороны, Москва и Вашингтон потеряли политический интерес к использованию широкомасштабных космических программ в качестве доказательств своего превосходства. Утрата этого интереса, в свою очередь, привела к тому, что обе космические программы оказались перед угрозой значительного сокращения. Представителям космических секторов двух стран нужно было срочно найти альтернативу традиционной мотивации активной внеземной деятельности бывших противников по холодной войне. На помощь пришло сотрудничество.

С одной стороны, оно должно было стать ярчайшим символом начала новой эры в двусторонних отношениях, а с другой – помочь Соединенным Штатам «быстрее, лучше, дешевле» реализовать проект «Фридом» (оказавшийся перед угрозой закрытия из-за перерасхода средств и отсутствия реального прогресса в его осуществлении). Москва и Вашингтон благосклонно отнеслись к этой идее. В 1992 году было подписано российско-американское соглашение о сотрудничестве в космосе, предусматривающее в том числе полеты американских астронавтов на «Мире», а российских – на «шаттле».

В 1993 году Россия официально присоединилась к проекту Международной космической станции (МКС), ставшей преемницей «Фридом». Приглашение Москве стать участником данного проекта было также отчасти благодарностью Вашингтона за ее согласие не продавать Индии технологию криогенных ракетных двигателей.

Участие России в программе сооружения новой станции состоит из двух фаз. «Фаза I» («шаттл–Мир») уже завершилась, а «Фаза II» – непосредственное создание и эксплуатация МКС – продолжается поныне. Вторая фаза – это уже непосредственное строительство МКС, начавшееся в ноябре 1998 года запуском первого элемента станции – модуля ФГБ «Заря». Фаза эта включает изготовление и запуск модулей, а также предоставление транспортных услуг по доставке людей и грузов на станцию с помощью кораблей «Союз» и «Прогресс».

МКС – сложное, крупномасштабное сооружение, в обслуживании которого персоналу помогают многочисленные роботы. Фото NASA

Сотрудничество России и Америки в рамках проекта МКС проходило не всегда гладко. Отказы на «Мире» во время полетов на нем американских астронавтов, включая столкновение «Прогресса» со станцией в июне 1997 года, вызывали у конгрессменов желание досрочно закрыть программу «шаттл–Мир». Были проблемы и у «Фазы II». Россия неоднократно задерживала поставку для МКС модуля «Звезда», без которого постоянное обитание экипажа на станции было невозможно.

Американские конгрессмены предлагали лишить Россию статуса полноправного участника проекта МКС, низведя до положения подрядчика, которому просто заплатят деньги за его работу. До этого не дошло, ибо Россия, хоть и с четырехлетним, по подсчетам американских законодателей, опозданием, запустила «Звезду». Как обычно, сотрудничество усложнила политика. Так называемый «Иранский акт» 2000 года запретил NASA покупать какую-либо относящуюся к МКС космическую технику у России, если та будет продолжать сотрудничество с Ираном в ядерной сфере. Акт этот был значительно смягчен после принятого решения списать «шаттлы» к 2011 году, после чего у Америки не останется других способов доставлять своих астронавтов на МКС и обратно на Землю, кроме как на российских «Союзах».

Уроки и перспективы

Первый и главный урок – широкомасштабное сотрудничество с участием России работает лишь тогда, когда эта страна способна поставить в международный проект уже готовые элементы, причем способные к самостоятельному выполнению космических миссий. ЭПАС, «шаттл–Мир», МКС требовали минимум инженерно-конструкторского взаимодействия специалистов двух стран, сведенного в основном лишь к созданию интерфейсов для связи данных элементов.

В то же время есть классически неудачный пример совместной работы инженеров России и США, пытавшихся «с чистого листа» создать космическую технику. Это – RAMOS, или «Российско-американский спутник наблюдения». Данный проект осуществлялся с разной степенью активности с 1992 по 2005 год, но так и не вышел из проектной фазы (во многом из-за колоссальных трудностей, связанных с координацией инженерно-конструкторских подходов российских и американских специалистов), и в итоге был закрыт.

Что же касается расчетов на разработку совместно с США или с их западными союзниками, включая Японию, «прорывной» техники типа комплекса для межпланетных полетов, то данные надежды нужно отбросить как иллюзорные, способные лишь затормозить развитие российской космической программы. Ни одно из этих государств не заинтересовано в том, чтобы побуждать Россию создавать передовые технологии двойного использования.

Вашингтон пойдет на взаимодействие с Москвой в решении лишь тех задач, которые Россия способна решить самостоятельно. Это отчасти подтверждается опытом сотрудничества США даже со своими традиционными военно-политическими союзниками в рамках проекта «Фридом». Как отметил один из ведущих американских специалистов по космической политике США Говард Маккерди, Рейган пригласил в 1984 году европейские страны, Канаду и Японию принять участие в сооружении станции во многом из-за опасения, что они из «друзей и партнеров» Америки в космосе превратятся в ее «друзей и конкурентов».

Будучи не в состоянии остановить процесс превращения партнеров в конкурентов, Вашингтон решил его возглавить – политика, известная ныне как «лидерство через сотрудничество». Приверженность данному курсу подтвердил и президент Барак Обама в обнародованной 28 июня этого года новой «Национальной космической политике» США. В разделе «Международное сотрудничество» данного документа прямо говорится, что задача этого сотрудничества – «укрепить американское лидерство» и «увеличить американские возможности путем задействования имеющихся и перспективных космических возможностей союзников и космических партнеров США».

В настоящее время Соединенные Штаты не исключают участия других стран, в том числе и России, в создании «ключевых элементов» для будущих американских миссий в «дальний космос», которые, по плану Обамы, должны стартовать туда не позднее 2025 года. Следует, однако, иметь в виду, что доставка частей пилотируемых комплексов на околоземную орбиту для их последующей сборки также является «ключевым элементом» этих миссий. Такая доставка может быть осуществлена с помощью «Протонов», «Союзов» и «Прогрессов», и при этом, как отметил советник NASA Джон Логсдон, агентство не отойдет от своего принципа сотрудничества «каждый за свой счет». Это означает, что Россия, формально участвуя в миссиях в «дальний космос», будет тратить собственные средства не на создание новых технологий, а на сохранение своей научно-технической отсталости, что неизбежно, если российское участие будет сведено в основном лишь к предоставлению для данных миссий старых носителей и кораблей.

Разумеется, Россия может попытаться начать конструировать принципиально новую космическую технику со своими «нетрадиционными» партнерами, такими, как Индия, Бразилия или Китай, но с учетом ее заметно большего опыта в сфере разработки такой техники она будет создавать себе будущих конкурентов в космосе и на Земле, что противоречит долгосрочным российским интересам.

Второй урок – несомненная зависимость российско-американского сотрудничества в космосе от общего состояния двусторонних отношений. Не исключено, что в будущем в Белый дом придет администрация, которая решит поставить Россию «на место». При этом Вашингтон может свернуть или существенно ограничить взаимодействие двух стран в космосе, тем более что в США уже активно разрабатываются корабли, способные покончить с зависимостью Америки от «Союзов» и «Прогрессов». В этом случае Россия может остаться с элементами техники, разработанными для миссии, в которой по политическим причинам не сможет принять участия.

И, наконец, третий урок был недавно преподан Обамой, когда он «переложил» курс космической программы США с Луны на «дальний космос». До российско-американского сотрудничества в рамках лунной программы дело не дошло (хотя Роскосмос и предпринимал соответствующие попытки), но если бы это взаимодействие стало реальностью, то российская техника, созданная для данной программы, сгодилась бы лишь на то, чтоб стать музейным экспонатом.

Все эти уроки подводят к главному выводу: Россия должна быть в состоянии самостоятельно осуществить все те миссии, которые возможно реализовать, в том числе и с участием других стран. С одной стороны, это значительно повысит интерес потенциальных партнеров к сотрудничеству с ней, а с другой – обезопасит российские интересы в космосе от непредсказуемости международного сотрудничества.