Григорий Заславский
У Юрия Григоряна немалый опыт проектирования современных архитектурных комплексов.
Фото Zerkalo/PhotoXPress.ru
Говоря о новом инновационном граде Сколкове, никто еще не упомянул об архитектурных аспектах этой истории: впервые за много лет в России от первого и до последнего кирпича предполагается построить новый город. Корреспондент «НГ» Григорий Заславский встретился с известным российским архитектором, руководителем архитектурного бюро «Проект Меганом» Юрием Григоряном, среди построек которого дом в Молочном переулке, «деревня будущего» Барвиха Luxury Village и другие.
– Юрий Эдуардович, насколько в архитектурной среде есть любопытство к этому грандиозному плану? Ведь это же возможность для архитектора себя проявить? Или нет?
– Есть как минимум два взгляда на этот вопрос. Если архитектора рассматривать как человека, который стремится к престижным заказам, тогда этот интерес понятен и это – событие. Но до кризиса уже было достаточно много проектов подобных новых городов. Это понятно: заказчики шли сначала от одной квартиры, потом начали думать о домах, потом поняли, что могут уже оперировать районами, умножать их. Апогеем их деятельности стали проекты нескольких городов-спутников. Вышел целый номер журнала «Проект России», посвященный как раз таким городам – под Норильском, Екатеринбургом. Делали их в основном западные архитекторы, но эти города в первую очередь были интересны тем, что все они задумывались и проектировались рядом с уже существующими городами. Считалось, что с существующими городами мы не знаем, что делать, поэтому проще построить новые с нуля.
Но есть и другой аспект. Сам подход – появление такого города для умных – мне кажется неоднозначным. Практически это строительство шарашки, как в романе Солженицына «В круге первом». Так поступают в Индии, когда пытаются делать маленькие Америки для силиконовых мальчиков. Это скорее не архитектурная проблема. Это – культурный феномен. Он связан с тем, что в стране – в Индии или теперь в России – отчаялись найти старых людей и хотят сделать новых людей в новых городах. Чтобы молодежь жила отдельно от испорченных, коррумпированных старых людей и выросла непохожей на них. Чтобы хорошие чистые люди жили в новых чистых городах. В этом есть определенная наивность. А с урбанистической точки зрения – это достаточно известная архитектурная проблема строительства нового города. Она известна с египетских времен.
– Проблема идеи большого города?
– И проблема, и идея. Все это есть в истории градостроительства. Сегодня возможно построить новый город, только учтя ошибки предыдущих опытов. Это серьезная научная работа, которая предполагает феномен планирования и как социоурбанистического конструирования. Главное – решить: кто и как там будут жить.
– Мне кажется, одна из главных проблем таких городов, задуманных как нечто цельное и замкнутое, в том, что эти города так долго существовать не могут. Все равно окажется, что детей там на несколько тысяч больше и нужно построить еще один дом, и дальше все это застраивается обычными типовым домами, ну, как новосибирский Академгородок.
– Я там был в прошлом году – это замечательное, удивительное место. До сих пор вся эта градостроительная структура работает. Там портят, конечно, как везде, но сохранились зеленые прекрасные пространства, и там столько замечательных мест, что для архитектора просто бальзам на душу там быть. Дома для ученых все простые, нарочито пуританские по архитектуре. Я думаю, сегодня, если без лишнего пафоса относиться к этой проблеме, а руководствоваться жизнеустроительным стремлением, не амбиции архитекторов должны руководить этим процессом, а понимание общества, что оно делает. Строительство города – это политический акт.
– Ну так и у нас со Сколковом все решается на самом высоком уровне.
– У меня печальные прогнозы. Наблюдая, как происходит такого рода деятельность, не жду ничего интересного. Важный вопрос: насколько это должна быть закрытая территория? Или это строительство нового города, своего рода утопического края? Если мы ничего не можем поделать со старым обществом, построим новое! А какое оно?
– Но вот «Гараж» строился для гаража, Винзавод для винзавода, а сегодня, как в Европе, в Америке, мы видим, что эти пространства пригодны для искусства, для клуба...
– Хорошая архитектура с хорошим пространством всегда найдет себе применение. Если вы создаете правильное пространство, просто хороший жилой дом, как Жолтовский, то всегда люди будут в этих сотах гнездиться. Конечно, можно построить новый город просто как памятник сегодняшнему времени. Были бы какое-то отчетливое представление и воля.
– Представление – о том, что такое сегодняшняя архитектура?
– И сегодняшнее градостроительство – в первую очередь. Первый шаг – к архитектуре отношение не имеет. Архитектура – это дома, которые будут стоять на своих местах. Градостроительство – это то, о чем, к сожалению, сейчас у нас мало кто знает. Это в первую очередь политика. Это то, что сейчас происходит с Генеральным планом Москвы. Вдруг возникло экспертное сообщество, возникло представление о согласовании Генплана как о политической акции. Если этот новый город строится по некоей политической воле и эта политическая воля с умом, то она должна быть обеспечена экспертизой. Эксперты должны сказать, что возможно, что невозможно. А у нас, поскольку земля принадлежит властям предержащим, они, а не эксперты решают, что на ней делать.
– А с чего начинается город?
– Город начинается с вопроса о том, можно ли сегодня построить новый город. Позволяет ли сегодняшняя культура или цивилизация его построить наилучшим образом. Это просто кажется: есть деньги, есть земля, есть план – взял и построил. Надо предполагать проблемы, которые там возникнут. Например, что этот сателлит находится рядом с большим городом. Как будут выстроены отношения между чем-то маленьким и чем-то большим?
Градостроительство начинается не с планировки. Надо сказать: в этом городе будут жить такие-то люди, должно быть то, то... Будет у них свой театр? Или это будет только офисный город? Дома-коммуны, где будет питание централизовано? Понятно. Но должны быть дома и для семейных. Если привлекать из-за границы лучшие умы, им нужны будут парки и общественные пространства. А то понадобится еще и видимость демократии. Следовательно, надо знать, как этот город будет управляться. Кто в этом городе будет принимать решения – царь или коммуна? Или это будет город прямого президентского подчинения?
– Мне рассказывали, что вопрос о перекрытии подземного зала для Большого театра утверждали у президента...
– Это из анекдота. Как строить оперные залы, теперь знают все. Короче говоря, как выглядит новый город, пока непонятно. Надо начать с рассуждений о целеполагании... Или это будет обычный красивый микрорайон? Парк, бассейн, кафе, сто или двести домов, симпатичное место, где все захотят жить.
– Как практический человек вы понимаете, что не будут выбирать экспертов, которые в итоге долгих размышлений и мозговых штурмов скажут: нет, сегодня новый город построить нельзя.
– И я не говорю, что такой город невозможно построить, речь о том, как его построить наилучшим образом, так, чтобы это работало. Это такая американская модель мышления: вы думаете о том, что надо сделать для того, чтобы вещь работала, – если строите отель, думаете, как сделать, чтобы лучше работал отель. Это не вопрос архитектуры, хотя иногда из этого и получается наилучшая архитектура, как это вышло с нью-йоркскими небоскребами. Они порождены были ведь не художественной логикой – дома стали расти, им стали придавать форму. В этой прагматике есть поэзия, когда ты точно понимаешь, как это будет работать. Есть пешеходная улица, 12 метров ширины, и ты понимаешь, что, если смешать на ней столько-то магазинов, ресторанов, получишь соответствующую энергетику. Там будут сидеть люди, бегать собаки – как положено, будет весело, и это будет общественное пространство...
– То есть вы готовы увидеть в проекте этого города поэзию, но не видите прагматику?
– Поэзии там нет, я пока вижу только политическую волю – нужно построить такой объект. Людей это будоражит не с точки зрения архитектуры, а с точки зрения социальной. До того как возникает архитектор, должен быть клиент. В одном случае это клиент на частный дом, а здесь – на город. В данный момент, как я понимаю, рождается клиент. Если понятно, кто клиент, станет понятно, что вы делаете. Чтобы что-то начать делать, надо знать, как этот город будет управляться. Фактически надо построить мегаобщежитие с суперкомфортными условиями, где будет все, что надо человеку, чтобы он захотел там жить. А там абсолютно другая социальная атмосфера, за этим из России люди уезжают в Америку, Канаду. За свободой. Если, скажем, те, кто уехал когда-то из России, как предполагается, вернется назад, у них помимо патриотических соображений будет еще какой-то взгляд и на эту тему... Обычно «мозги» собираются вокруг университетов. Если этот город будет строиться по типу университета – это одно, если по типу индийских силиконовых городков, где просто создаются замечательные условия для жизни избранных, – другое.
– То, что в сибирском Академгородке есть...
– Там была иерархия – генералы, полковники, майоры, прапорщики, рядовые. Рядовым полагалась квартирка в хрущобе, а генерал от науки жил на своем гектаре... В новосибирском Академгородке человек сначала жил в маленькой квартире, а когда женился, переезжал уже в другую квартиру... Как в домах-коммунах: если ты кандидат наук, у тебя будет одна столовая, если просто младший научный сотрудник – другая, попроще. Но там цель была в основном в развитии науки, а здесь, насколько я понимаю, очень важен будет и прикладной, коммерческий потенциал. В Москве уже есть замечательные, удобные здания 60–70-х годов, огромные офисные панельные блоки институтов, которые просто можно модернизировать. Поставить хорошую мебель, создав таким образом огромные лофты для работы. Так инновационные компании во всем мире сейчас работают, и там почти в домашней, игровой среде работают сотрудники, совмещая работу чуть ли не с театральными постановками. Я хочу сказать: и старый город с советскими коробками вполне приспособлен для того, чтобы Москва вся стала такой силиконовой долиной в целом. Если бы строилось под Екатеринбургом или во Владивостоке, понятно, что эта штука относится к колонизации пространства, как сейчас строят университет на острове Русском. Но этот город будет построен под Москвой. Рядом с городом, который после всех потрясений превратился бог знает во что. И вдруг рядом с ним строится успех. Лучшие мировые умы и отечественные с ними построят идеальный город, прекрасный... И вот москвич туда приезжает┘
– Как в зоопарк...
– Там будет застройка не выше шести этажей, хорошие улицы с красивыми деревьями, ходят другие люди, есть велосипедные дорожки, парки с озерами – все будет устроено правильно.
Потом он вернется, начнет всем рассказывать, что был в Сколкове. Скажет: я не хочу жить в Москве, хочу в Сколкове. Там нет криминальной среды, там самоуправление, там мэр интеллектуальный человек... И все думают – 1/100 процента города, такое пятнышко, и там все-таки устроили нормальную жизнь. Смогли. А как же мы бьемся, 15 миллионов?! То есть строится некая модель идеальной жизни. Это очень важно, это может стать моделью для всей России, из которой затем «зараза» хорошей жизни разрастется по всей территории. Это было бы понятно. У меня нет никаких оснований не доверять людям, которые занимаются всеми проблемами будущего города. Я их не знаю, не знаю вообще ничего, что и дает мне право высказывать только общие мысли.
– Вы упоминаете американские, индийские такого типа города или городки. А что можно сделать нового – ведь если мы будем брать пример с того или другого, мы будем делать город не будущего, а прошлого...
– Все уже построенные города задумывались в докомпьютерную эру, это было бы хорошо понять тем, кто делает Сколково. Необходимо в том числе просчитать примерно тех конкретных людей, которые там поселятся, портреты жителей и их чаянья. Но это – 1% от всего исследования, которое необходимо провести, прежде чем что-либо начинать. До того как архитектор начинает проектировать, пишется эссе, повесть или рассказ об этом городе, сценарий поведения одного человека. Такая нескучная книжечка. Главное, что я могу предположить, – предстоит большая спешка, а в процессе спешки обычно отбрасывают все эти экзерсисы в части осмысления. И возникают люди типа военных, которые говорят: пора прокладывать сети и вообще давайте перейдем в практическую плоскость – нужно столько-то бетона, надо построить цементный завод, и пошли, погнали┘ Сроки поджимают, а они уже поджимают, думать некогда, ребята, думать не будем┘
– Город строится в том числе и для выдающихся иностранных ученых, можно предположить, что к процессу подключат и иностранных архитекторов. Что это может дать?
– Может дать иностранную архитектуру. Это не так плохо. Но если развивать в стране культуру, инновации, модернизацию, это не значит, что надо отрезать полностью архитектурный российский цех, какой бы он ни был, от этой работы. Поставить его в рамки правильным техническим заданием, создать культурного клиента и использовать для развития общественной архитектуры. Это зависит от политической воли – нужен продукт, любой ценой, в краткие сроки, по кратчайшему пути. Если известен портрет этого продукта – нечего рассуждать, все понятно.
– А конкурс нужен или нет? Последние конкурсы кончались ничем – Мариинский, гостиница «Россия»┘
– Это вопрос компетенции клиента. Конкурс – важная для профессиональной среды история, важная для оценки возможностей. Никто не скажет, что результаты конкурса надо немедленно строить. Проект Перро для Мариинского театра свидетельствует о слабом осмыслении его командой и клиентом важных проблем – климата, например, снега в наших широтах и так далее. Вообще очень сложно делать масштабные проекты. Сама по себе затея построить город – интересна. Интересно, что возвращается история с шарашками, потому что вся страна, выходит, оказалась непригодной для жизни, вернее, в ней ничего не получается. И надо построить новые места, пригласить новых людей и оттуда откуда-то, где они еще водятся, как зубров для разведения, привезти в это новое особое место. Потому что зубры не водятся где попало. Казалось бы, приезжали бы в Москву, работали бы, вот Москва и была бы тем самым Сколковом... А здесь надо конкурировать с какими-то мировыми научными центрами. Насколько это реализуемо? Бетон залить несложно, а вот что получится?
