Госкорпорации: не все точки над "i" расставлены

«Фабрика реформ» – за работой.
Фото с сайта ИнСоРа

В последнее время деятельность государственных корпораций все чаще привлекает внимание высшего руководства России и аналитиков. При этом целесообразность дальнейшего применения этого экономического инструмента и меры, необходимые для его совершенствования, оцениваются неоднозначно.

Впервые понятие «государственные корпорации» (ГК) появилось в Федеральном законе «О некоммерческих организациях» 1999 года. В нем ГК признавалась как «некоммерческая организация, учрежденная РФ на основе имущественного взноса и созданная для осуществления социальных, управленческих или иных общественно полезных функций». Первая ласточка – государственная корпорация «Агентство по реструктуризации кредитных организаций» (АРКО) возникла в 1999 году и просуществовала до 2004 года.

В период кризиса это агентство должно было заниматься санацией развалившейся банковской системы страны и, как считается, успешно выполнило поставленные задачи. В 2003-м появилась вторая ГК – Агентство по страхованию вкладов (АСВ).

Процесс создания госкорпораций перешел в активную фазу в 2007 году, в период, когда страна накопила огромные резервные фонды и правительство решило инвестировать деньги «в развитие России». В мае 2007 года в российское законодательство были внесены серьезные изменения, которые в каждом конкретном случае предоставляли госкорпорациям особые полномочия и особые условия работы. И за короткое время возникли ГК «Банк развития и внешнеэкономической деятельности» (ВЭБ) (май 2007 года), «Роснанотех» (июль 2007 года), Фонд содействия реформированию ЖКХ (июль 2007 года), «Олимпстрой» (октябрь 2007 года), «Ростехнологии» (ноябрь 2007 года) и «Росатом» (декабрь 2007 года). В декабре 2007 года президент Владимир Путин одобрил также предложение Минтранса о создании ГК «Автодор», но до Госдумы РФ законопроект дошел только в 2009 году.

Было принято решение, что госкорпорации единолично распоряжаются переданной им собственностью, которая с момента передачи перестает быть федеральной. ГК не могут быть признаны банкротами, на них не распространяются общие правила контроля за НКО, положения о раскрытии информации, они были выведены из-под контроля государственных органов и подотчетны только президенту РФ.

Действительно, активы, переданные новоиспеченным ГК, впечатляли. При создании «Росатом» завладел активами в 1 трлн. руб. ВЭБ получил имущества на сумму до 250 млрд. руб. Фонд содействия реформированию ЖКХ – 240 млрд. руб., «Олимпстрой» – до 200 млрд. руб., «Роснанотех» – 130 млрд. руб. «Ростехнологии» поглотили концерн «Рособоронэкспорт», субхолдинг ОАО «Оборонительные системы», лизинговую компанию «Оборонпромлизинг», АвтоВАЗ, титановую корпорацию «ВСМПО-АВИСМА» и т.д. В целом шесть ГК в 2007 году получили госимущества примерно на 2 трлн. руб. Это был тектонический сдвиг в нашей экономике.

Тандемное решение

Как возникла идея создания госкорпораций? В 1990-е годы была реализована наивная идея всемогущей «невидимой руки рынка». Считалось, что нам достаточно естественных преимуществ в виде больших запасов нефти и газа. На самом деле в СССР существовали очень неплохие высокотехнологические отрасли: машино-, судо-, самолетостроение и др., которые при определенных усилиях государства могли бы успешно конкурировать на мировом рынке. Но в результате рыночных реформ у нас распались крупные отраслевые объединения, в то время как во всем мире концентрация производства и капитала, наоборот, нарастала. А с гигантами могут бороться только гиганты. Поэтому нужно было либо похоронить отечественную промышленность окончательно, либо создавать своих «монстров». Требовалось по этому поводу принять системное решение, и оно было принято.

Госкорпорации явились неожиданно: их не было ни в разработках МЭРТа до 2020 года, ни в трехлетнем плане Минфина, а «именные» законопроекты об учреждении каждой ГК, за исключением первых двух, обсуждались в пожарном темпе (от месяца до полутора). Но это была вполне продуманная реакция власти на продолжающий укореняться сырьевой статус-кво России, чему способствовали семибанкирщина и олигархат 90-х, признание в том, что «так дальше жить нельзя», и логичная попытка отвернуть хозяйство в сторону развития на инновационной основе. Власть созрела и поняла, что частный капитал не стремится туда, где быстрыми деньгами не пахнет. Да и сам его приход – еще не гарантия избавления от дефектов хозяйственного развития, что видно на примере автомобилестроения и станкостроения. Выжавший последнее из «Ижмаша» самарский «СОК» – яркое тому подтверждение.

Госкорпорации создавались в то время, когда президентом еще был Владимир Путин, и ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы этот проект увидел свет. Именно он, например, поставил точку в споре о вопросе, какие активы передавать «Ростехнологиям». Госкорпорациями после этого попрекали Россию не только Международный валютный фонд и Всемирный банк, но и лидеры многих западных государств. Но проект был реализован. Нынешний президент Дмитрий Медведев также поддержал эти глобальные преобразования. В июле 2009 года глава государства утвердил закон о создании государственной компании «Российские автомобильные дороги», которая будет развивать сеть автомобильных дорог и придорожную инфраструктуру. В соответствии с его указами наполнялись конкретными активами госкорпорации, в частности «Росатом» и «Ростехнологии».

Если видеть высокий государственный смысл в действиях власти, то отведенные госкорпорациям сектора – от банковского дела, консалтинга, финансового посредничества, распределения госсредств, строительства и эксплуатации олимпийских объектов до выработки электроэнергии на АЭС, производства ядерных материалов, продукции оборонки, авиа- и судостроения – позволяют предположить намерение создать некий новый каркас российской экономики. Более современной в широком значении слова и адекватно отвечающей стратегическим интересам не только развития, но и самого исторического существования России. Что можно только приветствовать.

Олигархический протест

Но идея госкорпораций шла вразрез с либеральной и экономической моделью, что дало повод либерально настроенным экспертам утверждать, что система ГК – это в лучшем случае государственный капитализм, в худшем же – «новый феодализм» со своей «системой кормлений» и единственным сувереном.

На обвинения в построении «госкапитализма в России» Владимир Путин ответил на итоговой пресс-конференции еще в феврале 2008 года: «Мы будем стремиться к тому, чтобы в течение нескольких лет после серьезных капиталовложений со стороны государства, после поднятия технологического уровня и капитализации этих компаний постепенно выводить их на IPO и делать частью рыночного хозяйства... Мы не собираемся переходить к государственному капитализму ни в коем случае».

Но вал публикаций в прессе, аналитических докладов, экспертных оценок с критикой главной экономической идеи тандема Путин–Медведев продолжился. Почему-то во время дискуссий о госкорпорациях зачастую звучат бездоказательные заявления, что они выведены из-под налогового и финансового контроля, подвержены коррупции, а главное – такая форма хозяйствования противоречит духу рынка.

Но давайте посмотрим, кто конкретно стоит за этой критикой.

В последнее время самые шумные информационные бои с госкорпорациями ведет созданный с год назад Институт современного развития (ИнСоР), возглавляемый Игорем Юргенсом. ИнСоР провозгласил себя «фабрикой реформ» и «мозговым центром» верховной власти России.

Среди наиболее знаковых заявлений следующие: «На месте государства следовало бы внимательно подумать, нужно ли нам так много госкорпораций и как их лучше использовать. На данном этапе надо дать шанс «Роснано» и «Росатому». Насчет остальных существует 150 способов, как поступить: акционировать, продать непрофильные активы и заняться профильными, оставить себе 25%, а остальные продать».

Те же люди в 2005 году, когда состояли в руководстве РСПП, говорили следующее: «Властям достаточно заниматься сферами, критически важными для национальной безопасности, и секторами, в которых сроки окупаемости инвестиций и горизонт стратегических решений превышают на данный момент возможности частного бизнеса. К примеру, развитием космоса, фундаментальной науки и образования, реализацией крупных инфраструктурных проектов. Все остальное предприниматели готовы взять на себя. Бизнес-сообщество примет инициативу в свои руки, само определит точки роста, которые при переходе к инновационной области экономики могут стать самыми неожиданными».

С тех пор у российских олигархов явно прибавилось роскошных яхт, личных самолетов, шикарных вилл на различных взморьях и футбольных клубов. «Точки роста» действительно оказались неожиданными, затаившимися где-то в офшорах, но ничего общего не имеющими с ростом российской экономики в целом.

Так и хочется сказать, что лоббистам с большими связями в олигархических кругах и транснациональных зарубежных компаниях лучше бы «внимательно подумать», как использовать успешный западный опыт госкорпораций, которые в том или ином виде существуют в США, Бразилии, Мексике, Великобритании, Германии, Канаде, Италии, Финляндии, Норвегии, Китае, Индии, Южной Корее, Японии.

Успешный опыт

Немецкий институт развития Kreditanstalt fur Wiederaufbau (KfW), который послужил одним из образцов для разработчиков концепции российского ВЭБа, успешно функционирует несколько десятков лет. За основу создания ВЭБа в России была взята модель банка «второго уровня», не конкурирующего с коммерческими банками ни в сфере привлечения, ни в сфере размещения средств и действующего в рамках особого нормативно-правового поля. Смысл формирования такого особого поля – предоставление ВЭБу возможности финансирования крупных и рискованных проектов при поддержании устойчивости за счет льготных механизмов капитализации. Именно такой модели придерживается большинство наиболее успешных банков развития за рубежом – уже упоминавшийся немецкий KfW, бразильский BNDES, Банк развития Японии, мексиканская Национальная финансовая корпорация и др. К слову, во многом благодаря поддержке бразильского банка развития ныне всемирно известный бразильский авиапроизводитель Embraer сумел в свое время выйти из затяжного кризиса и создать семейство реактивных региональных самолетов ERJ-145/135, сделавшее ему имя на мировом рынке.

«У нас, насколько я мог заметить, критика госкорпораций ведется с точки зрения сторонников либеральной рыночной экономики, – говорит генеральный директор одной из первых и самых успешных российских госкорпораций – Агентства по страхованию вкладов Александр Турбанов. – Они говорят, что такая форма противоречит духу рынка. Ну, если встать на их позицию, то США давно идут не по рыночному пути. Там более 200 лет уже используется такая форма. Для нас самый яркий пример – Федеральная корпорация страхования депозитов, созданная для преодоления последствий Великой депрессии. Это эталон для многих стран, создававших системы страхования вкладов».

В 1948 году в Италии была создана Finmeccanica (правительству Италии принадлежит 33,73 % акций) как финансовая компания, а в 2001 году стала своего рода прообразом «Ростехнологий». «Система управления аналогична нашей на 95%, примерно те же и направления деятельности, – утверждают представители «Ростехнологий». – Мы были там и видели предприятия. Они уникальные, фантастические. Построены за два года в чистом поле. Компания имеет большие активы в Англии, США, Германии, ЮАР. По сути, это международный холдинг, основанный на оборонном комплексе. Такие же BAE Systems в Англии, Thales во Франции (правительству Франции принадлежит 27,1% акций)».

Если говорить о «Росатоме», то стоит вспомнить, как в октябре 1945 года Шарль де Голль подписал декрет о создании Комиссариата по атомной энергии (КЕА) – легендарной организации, стоящей за всеми французскими ядерными проектами. Ядерная отрасль во Франции всегда находилась под контролем государства. В 1973-м, когда нефтяной бойкот арабских стран повысил цены на черное золото в шесть раз и вверг страны Запада в затяжной кризис, Франция благодаря дальновидному решению своего президента вышла из опасной ситуации без потерь, что побудило преемников де Голля – его соратника Жискара д’Эстена и противника Франсуа Миттерана – продолжить курс на «атомизацию». В 1974–2001 годах в развитие французских АЭС было вложено почти 200 млрд. долл. В итоге производство атомной энергии за этот период выросло в 21 раз – с 20 до 425 тераватт-часов. Сегодня 59 французских реакторов обеспечивают Франции 78% электроэнергии – больше, чем в любой другой стране мира. Полученные от продажи электроэнергии средства КЕА всегда использовала для технического перевооружения отрасли. Не строя сейчас новых АЭС, французы не сидят сложа руки – они разрабатывают новые реакторы четвертого поколения, более безопасные и производительные. А перед французскими учеными уже стоит новая задача – освоение термоядерной энергии, которую многие считают главным средством решения энергетических проблем человечества.

Если говорить о сверхзадачах российских госкорпораций, то можно вспомнить успешный многолетний опыт японских кэйрэцу Mitsubshi, Mitsui, Sumitomo, Fuyo и южнокорейских чеболей, которые вывели экономику своих стран на заоблачные высоты.

Впрочем, критики в своих экспертных докладах не только не хотят вспоминать весь этот положительный мировой опыт, но не желают замечать и первых успехов наших госкорпораций. А они есть и достойны внимания.

Первые «малозаметные» успехи

Научный совет «Роснано» одобрил участие в финансировании проекта «Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах» (European XFEL) на базе немецкого исследовательского центра физики элементарных частиц DESY. Лазерная установка длиной 3,4 км будет построена в подземном тоннеле в Гамбурге. Общий бюджет проекта – 1,1 млрд. евро. У технологии XFEL российское происхождение: она была разработана в 1980-х годах в новосибирском Институте ядерной физики. Технология предназначена для получения мощных ультракоротких рентгеновских импульсов, с помощью которых можно будет получить трехмерные структуры большего числа биомолекул, чем это возможно сегодня. Такие модели могут применяться в медицине и материаловедении. «Роснано» будет представлять Россию. Первый транш составит 3 млрд. руб., остальная сумма будет перечислена до 2016 года. Взамен «Роснано» получит долю в создаваемой некоммерческой корпорации European XFEL.

Компания «ТВЭЛ» не так давно заключила договор со словацкой компанией «Электраль» на строительство энергоблоков для местной АЭС и последующую поставку ядерного топлива. Сумма контракта составляет около 4 млрд. евро. В свою очередь, американская Westinghouse, участвовавшая в тендере, заявила о своем крайнем разочаровании его итогами. По словам представителя Westinghouse, победа российской корпорации обусловлена поддержкой со стороны «Росатома», который обеспечил «ТВЭЛу» доступ к дешевому урану и мощностям по обогащению, что позволило сделать российское предложение более привлекательным.

Госкорпорация «Росатом» подписала соглашение с правительством Калининградской области о строительстве Балтийской АЭС. Предполагается, что станция будет построена к 2015 году и будет расположена в Неманском районе, примерно в 15 км от Немана. Объем инвестиций в строительство Балтийской АЭС оценивается приблизительно в 5 млрд. евро.

В марте 2009 года концерн Siemens и «Росатом» подписали меморандум о намерении создать совместное предприятие по производству оборудования для АЭС. Накануне этого Siemens объявил о выходе из совместного предприятия с французской корпорацией Areva. По оценке специалистов, это сотрудничество привлечет в Россию заказы на десятки миллиардов евро. Siemens и «Росатом» подпишут договор о создании СП до конца текущего года.

Корпорация ВСМПО-АВИСМА также недавно объявила об открытии совместного предприятия с UralBoeingManufacturing (UBM) в г. Верхняя Салда (Свердловская область). Новый завод, оснащенный самым современным оборудованием и технологиями, будет заниматься механической обработкой титановых штамповок для самого передового самолета в современной гражданской авиации – Boeing 787 Dreamliner и для российских авиалайнеров.

Объем экспорта российского оружия по итогам 2009 года увеличится на 700–800 млн. долл. В 2008 году «Рособоронэкспорт» продал вооружения и военной техники на рекордную сумму в 6,75 млрд. долл. Портфель заказов «Рособоронэкспорта» составляет 27 млрд. долл. Россия в настоящее время осуществляет поставки оружия и военной техники в 80 стран мира. Половина объема российского экспорта вооружений и военной техники приходится на авиацию.

Не замечая этих важных сдвигов, либеральные эксперты продолжают выдавать желаемое за действительное – свои желания разгромить госкорпорации в интересах олигархов старой формации за инициативы сверху.

21 октября состоялась встреча президента РФ Дмитрия Медведева с представителями Российского союза промышленников и предпринимателей, на которой, в частности, обсуждалась и судьба госкорпораций. Некоторые СМИ в своих материалах по итогам встречи «поторопились» сообщить о том, что глава государства якобы предложил немедленно отказаться от госкорпораций (Carthago delenda est).

Если же обойтись без посредников и прочитать стенографический отчет, то обнаружится, что Дмитрий Медведев всего лишь согласился с мнением Владимира Путина об акционировании госкорпораций, высказанным там еще в феврале 2008 года. «Это не значит, что завтра их нужно закрыть, они будут работать – вот что на самом деле заявил на последней встрече с «капитанами» бизнеса из РСПП нынешний президент РФ Дмитрий Медведев, при этом подчеркнув: – Кризис показал, что все наши стремления, допустим, где-то отказаться от государственного присутствия стали несостоятельными».

Так что не стоит торопиться с окончательными выводами.

В условиях экономического кризиса огромные средства, выделенные бюджетом госкорпорациям, стали вызывать недовольство российской бизнес-элиты. В конечном итоге это вылилось в поручение Дмитрия Медведева правительству, озвученное в Послании Федеральному собранию, определиться с будущим госкорпораций до марта 2010 года. Однако даже слова президента России о «бесперспективности такой формы, как госкорпорации» не стали триумфом для либеральных экспертов.

Когда вопрос был переведен из области теории в практическую плоскость, оказалось, что их срочная ликвидация, как и изменение юридического статуса или формы собственности, не решает структурных проблем российской экономики, для преодоления которых и задумывалось большинство госкорпораций. Скорее наоборот – создает новые. Проблемы не разрешить изменением формы собственности. Скорее всего они будут только усугубляться.

А обвинения в неподконтрольности и неэффективности можно предъявить любой государственной и частной компании. Во всяком случае, львиная доля воровства в нашей экономике как раз приходится на «частников».

Что даст поспешное изменение статуса госкорпораций бюджету и населению – не ясно. Противники госкорпораций цифр никогда не приводили и, судя по всему, намеренно замалчивали этот очевидный вопрос, вводя президента в заблуждение. Риторика об уменьшении роли государства в экономике в условиях кризиса имеет конкретную цену. Глава ВЭБа Владимир Дмитриев заявил, что готов к акционированию «хоть завтра», но приведение деятельности Внешэкономбанка в соответствие с банковским законодательством обойдется бюджету в триллион рублей и три года работы. Глава Минфина Алексей Кудрин тут же поспешил заявить, что на 2010 год эти средства не запланированы.

С «Ростехнологиями» ситуация выглядит еще более запутанной. Эта госкорпорация выполняет, по сути, функции инвестиционного банка для более чем 400 предприятий, главным образом ОПК, практически все они находятся в удручающем финансовом состоянии. Выгода от их акционирования для общества в данном случае не очевидна, особенно в плане социальных последствий. Председатель комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгений Федоров видит в случае акционирования риск окончательной утраты российских технологий, интеллектуальной промышленной собственности.

Став акционерным обществом, «Ростехнологиям» придется жить по обычным корпоративным законам. Например, потерять иммунитет к банкротству. Практически все предприятия госкорпорации должны банкам, и новая госкомпания будет убыточной. Тогда предприятия по рыночным законам будут закрыты, а люди – выброшены на улицу.

Продажу убыточного предприятия, пусть даже по символической цене, эффективному частному собственнику можно только приветствовать, но в реальности способность и желание крупного отечественного бизнеса модернизировать предприятия вызывают обоснованные сомнения. На это у финансово-промышленных холдингов сегодня просто нет денег. И если бы не ВЭБ, который по решению государства стал выполнять роль «скорой помощи» для крупного российского бизнеса, многим частным «эффективным собственникам» грозило бы банкротство.

Поспешная приватизация по образцу 90-х годов оборачивается убытками для государства и ведет к коррупции. Призывая к скорейшей ликвидации госкопрораций, стоит помнить, что кроме традиционной схемы «обанкротить и распилить» бизнесу предложить предприятиям, входящим в «Ростехнологии», пока нечего. Ни новых технологий, ни инвестиций, ни тем более средств, которых у бизнеса сейчас нет.

Теперь, когда президент выразил свою политическую волю, реформирование госкорпораций стало вопросом времени. Хочется надеяться, что руководствоваться будут на практике экономической и социальной целесообразностью. Это будет непросто. Время, которое президент выделил экспертам на теоретическую проработку конкретных предложений в рамках публичных дискуссий и консультаций, потрачено впустую.

Советники и помощники не просчитали, а может быть, и не хотели учитывать, что новый статус госкорпораций станет сдерживающим фактором для иностранных инвестиций. Ведь обещанные, в том числе во время недавнего визита президента в США, кредиты и инвестиционные вливания вряд ли последуют, по крайней мере до тех пор, пока не будет четкого ответа – кому давать? И главное – кто будет отдавать? Нашим «частникам» уж точно не дадут. Одному богу известно, сколько они уже растащили кредитов по офшорам. А это многомиллиардные суммы, которых, по всей видимости, опять недосчитается российская экономика, во всяком случае, в ближайшее время.

Приходится констатировать: вопрос реформирования госкорпораций стал удобной площадкой для собственного пиара людей, демонстрирующих собственную близость к президенту (а чаще всего – свою некомпетентность) и позиционирующих себя чуть ли не как либеральное «теневое правительство».

Об опасности такого необдуманного и не основанного на серьезных расчетах популизма государственных чиновников предупреждал своих коллег с трибуны съезда Союза промышленников и предпринимателей Алексей Кудрин в апреле этого года. «Приятно быть либералом, но либеральный подход предполагает сбалансированность экономики», – ответил вице-премьер главе РСПП Александру Шохину. Иначе последствия могут быть крайне серьезными.

Говорить, как будет происходить процесс акционирования, пока сложно, стоит дождаться предложений правительства. Пока на данный момент происходящее больше напоминает попытку избавиться от неудобного термина. Так как за такой короткий срок, который отведен реформе госкорпораций, может измениться только форма, но не содержание.