Александр Караваев
Конфликты на постсоветском пространстве лишили крова тысячи людей.
Фото Андрея Соловьева (НГ-фото)
После всех трагедий и войн периода распада СССР в России подзабыли те конфликты, которые послужили его роковыми изломами. Трагедия, случившаяся в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года в одном из городов охваченного войной Карабаха, – среди самых колоссальных по числу гражданских жертв. Там и тогда армянские вооруженные формирования при поддержке техники и личного состава 366-го мотострелкового полка бывшего СССР осуществили атаку на Ходжалы. В результате обстрела жилых кварталов и гражданского коридора для беженцев погибли 613 мирных жителей города, включая женщин и детей, а также умерших от обморожения при бегстве. Все это произошло за одну ночь. Тот факт, что мы имеем дело с конкретным военным преступлением и жесточайшим проявлением этнической чистки, не отменяет и того, что это трагическое событие новейшей истории стоит в ряду прочих трагедий и преступлений, случившихся как в результате действия, так и бездействия властей позднего СССР. Рассмотрим трагедию Ходжалы с разных аспектов.
Эпизод этнической чистки периода распада Советского Союза
Одна из причин разраставшихся конфликтов распада СССР – вакуум центральной власти. Когда в условиях этнополитического кризиса более половины активности региональных силовых структур осуществляется под диктовку местных реалий исходя из интересов многочисленных местных лидеров, катастрофа неизбежна. К концу 1991 года (напомним, что после августовских столкновений на улицах Москвы сил ГКЧП и защитников Белого дома судьба СССР была фактически предрешена) многие подразделения Советской армии на территории Карабахского региона оказались фактически двойными заложниками: и как вольные и невольные участники конфликта, и как военнослужащие несуществующей армии, ставшие перед выбором решать свою судьбу своими силами. Многие пошли по пути приватизации своего армейского и иного силового ресурса.
Так, в Ханкенди с августа 1988 года базировался 366-й мотострелковый полк. В 1991–1992 годах офицеры этого полка начали помогать армянам. В то же время военнослужащие подразделений 23-й дивизии в Гяндже стали оказывать содействие азербайджанским силам. Кстати, известный российский генерал Владимир Шаманов также в 1991-м находился в Гяндже, командуя 328-м парашютно-десантным полком 104-й дивизии ВДВ. Дивизия была выведена из зоны конфликта в 1993 году и, по мнению ряда наблюдателей, сыграла активную роль в поддержке азербайджанской обороны. Однако в целом по ходу конфликта технических средств и живой силы, ввиду явной политической поддержки извне, оказывалось больше у армянской стороны.
Как вооружались местные региональные армии? Оружие либо покупалось, либо отнималось силовым захватом. В книге известного хроникера карабахского конфликта британского исследователя Томаса Де Ваала приведен типичный эпизод: в одном армянском селении местные «партизаны» окружают около сорока солдат внутренних войск МВД СССР, им на выручку приходят бойцы регулярной советской 23-й дивизии. Путем переговоров и уступок омоновцы освобождены. Однако не всегда подобное дело заканчивалось миром.
Министерство обороны СССР, лишь отчасти контролируя собственные силы, почти не контролировало и тем более не влияло на реальных участников боевых действий. В то же время местные командиры ополченцев воевали не только друг против друга, но и за власть у себя в республиках. Частично из подобных отрядов формировались национальные армии Азербайджана и Армении. Местами эти формирования вообще не контролировались из Баку и Еревана, приобретая очевидно криминальный характер. Карабахский конфликт, как воронка, втягивал окружающее пространство. Например, Аликрам Гумбатов, один из лидеров Народного фронта Азербайджана, привел из Карабаха в родной город Ленкорань на юге страны у границы с Ираном собственную армейскую бригаду. В условиях хаоса этот полевой командир реально претендовал на верховную власть если не во всей стране, то над значительным регионом точно. Хаос продолжался до возвращения Гейдара Алиева в Баку. То же самое происходило с другой стороны карабахского фронта – в Армении. Вооруженные националисты фактически диктовали политику всей Армении, втягивая ее в войну.
Конфликт протекал стихийно, импровизированно. Отсутствие каких бы то ни было правил и обязательств делало его крайне жестоким, архаичным. Наблюдатели международных организаций подчеркивали обыденность практики отрезания ушей убитых врагов в качестве военного трофея. Жестокость присутствовала во многих войнах, тем более носивших межэтнический характер. Иногда карабахский конфликт по своей жестокости и масштабам воинских преступлений сравнивают с войной в Чечне. Но если Россия, наказывая боевиков, также нашла в себе силы осудить полковника Буданова и «будановщину» в своей армии, то преступления карабахской войны по-прежнему вопиют правосудию, но так и остаются не услышаны┘
О том, что случилось в Ходжалы, написано много. При желании можно найти и прочитать различные свидетельства (наиболее полный объем присутствует в докладе российского общества «Мемориал»). Риторический вопрос – зачем? То есть зачем был нужен расстрел сотен мирных жителей и глумление над телами? На это нет ответа, так же как в других подобных случаях в истории. Зачем гитлеровцы сжигали белорусские, украинские и прочие славянские деревни? Зачем союзникам нужна была бомбардировка Дрездена? Зачем американские военные уничтожили напалмом вьетнамскую деревню Сонг Ми вместе с ее жителями? Зачем нужны были фильтрационные лагеря в Чечне?
В одном случае это целенаправленная политика государства, в другом – месть и жажда расплаты, прикрытая якобы военной необходимостью. Один армянский полицейский в интервью американскому журналисту Полу Куинн-Джаджу упомянул, что день атаки на Ходжалы был, вероятно, выбран и увязан с армянскими погромами в Сумгаите, случившимися четырьмя годами ранее. Он указал, что многие участвовавшие в нападении на Ходжалы «были родом из Сумгаита и других подобных мест».
Можно винить или оправдывать центральное руководство в Москве за политическое бессилие, допустившее за несколько лет целую серию массовых взрывов этнического насилия на крохотном пятачке. Экзаменует сама история – если власть слаба, она обречена рухнуть.
Бремя России
Чтобы понять, каким образом трагедия Ходжалы в частности и карабахский конфликт в целом касаются сегодняшней России, необходимо сделать некоторое отступление в историю советского наследства. Последние сто лет были страшными годами для всего человечества. Многие народы были поставлены на грань уничтожения. Граждане Советского Союза не избежали подобных трагедий. Однако оценки как самих трагедий, так и их последствий в политической истории постсоветских государств неоднозначны, вызывают конфликтные трения в межгосударственных отношениях. В наследство от Советского Союза помимо бремени ядерной державы Россия получила две группы конфликтов исторической интерпретации, влияющих не только на современные проблемы Российского государства, самоидентификацию граждан, но и отягощающих межгосударственные отношения России со странами СНГ и стран СНГ между собой.
Первая группа конфликтов связана с ценностными оценками наследия сталинского периода советской истории. Вторая группа конфликтов – это проблема разницы концептуальных оценок кризисов периода позднего СССР, причин межэтнических столкновений, роковых действий союзного Центра в своей политике «на окраинах», в целом оценка реформ и попыток трансформации КПСС и советского режима.
Политическая Россия стремится дистанцироваться от «темного» прошлого и не вспоминать как ту «сталинскую», так и другую группу проблем из 1980-х годов советского наследия. Реакция понятна. В значительной своей части случившиеся трагедии не относятся к новой России как государству, отвечающему за свою политику с конца 1991 года. Но также известно, что самоидентификация наций в странах СНГ конструируется как раз на тех точках истории, что оказались трагическими фактами развития советской системы. Соседи дают этому свою оценку, в то время как Россия просто молча игнорирует, считая малозначимым либо умышленно антироссийским и конъюнктурным. Отсюда и «около официальное» мнение по этому поводу: обсуждать эти темы или создавать политический ритуал поминовения жертв вряд ли пойдет на пользу нормализации отношений, скорее разъединит.
Наконец, еще один момент – российское общественное сознание не воспринимает южно-кавказские конфликты как «свои». И это странно, ведь не только наши соседи, но и наши соотечественники – русские в этих странах – стали жертвами и беженцами в череде тех самых конфликтов. Поэтому Ходжалы, как и все другие, – это и наша российская трагедия. Цена распада империи уплачена колоссальная, несмотря на некую ее сравнительную мягкость, если, например, сравнивать с югославскими войнами.
Ходжалы как проблема армяно-азербайджанского урегулирования
Совершенно очевидно, необходимо не только драматически ностальгировать и переживать распад СССР, но и расследовать эти события, извлекая из них соответствующие уроки. В этом смысле всем участникам конфликтов (виновникам и жертвам) придется рано или поздно открывать между собой диалог на эту тему. Азербайджан никогда не забудет Ходжалы. Память сохраняется и не выветривается. Усиливается деятельность общественных организаций Азербайджана. Ежегодно с 2002 года изгнанные из Ходжалы жители посылают воззвание к ООН, Совету Европы и ОБСЕ с требованием расследовать трагедию и признать ее как факт геноцида. Усиливается деятельность общественных организаций Азербайджана, в особенности молодежных структур, которые стали активно работать на международном уровне. Организация Исламской Конференции начала предпринимать конкретные меры, организовав по линии Молодежного Форума международную кампанию «Справедливость для Ходжалы».
Официальные лица в Баку неоднократно заявляли, что будут стремиться к судебному разбирательству на европейском уровне либо в ООН. Естественно, что желание выхода на эти площадки возникает в результате отсутствия подобной в СНГ. Понятно, что в 1990-е годы официальной России как-то было не до того, чтобы организовывать расследования и суды подобных происшествий и трагедий. Однако это не снимает проблемы, и игнорирование этого трагического и неприятного наследия не прибавит авторитета российской политике.
Но также нельзя жить только памятью и негодованием, необходимо смотреть в будущее. Азербайджан со своей болью не уникален. Давайте посмотрим, что было в окружающем мире. Трагический опыт других стран и народов укрепляет нас в том, что пережить можно и более страшные вещи и при этом идти дальше. Германский фашизм пережит Европой, мы видим, каковы сегодня отношения между немцами и евреями. Значит ли, что Холокост забыт? Вовсе нет, он остается в памяти, в музеях, в политических ритуалах.
Казалось бы, совсем свежие события гражданской войны и этнических зачисток в бывшей Югославии также в большинстве своем оказались пережиты и стали достоянием истории. Но не будем забывать, что для этого результата понадобился суд и наказание преступников. Именно поэтому, из-за безнаказанности, Азербайджан обращает внимание всего мира на эту драму.
Есть и другая причина обостренной актуальности данной постсоветской трагедии. В отличие от европейских драм Второй мировой, которые затем оказались сглажены уникальным для конфликтной Европы примирением наций, «гуманизация» Ходжалы, как и всего армяно-азербайджанского конфликта, невозможна до момента политического урегулирования проблемы Карабаха. Для решения статуса Карабаха посредниками из Минской группы ОБСЕ предлагаются различные сценарии. Как он будет решен окончательно, неизвестно. Но все варианты, безусловно, исходят из принципа возвращения Азербайджану оккупированных районов и восстановления территориальной целостности страны. Должен быть открыт доступ азербайджанских семей на территорию Карабаха, для посещений могил своих предков и погибших. Тогда, возможно, начнется гражданское примирение, а ныне полумертвый город Ходжалы может стать памятником азербайджано-армянской трагедии, как ряд подобных монументов в Европе, ставших символом трагедий Первой и Второй мировых войн. Так может быть, но лишь после завершения конфликта. То есть после того, как армяне и азербайджанцы найдут в себе силы жить дальше вместе как соседи, зная и помня об этой трагедии, как французы и немцы – о своей.
На мой взгляд, именно в этом сближении двух народов и заключается сверхзадача России в этом конфликтном регионе. Азербайджанцы и армяне для России не чужие. И коль скоро мы порой рассуждаем о попечительстве России над постсоветским пространством, то оно как раз и должно быть заключено в таких действиях: принуждение сторон к выходу из тупика к справедливому миру. К такому миру, при котором обе стороны обнаруживают для себя приобретения безопасности, экономической выгоды, политической культуры и нового пути в будущее. Лучшая память о Ходжалы со стороны России – это продвинуть переговорный процесс и добиться решения конфликта.
* * *
Считается, что кавказские конфликты «вечны». Но это не значит, что для них нет текущих решений. В отличие от грузино-абхазских и грузино-осетинских войн, где у России практически не было возможностей для маневра и она закрепила силой свои интересы безопасности, в армяно-азербайджанском конфликте амплитуда российских действий значительно больше. Армения привязана к России тысячами нитей и согласится на компромиссы. Азербайджан является для России стратегическим партнером, дружественным государством. Обе страны в орбите российского влияния и поддержки, а значит, смогут принять справедливые условия карабахского мира, предложенные Москвой.
Однако в России до сих пор нет осознания важности радикальных шагов по примирению сторон, потому что не понимается перспектива. Было ясно, зачем нужно решение в Южной Осетии и Абхазии – это граница России. Зачем решать вопрос Карабаха, ссорясь либо с Арменией, либо с Азербайджаном – непонятно. Однако в этом и заключается концептуальная ошибка – ложный риск или страх передела сложившегося постсоветского статус-кво, который одновременно мотивируется надеждой получения возможной политической выгоды от состояния «ни войны ни мира».
Но Россия может выступить в другой своей классической роли – сильной державы, доказывающей двум соседним и дружественным себе государствам необходимость нового мира, изжившего трагедии и проблемы советского распада. Таким видится современный вызов для исторической России на Южном Кавказе.
