"Минуты роковые" президента Обамы

Барак Обама – оратор, умеющий убеждать.

Можно без преувеличения сказать, что 4 ноября 2008 года за Барака Обаму «проголосовал» весь мир (британский журнал «Экономист» учредил среди своих читателей Всемирный электоральный колледж и получил такие результаты: за Маккейна отдали свои голоса всюду – от Канады до Индонезии – меньше 1% «избирателей»). Весь мир, кроме трети американских выборщиков, а также Израиля, Грузии и... Брайтон-Бич в Бруклине. У каждого из тех, кто голосовал за Обаму и против него, есть свои ожидания и опасения, обо всем в одной статье не расскажешь. Важно, однако, сейчас, когда «туман победы» еще не рассеялся, зафиксировать хотя бы основные пункты расхождений. Чтобы было с чем сравнить, когда туман рассеется.

Расовый вопрос

«Что-то должно быть не в порядке с головой у тех, у кого итоги этих выборов не вызвали слезы на глазах», – пишет лауреат Нобелевской премии Пол Кругман. Другой обозреватель, Николас Кристоф, считает, что самый мощный и пронзительный комментарий к этим выборам произнесен был еще за два года до рождения Обамы, в 1959 году, когда Мартин Лютер Кинг сказал, обращаясь к законодательному собранию штата Гавайи: «Действительная задача Движения за гражданские права не в том лишь, чтобы освободить черных, но в том, чтобы освободить душу Америки». «Свободна наконец!» – таков был тон практически всех американских комментаторов, которых мне довелось читать и слышать.

И дело не только в том, что, по мнению Томаса Фридмана и Николая Сванидзе, президент Обама, по сути, завершает гражданскую войну, объявленную президентом Линкольном в 1861 году во имя национального единства и освобождения черных рабов. Дело еще и в том, что отцы-основатели Соединенных Штатов не справились с расовым вопросом и на протяжении всех двух с лишним столетий существования страны он висел над ней как проклятие. Вот что на самом деле празднует сейчас Америка – освобождение от векового проклятия.

И то, что она – опять первая в мире – отреклась от расовых, этнических и религиозных предрассудков, до сих пор преследующих все другие страны. Что даже после восьми лет бушистского кошмара и в самой гуще экономической бури отстояла она свое моральное первенство. И отныне становится возможно измерять моральную зрелость любого народа, если угодно, в «обамах».

Недавно на «Эхе Москвы» спросили Александра Проханова: избрали бы в России президентом, скажем, таджика? Как человек имперский он ответил: «Почему нет, лет через пять, допустим, или через десять». Подразумевая, надо полагать, что к тому времени Россия опять станет империей и бывшие вассалы, включая Таджикистан, смиренно вернутся в ее лоно. Однако и Проханов, наверное, согласился бы, что ни в царской империи, ни в советской не было «таджикского вопроса», сопоставимого с расовым в Америке и терзавшего страну на протяжении двух с лишним столетий. Был «еврейский вопрос».

Так вот, на сколько «обам» отстала от Америки Россия, если спросить, выбрала ли бы она в президенты еврея? Нет, не смирилась с назначенцем вроде Примакова или Фрадкова, но согласилась в ходе долгой и жестокой предвыборной борьбы принять еврея в качестве верховного главнокомандующего в своей стране? Достаточно, кажется, просто задать этот вопрос, чтобы увидеть, какая дистанция отделяет Россию от Америки.

Во всяком случае, Брайтон-Бич, в известном смысле зеркало России, в полной мере подтвердил, что «обам» для преодоления нетерпимости предстоит ей пройти еще много: 80% тамошних избирателей проголосовало против Барака Хусейна Обамы.

Оптимисты и пессимисты

Но все это лежит на поверхности. Важнее понять, как приняли американский выбор «избиратели» на центральном фронте международной напряженности, с которым Обаме предстоит иметь дело в первую очередь (после того, конечно, как он справится с финансовым кризисом и рецессией дома). Предчувствуя это, «Нью-Йорк таймс» пошла на беспрецедентный шаг – отдала почти целую полосу арабским блогерам. И удивительное дело, число оптимистов среди них превысило число скептиков ничуть не в меньшей степени, нежели среди европейских, канадских или индонезийских «избирателей».

Отклики оптимистов, впрочем, довольно однообразны. Вот блогер из Бахрейна: «Это победа для всех нас, не только для Америки». Вот другой, из Иордании: «Так открывается новая глава американской истории, не говоря уже об истории мировой». Вот третий, из Египта: «Невозможная мечта Мартина Лютера Кинга оказалась возможной». Скептики были куда выразительней. Особенно блогер из Ирака: «Я не стану поздравлять вас с 44-м президентом. Он просто закончит то, что начали другие сионисты, – раздел моей страны... Ирак будет отдан на растерзание Ирану. Да провалитесь вы со всеми вашими президентами!» Блогер из Ливана претендует на ученость: «Действительный центр мировой власти – Капитал. Станет ли Обама противостоять ему? Захочет ли? Сможет ли?»

Как ни странно, представители тех же сионистов (и Капитала) опасаются Обамы точно так же, как арабские блогеры. Израильский комментатор (из правого лагеря, конечно) объяснил: «Обама обещает вступить в переговоры с Ахмадинежадом без предварительных условий. Не значит ли это, что мы скоро увидим ненавистника Израиля в Белом доме?» Комментатор с Брайтон-Бич вторил: «Ждите шейха Насраллу в Вашингтоне!»

Эти опасения, конечно, покоятся на довольно примитивном силлогизме: второе имя Обамы Хусейн – а раз Хусейн, значит, мусульманин, а раз мусульманин, значит, террорист. Легче всего было бы этот вздор просто игнорировать, когда бы пламенная Сара Пэйлин тоже не обвинила Обаму в симпатиях к террористам.

В ее представлении «патриотическая» Америка, к которой она обращалась, не могла не отвергнуть кандидата с таким подозрительно неамериканским именем (и всеми вытекающими из него последствиями). Тем более что кандидат этот отнюдь не скрывал своей интеллектуальности, совершенно чуждой «патриотической» Америке, не говоря уже о его пристрастии к либералам.

Другими словами, Сара Пэйлин говорила от имени вчерашнего, бушистского режима, пронизанного духом антиинтеллектуализма и отвращением к либеральной, европейской традиции страны. Конечно, режим этот сегодня скомпрометирован и выглядит банкротом. Но сбрасывать со счетов его идейное наследие было бы легкомысленно: все-таки против Обамы проголосовали в Америке 46% избирателей. Нет сомнения, что ему не простят первой же бомбардировки позиций «Аль-Каиды» по другую, пакистанскую, сторону границы Афганистана, не говоря уже о возможном обострении финансового кризиса и углублении рецессии. На самом деле Раш Лимбо, самый «патриотический» из радиокомментаторов, уже сейчас обвиняет Обаму в кризисе. Конечно, Лимбо для здешней публики – все равно что Максим Шевченко для российской. Но все-таки...

Сторонники нового президента вдохновлены его победой и ждут перемен. Фото Reuters

«Левый поворот»?

Более серьезными представляются опасения вполне уважаемых людей, что с Обамой надвигается на Америку социализм, перераспределение собственности. То есть «левый поворот», предвестием которого недавно назвал победу Обамы Михаил Ходорковский. Джон Маккейн много раз повторял в ходе кампании, что Обама собирается стать не верховным главнокомандующим, как он, а «верховным перераспределителем» национального богатства. Именно поэтому проблема налогов оказалась в центре финального отрезка избирательной эпопеи.

Честно говоря, трудно понять, на чем основаны эти «социалистические» опасения. С начала ХХ века, когда президент Уильям Говард Тафт ввел подоходный налог (и даже сумел увековечить его в XVI поправке к Конституции), никому не приходило в голову сомневаться, что богатые должны платить больше налогов, чем бедные и средний класс. Другое дело, что режим Буша перевернул это общепринятое представление с ног на голову. Он действительно перераспределил налоговое бремя – в пользу богатых. В результате 40% национального богатства оказалось сконцентрировано в руках 1% самых состоятельных семей в стране.

Всё, что предложил Обама, – восстановить равновесие, то есть вернуть налогообложение к тому состоянию, в каком оно было до Буша, во времена Клинтона. И вдобавок еще сократить налоги всем, чьи доходы не превышают 250 тыс. долл. в год, а это 95% американцев, проигравшие в результате бушистского перераспределения. Но при чем здесь, помилуйте, социализм? При чем здесь «левый поворот»?

Решительно непонятно, почему эта очередная страшилка Республиканской партии, в очередной раз попытавшейся напугать избирателей призраком социализма (они ведь и Рузвельта в свое время клеймили социалистом), так взбудоражила комментаторов в России.

Предварительные итоги

Так или иначе, практически все опасения, связанные с новоизбранным президентом Америки, увяли, не успев расцвесть, уже в первые недели после выборов. Судя по составу его советников, вероятность того, что он отдаст Ирак на растерзание Ирану, так волновавшая иракского блогера, нулевая. И у Ахмадинежада столько же шансов посетить Белый дом, сколько было их у Мао Цзэдуна, когда Ричард Никсон вступил с ним в переговоры без предварительных условий. «Левый поворот» оказался таким же предвыборным трюком республиканцев, как и опасения по поводу террористических симпатий Обамы.

Сложнее, однако, с ожиданиями. Энтузиазм, вызванный кампанией Обамы, может оказаться его главным врагом. Просто потому, что Обама не волшебник. И даже если кризис доверия к инвестиционным банкам, лежащий в основе финансовой бури, и впрямь пойдет с его победой на убыль, то экономическая рецессия неминуемо затянется по крайней мере до весны. А значит, вырастет безработица и упадет уровень жизни.

И 300 млрд. долл., полученных от отмены бушистских субсидий крупнейшим корпорациям и налоговых привилегий для богатейших семей, безусловно, не хватит на все обещанные преобразования – и на снижение налогов среднему классу, и на радикальное переустройство системы здравоохранения, и на достижение энергетической независимости, и на мощные инвестиции в «человеческий капитал», то есть в реформу образования. Из Ирака тоже в ближайшие месяцы не уйдешь, так что сэкономить 12 млрд. в год, в которые он обходится Америке, тоже не удастся.

И республиканцы будут сопротивляться отчаянно. Сейчас, когда они вычистили из своих рядов в Конгрессе большую часть умеренных, это уже не партия Линкольна, даже не партия Маккейна, это, похоже, партия Сары Пэйлин. А нетерпеливые демократы в Конгрессе, упивающиеся своей победой на выборах, ничего этого не хотят знать и требуют исполнить обещанное. И еще более нетерпеливая молодежь, воодушевленная лозунгом Обамы «Change!» – «Хотим перемен!», тоже ждет этих перемен – немедленно.

Короче, положение Обамы после победы на самом деле, как в старинной русской поговорке, хуже губернаторского. И это лишь во внутренней политике. А есть ведь еще и внешняя политика, тоже требующая неотложных перемен...

* * *

Я не знаю, справится ли со всеми этими вызовами Обама. Знаю лишь, что ни Маккейн и никто другой из сегодняшних американских политиков заведомо бы не справился. А нам всем, кто вне этой грозовой атмосферы, остается лишь надеяться и, кто верует, молиться, чтобы Обама справился. Ведь мы убедились: когда плохо Америке, всем плохо. И потому будем утешать себя, повторяя бессмертные слова Федора Ивановича Тютчева: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».