Мария Соколова
Рисование на асфальте, пожалуй, самая безобидная форма флешмоба.
Фото с сайта www.flashmob.ru
По Арбату шли люди, смеялись и выдували мыльные пузыри. Кто-то использовал для этого детские баночки цвета электрик, кто-то – квакающие пистолетики. Общее только одно – позитивное настроение. Куча фотографов, как стервятники, слетаются на толпу. «А, это флешмоб, – говорит мой знакомый и равнодушно отворачивается. – Надоели со своими дурацкими идеями».
Надо признаться, идеи у мобберов иногда и правда чуть зашкаливают. Например, 1 мая 2007 года группа молодых людей ворвалась в один из московских «Макдоналдсов» и с криками «Свободная касса!» закидала удивленных сотрудников перепуганными кошками, принесенными с собой в мешках. Бедным животным не повезло и после прекращения акции – их не отпустили, а привлекли к делу в качестве вещдоков.
Но такие формы – исключение. Традиционные флешмобы проходят мирно, как, например, акция «Обнимающийся город», когда сотни людей обнимались без какого-либо сексуального подтекста, просто позитива ради.
Сам термин «мгновенная толпа» (флешмоб) впервые придумал в октябре 2002 года социолог Говард Рейнгольд в процессе написания книги «Умная толпа: следующая социальная революция», в которой предсказывал, что люди будут использовать для самоорганизации новые коммуникационные технологии (интернет, мобильную связь).
Психологический принцип флешмоба заключается в том, что мобберы создают непонятную, абсурдную ситуацию, но ведут себя в ней, как будто для них это вполне нормально и естественно. Главное – заставить толпу остановиться и ощутить что-то, отличное от каждодневных рутинных впечатлений.
Первый флешмоб прошел 17 июня 2003 года в Нью-Йорке. Приблизительно двести человек собрались вокруг дорогого ковра в универмаге «Macy’s» и стали говорить продавцам, что живут вместе в «пригородной коммуне» и пришли купить «Коврик Любви». Длилось все действо примерно минут 10, затем «мгновенная толпа» просто растворилась. Россия отстала от США всего на четыре месяца. В августе 2003 года на Ленинградском вокзале в Москве и на Московском в Санкт-Петербурге одновременно собрались люди, встречающие Татьяну Лаврухину и Володю Путина.
Проводить такие акции стало возможным только при развитии интернета и сотовой связи. Одна из особенностей флешмобов – анонимность. Именно поэтому афтепати – когда участники флешмоба собираются в ближайшем кафе, чтобы обсудить событие, – на сленге мобберов именуется «опошление». В идеале обсуждение прошедших акций должно проходить анонимно, например, на специальном форуме в интернете.
Правда, специалисты сомневаются в актуальности самого понятия «анонимный». «При нынешнем уровне контроля за средствами коммуникации анонимность – понятие весьма условное: любая уважающая себя спецслужба с легкостью отследит подготовку любого флешмоба и, если будет нужно, установит его участников», – рассказывает содиректор Центра новой социологии «Феникс» Александр Тарасов.
Для чего это все делается? Теоретизировать флешмобы еще не успели, поэтому официального объяснения этого явления пока нет. Каждый изыскивает свое собственное.
«Для каждого отдельного индивидуума смысл может быть свой, личный, – рассуждает пользователь интернета Trophei. – Для большинства – это попытка испытать что-то новое. У таких людей чувство прилива адреналина после участия во флешмобе быстро проходит, буквально после пяти-шести акций, и они либо ищут какой-нибудь другой источник, либо пишут сценарии, которые, по их мнению, способны вернуть ту атмосферу первого моба. Есть люди, которые просто попали под влияние моды, они в движении надолго не задерживаются.
Если искать смысл флешмоба относительно «серой массы», то мобы рождают у очевидцев улыбку. Если этого нет – то либо флешмоб провальный, либо удался на все 100%, – это зависит от сценария. Для меня лично смысл флешмоба заключается в попытке создать сюрреалистическую атмосферу в условиях мегаполиса».
«Флешмоб – всего лишь метод. Поэтому разные люди участвуют в разных флешмобах в силу разных причин. Начиная от скуки и просто «по приколу» и заканчивая вполне конкретными политическими, художественными и коммерческими целями (флешмоб может быть формой пиара, а пиар – это уже бизнес)», – объясняет Александр Тарасов.
Первые мобберы исповедовали красивый принцип: «вне политики, вне религии, вне экономики». Но флешмоб – настолько действенное средство, что его приняли на вооружение во всех сферах деятельности. Теперь это политические и пиар-акции.
В России практика флешмобов быстро была воспринята политическими движениями, как правило, их молодежными представителями. Например, в 2006 году группа участников молодежного движения «Мы» собиралась с оранжевыми шариками прогуляться по Красной площади, производя «осмотр местности», что и дало название акции. По замыслу новых оранжевых, предполагалось, что в 2008 году в Москве случится новая оранжевая революция, а флешмоб – возможность «покачать лодку». Но Москва – город хорошо охраняемый, по крайней мере – в центре, поэтому восемь участников акции вызвали большой интерес правоохранительных органов. После избрания президента России свой флешмоб хотели провести юные лимоновцы, собравшись у Центризбиркома с красными гвоздиками, чтобы похоронить демократию.
А в последнее время флешмобы из забавных политических игр для подросших детей стали превращаться в весьма опасные акции. Например, убийство подростка, идущего на концерт с друзьями, этой весной, по словам представителей МВД, – именно флешмоб. Нападение было спланировано через интернет, после убийства толпа нападавших просто растворилась. Бороться с флешмобами призывал и министр внутренних дел Рашид Нургалиев, считающий, что «подобные акции причиняют значительный ущерб зданиям, коммуникациям, машинам экстренных служб, общественному и частному транспорту, нарушают права и свободы граждан».
Поскольку разобраться, какие мобберы имеют злой умысел, а какие всего лишь собрались пускать мыльные пузыри, правоохранительные органы могут не всегда, нередки конфликты и инциденты. «Если постоянно «закручивать гайки» и ограничивать политическую активность граждан, то все что угодно может превращаться в политическое событие: оделся не так – уже политическое событие, отказался ребенка крестить – тоже политическое событие, собрался группой больше трех человек – тем более политическое событие. То есть это зависит не от желания флешмобберов, а от позиции властей», – считает Александр Тарасов.
