Антон Олейник
Представители вида «чиновник» видятся остальным россиянам загадочными людьми в полутьме.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Для простого россиянина чиновничество – как terra incognita. В своей повседневной жизни он старается минимизировать контакты с представителями государства, что позволило Ричарду Роузу сравнить постсоветскую Россию с песочными часами: две полусферы – повседневную жизнь большинства россиян и жизнь государственного аппарата – соединяет лишь узкая перемычка.
Редкие контакты между двумя полусферами вряд ли приносят радость их обитателям. Наоборот, чем реже они встречаются, тем крепче «любовь на расстоянии». «Народ счастлив: вот вы по улице в Москве идете и вам по голове никто не дает... Поэтому, конечно же, классно, порядок, власть┘ И в магазине не обсчитывают, раньше обсчитывали, а теперь – нет, чеки, машина электронная. В общем, с точки зрения среднего уровня, который не сильно зависит от этой власти, – все классно, но как только он начинает заниматься какими-то элементарными вопросами типа приватизации своей квартиры или гаража, как только он с чиновниками столкнется – так начинает выть!» (мужчина, возрастная группа 31–40 лет, бывший заместитель федерального министра). (Здесь и далее цитируются анонимные интервью с российскими чиновниками, проведенные в 2005–2007 годах в рамках проекта изучения властных отношений в России, в котором принимали участие профессор Светлана Глинкина, доктор Карин Клеман, кандидат экономических наук Наталья Апарина, Евгения Гвоздева и автор – в качестве координатора.)
Определения с натяжкой
Обитатели верхней полусферы лишь мельком видят тех, кто живет в «нижнем полусвете», через тонированные стекла машин с «флаговыми» номерами и судят о жизни этих людей главным образом по макроэкономическим агрегатам и подготовленным «не имеющими порочащих связей» социологами результатам социологических опросов.
У высокопоставленных чиновников «рабочий день 12 часов – это реально минимум┘ они в принципе не могут ничего другого видеть. И поэтому они быстро начинают жить в мире своих иллюзий... Когда они смотрят на статистику┘ цифры представляют среднюю температуру по больнице┘ У тебя цифры доходов повышаются, но у богатых они повышаются очень стремительно, а у бедных чуть-чуть падают. Но общая цифра растет» (мужчина, эксперт по government relations, 31–40, из семьи высокопоставленных чиновников).
Что до обитателей «нижнего полусвета», то они даже не знают, как точно называются их визави: то ли бюрократы, то ли государственные служащие, то ли гражданские служащие, то ли чиновники, то ли просто «крапивное семя». За неимением лучшего выберем термин «чиновник», который подразумевает обладание определенным чином и занятие места в иерархии. Именно эти два фактора, чин и статус (по армейскому принципу: например, полковник, командир полка), скорее всего и лежат в основе разделения российского населения на два вида, обитающих в разных полусферах песочных часов. Тем более что в верхней полусфере, судя по интервью, не испытывают аллергии на этот термин.
Борьба подвидов
Вид «чиновник» имеет множество подвидов: многое зависит от того, в каком органе власти трудится этот человек, «чей» он, пришел ли он «с улицы» или же его привели, и т.д. Именно название подвида несет больше всего информации о поведении конкретного чиновника: ведь подавляющему большинству из них нельзя иметь собственные интересы, а корпоративная солидарность чиновничества в целом слабо выражена. «Люди должны соблюсти не только свои интересы, но и интересы своей группы поддержки, скажем так. То есть помимо формального деления структур есть еще группы влияния, и ты должен соблюсти правильный баланс отношений в этой группе влияния» (женщина, 31–40, начальник отдела федерального министерства). Естественный отбор происходит как раз на уровне подвидов: наиболее успешные из них расширяют власть и влияние за счет менее успешных.
Описать хотя бы часть подвидов человеку со стороны, из-за «стекла», не удастся, не снарядив в дальнее плавание корабль The Beagle 2.0. И вот что удалось увидеть на пути к «Галапагосским островам». Их аналогом в данном путешествии, видимо, следовало бы считать администрацию президента – этот загадочный, манящий своей уникальностью архипелаг офисов и контор. По словам одного из «аборигенов», «администрация президента и президент┘ это больше, чем исполнительная власть, – это политическое руководство» (мужчина, 41–50, эксперт).
«Силовики» и «либералы»
Среди коллег по «нижнему полусвету» популярно осмысление среды чиновников в терминах «силовики», то есть представители силовых структур, и «либералы», то есть представители «экономического» блока в государственных органах. На черно-белых фотографиях, привезенных из экспедиций, демонические черты одних (в зависимости от вкуса естествоиспытателя, а также естественного освещения ими могут оказаться как «силовики», так и «либералы») усиливаются с помощью ретуши и PhotoShop, тогда как над головами других легко угадывается нимб, а за спиной – крылья.
Впрочем, согласно последним данным анализа фотографий, различия между первыми и вторыми не так уж существенны: и те и другие осознанно или неосознанно способствуют сохранению узкой перемычки между двумя полусферами песочных часов, а значит, и господствующей в России модели властных отношений. Так, «либералы», ратуя за организацию работы чиновничества по рыночным принципам, забывают учесть неконкурентную структуру «суверенного рынка» – и тем способствуют сохранению чиновниками господствующих позиций уже в новых условиях. Кроме того, корпоративная солидарность и «силовиков», и «либералов» сильно преувеличена.
«У нас все компании мобильной связи используют частоты, которые формально принадлежат армии... Там просто отдать приказ типа «Отдавай, друг дорогой, мне сейчас эти частоты, они мне нужны... для подводных лодок». А после эти частоты отдаются не подводной лодке, а их конкурентам┘ Вот такого рода вещи осуществляются с помощью конкретных людей из силовых ведомств┘ но вот «руки силовых ведомств» как корпоративного объединения я нигде не видела» (женщина, 41–50, эксперт). Отголоски войн между «силовиками» выплескиваются на страницы даже относительно свободной прессы.
Не менее разрозненны ряды либералов. «МЭРТ (существовавшее на момент проведения интервью Министерство экономического развития и торговли. – А.О.) в почти любой коалиции министерств будет чужой. Если Мининформсвязи не любит Минфин, то в отношениях с МЭРТом они запросто могут встать дружным рядом» (женщина, 41–50, эксперт).
Команда, без которой мне не жить
Более пригодную для ориентации в мире чиновников классификацию подвидов можно получить, если в качестве единицы анализа выбрать «команду». Команда – группа из трех–восьми человек (чаще всего), связанных общностью интересов и пережитого опыта, взаимным личностным доверием. Она объединяет руководителей ключевых подразделений в государственном органе, а также лиц, имеющих прямой выход на первое лицо, но формально не занимающих высоких должностей (например, помощники или советники). «Это всегда первое лицо плюс один, два, максимум три человека. Реально близких, с кем по жизни всегда. Потому что без первого-второго-третьего – не заместителей, нет┘ Без них он не может» (мужчина, 31–40, бывший директор департамента федерального министерства).
Команды легче всего увидеть в действии при реорганизациях, назначениях первого лица на новую должность и т.д. «У нас Устинов (бывший министр юстиции РФ) стал Чайкой (генеральный прокурор РФ), а Чайка стал Устиновым и составы министерств под ними практически не претерпели изменений... ребята просто пересаживаются из Минюста в Генпрокуратуру, а из Генпрокуратуры – в Минюст. Вот вам пример команды» (женщина, 31–40, начальник отдела федерального министерства).
Команды, в свою очередь, могут принимать специфические формы «скамеек» и «цепочек». «Скамейка» включает в себя не только несколько наиболее близких первому лицу людей, но и достаточно большое число работавших под его началом на протяжении длительного времени, а потому проверенных подчиненных, вплоть до секретарш. «Ушел со своей скамейкой» – это значит, что кто-то откуда-то ушел и взял с собой практически всех единомышленников всех уровней. Это, наверное, более широкое понятие. Потому что команда у нас┘ это два-три человека, руководитель и его замы» (мужчина, 41–50, заместитель руководителя федеральной службы).
«Цепочка» означает «команду», вовлеченную в коррупционные практики: чтобы оградить в случае чего первое лицо от возможных проблем, взятки и откаты пропускают через руки нескольких проверенных подчиненных. «Все ходатайства подписывает зам Х┘ В конечном счете решение принимает он, то есть здесь как минимум 50% – его┘ Другой вопрос, что может быть деление на всех, то есть на все звенья этой «цепочки» – исполнитель, начальник отдела, начальник управления, замминистра» (мужчина, 31–40, заместитель начальника управления федеральной службы).
В зависимости от условий, в которых первоначально установились доверительные отношения между их членами, команды делятся на «землячества» (в их основе лежит опыт совместной работы или учебы в одном из провинциальных центров), «диаспоры» (образованные по национальному признаку) и «семьи» (объединяемые родственными и дружескими связями).
От днепропетровских к питерским
Легенды о подвиде «питерских» стали частью современного чиновничьего фольклора. И в прошлом первые лица государства приводили за собой на ключевые посты земляков: «днепропетровских» (родина Леонида Брежнева) или «свердловских» (родина Бориса Ельцина). Интенсивность потока «одноклассников» может разниться, но принцип всегда оставался неизменным. Опыт совместной работы позволяет хорошо изучить человека, отдавая затем ему предпочтение перед более квалифицированным, но лично неизвестным чиновником.
Менее известно, что аналогичный принцип действует в отношении первых лиц не только государства, но и конкретных контор. Так, в одном из министерств «зеленый свет» горит для выходцев из Челябинска, знакомых с первым лицом. «<У одного из карьерных чиновников. – А.О.> в паспорте не было челябинской прописки┘ Поэтому изначально было понятно, что <он> там временно» (мужчина, 31–40, бывший заместитель начальника департамента федерального министерства).
Дружбы народов надежный оплот
«Пятый пункт» в паспорте старого образца иногда может стать фактором, способствующим или, наоборот, препятствующим принятию чиновника в команду. «Мне говорили, что очень важную роль (в быстром карьерном росте. – А.О.) сыграло то, что я татарин, так же как министр. Причем министру... было все равно, какой я национальности, хотя он мне сказал: «Приятно, что ты татарин»┘ Для него, может быть, имело значение, из Казани ты или нет» (мужчина, 31–40, бывший начальник отдела федерального министерства). Примечательно, что, судя по этому описанию, большую роль сыграло не реальное отношение первого лица к татарам, а вера подчиненных в то, что национальность значима. Иными словами, речь идет об «ожидаемых реакциях» (anticipated reactions) на ту или иную кандидатуру. Если подчиненные действуют на основе правила «ожидаемых реакций», то это свидетельствует о силе и действенности данного правила.
Национальная и религиозная принадлежность иногда действуют даже в отношении представителей «титульной нации». «Скажем, при наборе в прокуратуру, в силовые структуры, как правило, ориентируются на представителей православия, чтоб обязательно крещеный┘ Покажи крестик. А дальше можешь хоть ни в кого не верить» (мужчина, 41–50, эксперт).
Семья думает о Роме
Семейно-родственные связи и их ближайший заменитель – дружеские связи – были особенно популярны в качестве основы строительства команд на высшем уровне в 1990-е годы. Метафора «семья» «означала властную группировку... в которой роли были распределены не в соответствии с занимаемыми должностями, а по иному принципу... Таня Дьяченко – она <не> была ни министром, ни вице-премьером, ни председателем Думы. Ей просто сделали надпись «советник по имиджу», но она имела вес гораздо больший, чем советник по имиджу┘ Другие люди, которые вообще не были членами семьи, – тот же самый Абрамович┘ друг семьи» (мужчина, 41–50, бывший высокопоставленный сотрудник администрации президента).
С тех пор «семейственность» не исчезла из числа ключевых принципов «заповедей» чиновника, она лишь изменила формы своего проявления. Прием на работу человека, являющегося родственником важного чиновника в другом государственном органе, полезен вдвойне. Во-первых, он дает дополнительные инструменты воздействия на него. «Я всегда могу позвонить папе и сказать: «Папа, вот ты рекомендовал своего сына┘ Знаешь, твой сын тебя позорит» (мужчина, 41–50, заместитель руководителя федеральной службы).
Во-вторых, он, по сути, имеет много общего с обменом заложниками, снижающим вероятность «аппаратных войн» между двумя конторами. «Вы можете брать родственника на работу к себе, но более распространена практика обмена родственниками... при этом вы всегда имеете заложников и сами отдаете заложников – в аппаратном смысле, разумеется» (мужчина, 31–40, бывший советник ряда высокопоставленных чиновников). Как в Афганистане, где кровную вражду между племенами до сих пор останавливают выдачей нескольких женщин одного племени замуж за мужчин другого племени.
Наконец, даже нетрадиционный формат семьи в отдельных случаях лежит в основе формирования команд. По словам того же респондента, «один из заместителей Х, когда он был призван в администрацию президента (во второй половине 1990-х годов. – А.О.), в одном из буфетов на Старой площади просто поменял девочек на мальчиков». Что ж, понимание того, какой может быть семья, не стоит на месте, отражая законы эволюции и естественного отбора.
Государственный лототрон
Собранные и заспиртованные образцы фауны «верхней полусферы» российского общества способны произвести коренной переворот в наших взглядах на то, как оно устроено.
А именно: мы, простые россияне из «нижнего полусвета», имеем дело со структурой, похожей на непрерывно вращающийся лототрон. Из него периодически выскакивают «выигравшие шары» – команды, получающие в данный момент доступ к власти. Внутри лототрона шары («команды») непрерывно перемешиваются, причем наиболее тяжелые (в смысле аппаратного веса), гладкие и покатые (в смысле «гибкого позвоночника» и отсутствия иных принципов, нежели борьба за власть) имеют больше шансов на успех в «естественном отборе». Именно они, как правило, оказываются у заветного отверстия, за которым – «только звезды».
За розыгрышем можно наблюдать – со стороны (точнее, «снизу») и после приобретения входного билета (форма оплаты – любая: налоги, взятки, откаты или иная, по предварительному согласованию с устроителями лотереи). Чем, собственно, мы и занимаемся.
