Другая оттепель

Изменение политического климата, происходящее сегодня в России, – это, несомненно, оттепель. Но другая оттепель. Другая сразу в нескольких смыслах. В отличие от событий 1855, 1905, 1917, 1956 и 1985 годов у нее есть позитивная повестка дня, и элита готова консолидироваться вокруг этой повестки. Другая оттепель – это некоторая либерализация после мобилизации (которая, кстати, тоже происходила в рамках демократической модели), а не нарастающий хаос после тоталитаризма. Другая оттепель – это движение к большей сложности политической системы, а не кризис системы как таковой. Другая оттепель – это появление новых точек зрения в условиях значительной интеллектуальной и медийной свободы, а не хаотичный распад оруэлловского Министерства правды. Это, наконец (и главное!), смена стиля, а не ревизия курса.

Эпоха Путина с уходом Путина с поста президента не заканчивается – как со смертью Рузвельта не закончилась его эпоха (она завершилась лишь при Рейгане, когда была окончательно отвергнута система кейнсианского равновесия и сняты ограничения в накоплении капитала). Трумэн, Джонсон и даже Кеннеди знали, какая политика востребована в меняющихся обстоятельствах, и умело проводили ее – но в рамках выбора, который сделала Америка при Рузвельте и благодаря ему.

Медведев, конечно, другой. Другой политик. Другой человек. А человек – это стиль. Стиль Медведева – менеджерский, не лидерский. Голосование за Медведева – рациональное: не сердцем, умом. Он вряд ли скажет когда-нибудь что-нибудь вроде «мочить в сортире». Но значит ли это, что содержание политики будет иным? Вот, например, Медведев заявляет, что национальные интересы надо отстаивать динамически, «по периметру» российских границ. Чем это отличается от путинского взгляда на внешнеполитический курс? Стиль приходит и уходит, долгосрочные национальные интересы и стратегические вызовы остаются.

Путинский горизонт известен: 2020 год. Социальные инновации и доминирование среднего класса, прорыв от «России сырьевой» к «России инновационной», обретение страной статуса мирового лидера – вот содержательная основа долгосрочной повестки дня. Борьба с инфляцией, кризисом ликвидности в банковской системе и угрозой снижения темпов экономического развития, придание политической системе большей сложности, пластичности и динамизма («5–7 партий» – Медведев) – основа повестки дня среднесрочной и краткосрочной.

Можно спорить о деталях и приоритетах (напряженная дискуссия о Стратегии-2020 в этом отношении весьма показательна), но одно очевидно: повестка Путина–Медведева – позитивная, ориентированная на развитие и модернизацию в самом широком смысле слова («модернизация» в этом контексте не равна ни «либерализации», ни «вестернизации»). Преодоление инерции («будет как при бабушке») для содержания этой повестки важно – важно критически. Именно поэтому идет не только напряженный отбор содержательных линий, отраслевых кластеров и конкретных инновационных проектов и программ. Постепенно формируется даже новый политический язык – язык второго десятилетия XXI века, которое должно стать десятилетием прорыва. И это, конечно, не язык постоянно воюющих друг с другом экзотических интернет-сообществ. А рамки содержательного диалога власти с обществом, элитами и экспертным сообществом постоянно расширяются.

Что в альтернативной повестке дня? Адекватна ли эта повестка ситуации? Существует ли она вообще? Увы, поиск способен лишь разочаровать. На первый взгляд «джентльменский набор» в этом портфеле есть: уход от «застоя» и глобальная либерализация режима по рецептам Михаила Горбачева, создание партий по клубному принципу, «гласность» образца конца 80-х, ограничение влияния бюрократической номенклатуры и госкорпораций, ценностное сближение с Западом, отказ от стиля «совка».

Но набор-то старый! Новой России, востребующей инновационную культуру социального конструирования, в качестве «прорывных» (!) идей предлагаются конструкты эпохи реального социализма – от Восленского, Бжезинского и Клямкина до «Зияющих высот», «Затоваренной бочкотары» и кухонного идеологического творчества интеллигенции, которая, кстати, с того времени успела практически исчезнуть как социальный слой. Помилуйте, это было неплохое мясо (за неимением лучшего), но из него уже трижды сварили суп. Можно ли обеспечить прорыв, хотя бы интеллектуальный, оперируя архаичными, а главное – мертвыми понятиями «застой», «совок», «гласность», «номенклатура»? Они же попросту не имеют отношения к политической и социальной реальности! Глубоко убежден, что инновационное мышление невозможно совместить с политическим вокабуляром эпохи «совка». Содержимое такого потрепанного жизнью портфеля не может быть даже программой теневого кабинета, не говоря уже о консенсусной для элиты национальной стратегии развития. Поговорить до лета – на это его, пожалуй, хватит. И только.

Проблемы «страна перед выбором» не существует. Это не значит, что выбора нет. Но это содержательный выбор – выбор модели и сценариев развития и модернизации в логике перспективного «плана Путина». Медведев, теперь уже в намного большей степени ответственный за этот выбор, – говоря аллегорически, Путин сегодня. С тем скромным уточнением, что Путин – не как человек или президент, а как постоянный фактор российской политики – никуда не уходил. И, очевидно, в обозримом будущем не уйдет.