Юлия Петровская Председатель Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) Жан-Поль Коста (Франция) в эксклюзивном интервью «НГ» рассказывает о деятельности Суда и необходимых реформах, а также разъясняет причины высокого потока жалоб против России и цели своего визита в Москву.
– Господин председатель, 10–11 мая вы собираетесь посетить Россию. Какова цель вашего визита? Бывали ли вы раньше в нашей стране?
– Я лишь в январе приступил к новым обязанностям, и, разумеется, это будет моим первым визитом в Москву в качестве председателя Европейского суда по правам человека. Но ранее я неоднократно бывал в вашей стране. Например, я приезжал по просьбе Совета Европы в 1998 году и обсуждал с российскими судьями Европейскую социальную хартию. У нас существует практика обмена с Конституционными судами стран Совета Европы: либо их представители приезжают в Страсбург, либо представители ЕСПЧ наносят визиты. Например, совсем недавно мы принимали представителей КС Австрии и Литвы. Это очень полезная практика, поскольку она помогает лучше узнать друг друга и одновременно способствует повышению квалификации судей.
– В России вы будете встречаться только с судьями или, может быть, и с президентом Владимиром Путиным?
– Встреча с Владимиром Путиным не включена в программу, но я был бы готов с ним встретиться. У меня запланированы беседы с председателем Конституционного суда Валерием Зорькиным, председателем Верховного суда Вячеславом Лебедевым, председателем Высшего арбитражного суда Антоном Ивановым, генеральным прокурором Юрием Чайкой, министром юстиции Владимиром Устиновым и главой комитета Госдумы по международным делам Константином Косачевым.
– Вам, очевидно, известно, что российские власти постоянно критикуют работу Европейского суда, считая ее политизированной. Каково к вам отношение со стороны властей других стран, например «старых демократий»?
– Может быть, вы удивитесь, но были случаи, когда в странах, считающихся «старыми демократиями», очень резко критиковали работу Суда. Например, когда около 10 лет назад рассматривалось дело «Маккан и другие против Соединенного Королевства» и Суд вынес решение против Великобритании. Речь шла о террористах Ирландской республиканской армии, которые планировали теракт в Гибралтаре и были убиты британскими военнослужащими при попытке ареста. Суд констатировал нарушение второй статьи (право на жизнь. – «НГ») Европейской конвенции по правам человека. Этот вердикт вызвал серьезную напряженность в отношениях Суда с британскими властями. Был и серьезный конфликт со швейцарскими властями. В свое время Швейцария ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека с определенными оговорками. Европейский суд признал такое решение неправомочным. После этого в швейцарском парламенте прошли дебаты и один из депутатов предложил, чтобы Швейцария покинула Совет Европы. В итоге при голосовании по этому вопросу не хватило одного или двух голосов.
– Как бы вы ответили на обвинения в ваш адрес со стороны российских властей?
– В речах, которые я произношу, или в контактах с российскими представителями я говорю, что Суд не является политической инстанцией. Решения судей можно критиковать, но это юридические решения, а не политические. Я знаю, что в России сейчас усиливаются эмоции в связи с делом «Грузия против России» (власти Грузии подали жалобу в ЕСПЧ, обвинив Россию в систематическом нарушении прав грузинских граждан при депортации. – «НГ»). Я убежден, что это дело будет рассматриваться беспристрастно. Мы, естественно, не станем заранее говорить, что какая-то сторона права, а какая-то виновна.
ЕСПЧ не принимает политических решений, но какие-то из его решений могут иметь политические последствия. И это естественно, потому что мы живем в политизированном мире. Мы не русофобы, мы не настроены против Российской Федерации.
Как-то в ЕСПЧ рассматривалось дело против Франции, связанное с пытками. Как французу мне, естественно, это было неприятно. Но я голосовал против Франции. После этого я получил несколько анонимных писем с оскорблениями.
– Французские власти вас критиковали за это?
– Нет. Вообще это был достаточно очевидный случай. Представители Франции были не очень горды тем, что им пришлось защищаться в этом деле.
– Как скоро ожидается решение по делу «Грузия против России»?
– Здесь может потребоваться несколько лет. Межгосударственные тяжбы – это всегда долгий процесс. Например, дело «Кипр против Турции» рассматривались на протяжении двух лет. Я не думаю, что решение по делу «Грузия против России» будет принято в этом году.
– Вы как-то сами следили за событиями, связанными с депортацией грузин?
– Я читал прессу. Но читать прессу и работать с юридическим досье – это не одно и то же.
– А какова судьба дела Ходорковского? Кажется, его отнесли к приоритетным┘
– Да. Но опять-таки мы не собираемся заранее говорить о том, кто виновен, а кто нет.
– Я имею сведения, что на сегодняшний день в производстве Европейского суда находится более 90 000 жалоб, 22% из которых, то есть более 20 000 (!) поданы против Российской Федерации. Это действительно так? Это значит, что Россия на первом месте по этому показателю?
– Да, это так.
– В Страсбург поступает много жалоб из конфликтных зон, прежде всего от курдов и чеченцев. Можно ли говорить о том, что Суд, как правило, принимает решения в пользу представителей нацменьшинств?
– Это не совсем верное представление. Дело в том, что природа Суда такова, что он рассматривает только жалобы, поданные против государств, а не против конкретных лиц. При этом государство далеко не всегда признается виновным.
– Эксперты часто говорят, что Российское государство предпочитает платить огромные компенсации после решений Европейского суда, но не менять существующую систему, при которой гражданам сложно добиться справедливости у себя на родине. Какова ваша оценка?
– Я не знаю, какая психология стоит за этим. Но я могу привести пример Турции, которая поначалу не желала признавать факты, заявляла, что армия не несет никакой ответственности за исчезновения людей и так далее, но затем скорректировала свой подход. Теперь турецкие власти зачастую предпочитают выплачивать компенсации, пока дело еще не дошло до Европейского суда. То есть Турция старается избежать осуждения со стороны ЕСПЧ. Государства должны принимать меры по предупреждению нарушений прав человека на национальном уровне и прежде всего улучшать внутренние средства правовой защиты. Это поможет снизить поток жалоб в Страсбург.
Очевидно, России нужно много лет для того, чтобы реформировать свою судебную систему и силовые структуры. И не забывайте, что на это придется потратить много денег. Речь идет не только о том, чтобы, например, заключенные могли рассчитывать на достойное обращение, но и о том, чтобы построить соответствующие тюрьмы, в которых было бы достаточно пространства для заключенных и работал бы квалифицированный персонал. Я надеюсь, что однажды в российских тюрьмах станет меньше заключенных и что российские суды изменят свою репрессивную политику.
– С проблемой переполненных тюрем сталкиваются многие страны. Как обстоит дело во Франции?
– Во Франции сейчас 60 тысяч заключенных при наличии 50 тысяч мест в тюрьмах. Важно понимать, что переполненность тюрем влечет за собой рост насилия как физического, так и сексуального. Вообще в Европе очень мало стран, где ситуацию в местах лишения свободы можно считать приемлемой. Это прежде всего скандинавские страны, которые занимаются данной проблемой на протяжении многих лет. Кроме того, в этих странах общественное мнение не столь агрессивно, как например, в той же Франции. Даже преступники, совершившие тяжкие преступления, как правило, не остаются в тюрьмах более 5–7 лет. Там легче добиться условного освобождения. При этом в скандинавских странах проводится очень серьезная воспитательная работа с преступниками. Во Франции же, как только совершается какое-то громкое преступление, все начинают выражать надежду, что преступник более никогда не выйдет на свободу. А чем дольше будут сидеть преступники, тем меньше мест будет оставаться в тюрьмах.
– Во время визита в Москву вы, очевидно, будете говорить о необходимости ратификации 14-го Протокола к Европейской конвенции. Разъясните, пожалуйста, суть этого документа.
– Россия является единственным государством, не ратифицировавшим Протокол. Вообще нехорошо, когда одно государство противостоит 45 в данном вопросе. Сам по себе Протокол является необходимой частью решения проблемы перегрузки ЕСПЧ, который в последние годы буквально завален жалобами. Вступление Протокола в силу позволит повысить производительность Суда по крайней мере на 25%.
14-й Протокол не вносит радикальных изменений в систему контроля, предусмотренного Европейской конвенцией по правам человека. Его основная цель в том, чтобы предоставить Суду процессуальные средства и гибкость, чтобы он мог обрабатывать все жалобы своевременно, а также позволить ему сосредоточиться на наиболее важных делах. Протокол вносит некоторые изменения в то, как действует система Европейской конвенции.
– О каких изменениях идет речь?
– Во-первых, это касается очевидно неприемлемых дел. Решение о неприемлемости жалобы, которое сейчас принимается комитетом в составе трех судей, будет приниматься одним судьей при участии внесудебных докладчиков. Речь идет о делах, в которых неприемлемость жалобы очевидна с самого начала, например, если не были исчерпаны внутренние средства правовой защиты или жалоба подана вне шестимесячного срока. Во-вторых, это повторяющиеся дела. Если дело является одним из серии дел, связанных с одним и тем же структурным пробелом, существующим на национальном уровне, оно может быть признано приемлемым и рассмотрено по существу комитетом в составе трех судей, а не палатой в составе семи судей, как в настоящее время. В-третьих, предусматривается новый критерий приемлемости. ЕСПЧ может принять решение о неприемлемости, если заявитель не понес значительного вреда.
Помимо этого, Протокол уполномочивает Комитет Министров Совета Европы большинством в две трети голосов передать вопрос на рассмотрение Суда в случае, если государство отказывается выполнить постановление ЕСПЧ.
– Насколько я знаю, изменится и срок полномочий судей┘
– Да. С нынешних возобновляемых 6 лет до одного срока в 9 лет. При этом не меняется ограничение по возрасту в 70 лет. Что касается нового девятилетнего срока, то это изменение направлено на то, чтобы усилить независимость и беспристрастность судей.
Добавлю, что предложения специально сформированной «Группы мудрецов», направленные на обеспечение долговременной эффективности Суда, исходят из того, что 14-й Протокол уже вступил в силу.
– Российские власти явно опасаются, что реформирование Суда приведет к тому, что в Страсбург потекут миллионы жалоб против них┘
– Жалоб и так уже слишком много.
Страсбург
Дарья Гармоненко