Багдадское время – без пяти двенадцать

Американские солдаты в Ираке оказались зажаты между враждующими сторонами.
Фото Reuters

Только что начавшийся – и, по мнению большинства экспертов, заранее обреченный на поражение – американский «рывок» (surge) в Ираке и бурный протест, который вызвал он в Сенате США, неопровержимо свидетельствуют, что порох в пороховницах Буша иссяк. Похоже, что его план дотянуть дорогостоящий и бесперспективный конфликт в Ираке до выборов-2008 и сдать его преемнику, чтобы тот расхлебывал, – провалился. Придется расхлебывать самому.

Все происходящее теперь на Ближнем Востоке между суннитами и шиитами слишком опасно напоминает эпоху непримиримых религиозных войн в Европе XVII века. Закончилась эта эпоха, как мы знаем, кровопролитной Тридцатилетней войной 1618–1648 годов. И потому держать там американский контингент в качестве, говоря словами Александра Блока, «щита меж двух враждебных рас» пришлось бы еще очень долго, если бы... Если бы народ Америки, который мудрее своего правительства, на это согласился. Но народ, совершенно очевидно, не согласен. Он требует вывода войск из Ирака. Или, по крайней мере, из зоны активных боевых действий, где шииты стреляют в американских солдат, даже когда они защищают их от суннитов, а сунниты взрывают их танки, даже когда танки эти защищают их от шиитов.

Можно с уверенностью сказать, что, несмотря на заклинания Буша, все еще мечтающего о «войне до победного конца», народ, как всегда бывает в демократических государствах, своего добьется. На протяжении ближайших 12 месяцев американские войска будут выведены из зоны боевых действий в Ираке. На часах бездумно развязанной американскими неоконсерваторами религиозной войны с «неверными», в которой наши ребята выступают в роли мишени для террористов с обеих сторон, на этих роковых часах без пяти минут двенадцать.

Предчувствие конца иракской трагедии вызвало шквал дискуссий американских интеллектуалов и политиков о том, как уйти из Ирака с достоинством. Некоторым из их рекомендаций суждено осуществиться. Только никто не знает, каким именно. Впрочем, пусть судит об их реалистичности читатель.

Две цифры

Обозреватель «Нью-Йорк таймс» Томас Фридман в колонке «Да, мы можем найти выход» уверяет, что помочь тут могут лишь две цифры: дата (1 декабря 2007 года) и цена на бензин (3,5 доллара за галлон). И он объясняет, почему.

Точная дата отступления американских войск к границам Ирака, т.е. подальше от зоны боевых действий, поможет сфокусировать внимание обеих воюющих сторон на разрешении конфликта. Если сунниты захотят продолжать свой кровавый мятеж – что ж, после 1 декабря мы оставим их на растерзание шиитам, которых втрое больше. Если шииты захотят править страной, не идя на компромисс с суннитами, – что ж, пусть покоряют их силой, рискуя оказаться провинцией Ирана. Если саудовцы не захотят использовать свое влияние, чтобы прекратить рейды суннитских террористов-самоубийц, – что ж, мы больше не станем защищать их от последствий их недальновидности. А Иран – что ж, пусть попробует без нас управиться с иракскими шиитами (которые, между прочим, восемь лет сражались против него в составе армии Саддама Хусейна). Ключевая идея здесь – «без нас!» Пусть большинство наших ребят встречает следующее Рождество дома.

А заоблачная цена в 3,5 доллара за галлон поможет раз и навсегда сфокусировать внимание американской публики на том, что без энергетической независимости жить больше нельзя. Зависеть от исхода религиозной войны на Ближнем Востоке, как мы убедились, себе дороже. Таким образом, мы впервые обретаем в иракском конфликте реальную возможность выбора. Если обе стороны навоевались и, наконец, возжелали мира, мы поможем. Если нет, пусть продолжают воевать без нас.

Еще одно предложение

Вторая идея принадлежит известному военному эксперту Эдварду Луттваку. Она не очень отличается от первой, разве что Луттвак не назначает ни дат, ни цен. Вместо этого он предлагает магическое слово disengagement («разъединение», пожалуй, лучший перевод, который приходит в голову). Но и в этом случае американские войска выводятся из зоны боевых действий, где они все равно, по мнению Луттвака, зажаты между двух огней и потому бесполезны. И размещаются в хорошо укрепленных базах в основном на границах страны, где от них и впрямь может быть какая-то польза. Например, они могут предотвратить иностранное вторжение. Могут также на этих базах тренировать иракскую армию.

Ибо пора, наконец, президенту Бушу понять, что никакой американский «рывок» не поможет, поскольку все обещания, которые дал ему премьер-министр Ирака аль-Малики в надежде хоть немного продлить американское присутствие в стране, гроша ломаного не стоят. Для того чтобы заставить шиитскую в основном армию разоружить многочисленные террористические шиитские отряды, ему нужно быть если уж не Сталиным, то по крайней мере Саддамом Хусейном. А для того, чтобы выполнить второе свое обещание – примирить ненавидящих друг друга шиитов и суннитов, – ему нужно быть как минимум кем-то вроде Махатмы Ганди. На самом деле он всего лишь лидер воинствующей шиитской секты Дава, которая вдобавок еще враждует с другими шиитскими же сектами и примириться не может даже с ними. По всем этим причинам скорейший вывод американских войск из зоны боевых действий – императив.

План Байдена

Все эти предложения вплотную подводят нас к самой радикальной идее выхода из кризиса. Я имею в виду план сенатора и одного из кандидатов в президенты США Джозефа Байдена, предусматривающий «мягкое разделение» Ирака на три автономные области – шиитскую, суннитскую и курдскую. Все, что объединяло бы их в этом случае, – федеральное правительство, пропорционально распределяющее доходы от нефти, заботящееся о здравоохранении, образовании и прочих общенациональных нуждах.

В последнее время к предложению Байдена присоединились такие авторитетные интеллектуалы и эксперты, как Лес Гелб, Майкл О'Хенлон, Дэвид Брукс, Полин Бейкер, Эдвард Джозеф. Дискуссия о плане Байдена бушует в американских средствах массовой информации.

Опирается план этот на опыт Боснии, где религиозно-этническую войну и геноцид удалось остановить лишь после того, как враждующие стороны были отделены друг от друга, а причины для конфликтов – сведены к минимуму. Эдвард Джозеф был свидетелем (и участником) одного из этих конфликтов. Летом 1995 года он командовал миротворческими силами, которые не сумели предотвратить поголовное уничтожение сербскими войсками всего мужского населения Сребреницы – от мальчиков до глубоких стариков. Женщины молили Джозефа эвакуировать их оттуда, они не могли там жить, не могли на этот ужас смотреть.

Начальство в ООН не соглашалось. По мнению начальства, это лишь помогло бы сербам завершить этническую чистку в Сребренице. Но начальство не видело этих женщин, которые рыдали от страха при виде сербских солдат, торжествующих победу над трупами их сыновей, мужей и отцов. А Джозеф их видел. Ему хватило мужества ослушаться приказа. Он понимал, что бросить этих женщин на месте побоища было бы просто аморально. Но ведь то же самое происходит сейчас в дезинтегрирующемся Ираке! Миллионы людей бегут оттуда (в Иордании и Сирии уже два миллиона иракских беженцев), тысячи гибнут, и будущее страны выглядит еще ужасней.

Конечно, горько смотреть, когда люди покидают родные дома, в которых прожили жизнь. И, конечно, сунниты не согласятся остаться в бесплодной пустыне, если федеральное правительство не гарантирует им 20% доходов от нефти. Но им тоже придется признать, что никогда больше не будут они монопольно управлять Ираком. И курдам придется пойти на компромисс в нефтеносном Киркуке. И соседям Ирака придется согласиться на невмешательство в его дела. Ни Саудовская Аравия, ни Иран не заинтересованы, надо полагать, в господстве хаоса на своих границах и тем более в братоубийственной войне между собою. И Турция должна получить то, чего добивается, – гарантию, что иракский Курдистан не объявит себя независимым государством. Одним словом, без интернационализации миротворческой задачи – а это значит, без решения Совета Безопасности ООН – здесь не обойтись.

Зато в этом случае роль американских войск была бы сведена к опасной, но все-таки лишь гуманитарной миссии – обеспечить мирное переселение больших масс людей туда, где они будут чувствовать себя в безопасности, и помочь им обустроиться на новом месте. То есть именно к тому, что сделал Джозеф в Боснии. И на Ближнем Востоке будет создано первое в его истории федеративное государство. Если Буш сочтет это победой – исполать ему, одним препятствием будет меньше.

Разумеется, против плана Байдена есть тьма возражений. Прежде всего пришлось бы радикально изменить Конституцию Ирака, и нет никакой возможности ратифицировать это изменение народным волеизъявлением. Во-вторых, как быть со смешанными семьями, где один из супругов суннит, а другой шиит, – им-то куда деваться? В-третьих, поверят ли сунниты обещаниям шиитского по сути правительства, что 20% доходов от нефти будет действительно отчисляться в их пользу? В-четвертых, поверят ли турки обещаниям курдских лидеров? В-пятых, найдется ли в иранском руководстве достаточно трезвых голов, чтобы устоять перед соблазном установить протекторат над шиитской автономией Ирака, тем самым вызвав на себя огонь, в котором горят сегодня американцы? И так далее.

Против всех этих аргументов, отвечают сторонники плана Байдена, есть лишь один довод: иначе уйти из Ирака с достоинством невозможно. И откладывать решение уже некогда: стрелка на часах иракского конфликта совершенно очевидно приближается к двена-дцати.

Нью-Йорк