За кого болеть?

У Джорджа Буша впереди еще два года в Белом доме, и все это время он будет обречен отбиваться от критики своего курса.
Фото Reuters

Есть два жестко противоречащих друг другу высказывания представителей российского политического класса по поводу возможного в недалеком будущем избрания кандидата от Демократической партии на пост президента США. Одно принадлежит авторитетному члену Совета Федерации: «Отношения с Америкой будут [у нас] ровные, кто бы ею ни управлял». Второе – известному журналисту, политическому обозревателю: «Приход к власти в Америке президента-демократа для нас несравненно хуже самого что ни на есть звериного империалистического оскала нынешней республиканской администрации».

По существу, перед нами две типичные реакции российских политиков на ставший очевидным после ноябрьских выборов в Конгресс отказ американских избирателей поддержать курс своего президента. Одна напоминает комическую песенку Никулина про зайцев из «Бриллиантовой руки», другая – скорее вопль ужаса. Очевидно, что один из авторов неправ. Возможно, однако, что неправы оба. В любом случае непросто судить об этом, не разобравшись сперва в том, за что, собственно, боролись в 2006 году в Америке республиканцы и демократы. Вот и попробуем разобраться.

Тест для российской политики

Нет смысла останавливаться на подробностях выборов: они разобраны в российской прессе по косточкам. Напомню лишь некоторые их результаты. Вместо 10–12 новых мест в нижней палате Конгресса, которые предсказывало демократам большинство комментаторов, они получили 30. И вдобавок еще прихватили губернаторские посты в шести штатах, впервые за десятилетия завоевав большинство штатов страны (28:22). Но главное – вместо предсказанного нуля в Сенате, ведающем иностранными делами, в частности ратификацией всех договоров, заключенных администрацией Буша, демократы получили семь новых мест – и с ними большинство (51:49).

А это, между прочим, означает, что судьба договора о вступлении России в ВТО, торжественно подписанного в ноябре в Ханое, и отмена доисторической поправки Джексона–Вэника от Буша больше не зависят. Куда важнее теперь смелые инициативы российских законодателей, способные втянуть новое большинство Сената в живой обмен мнениями по этим и многим другим решающим сюжетам. Короче, сенсационная победа демократов открыла перед российской политикой совершенно неожиданные перспективы. Разумеется, если она примет всерьез результаты американских выборов.

В частности, то, что они недвусмысленно продемонстрировали: только одна партия в Америке, Республиканская, подвержена имперскому искушению, тому, что официальный российский идеолог назвал (выделив жирным шрифтом) соблазном глобального господства. (Такому же, кстати, соблазну подвержена аналогичная имперская партия и в России. Достаточно вспомнить идею «першего государствования» – «всемирного первенства» в переводе, – под знаменем которой прошли царствования Ивана IV, Николая I и сравнительно недавно Иосифа Сталина.) И только те же республиканцы уязвимы для фундаменталистской проповеди, что Америка – «христианская нация». (Проповеди, опять-таки не чуждой российской традиции: вспомним хоть сегодняшних проповедников «России для русских».)

Нанеся республиканцам решительное поражение на выборах 2006 года, американские избиратели напрочь отвергли оба эти проекта. И тем самым открыли российской политике возможность сотрудничества с другой, негегемонистской и непуританской, либеральной Америкой.

Чтобы не быть голословным, процитирую одного из идеологов этой другой Америки Джо Триппи, в свое время менеджера президентской кампании нынешнего председателя Национального комитета Демократической партии Говарда Дина. Цитата длинная, но она заслуживает места, которое занимает.

«Самая большая опасность, которая нас подстерегает, это обещающий легкую победу на выборах лозунг «Мы не такие плохие, как они». Избиратели поверят: ничего хуже бушистского правления нельзя себе и представить. Но это будет поверхностная и недолговечная победа. Лишь реальная – и непримиримая – альтернатива всему политическому курсу Буша, лишь формирование большинства за Новый курс может принести нам долговременный успех...

Не только с достоинством уйти из Ирака, но и положить конец всем имперским завихрениям, всем разговорам о глобальной гегемонии, создающим почву для таких авантюр. А это значит предложить курс на энергетическую независимость Америки.

Не только отменить бесстыдное бушистское снижение налогов для богатых, но реально снизить их для среднего класса. А это значит предложить курс на резкое сокращение экономического неравенства. Не только провозгласить Новый курс, но и вовлечь большинство в его строительство. Ничто, кроме этого, не даст нам гарантии от повторения бушистского кошмара».

Так сможет ли Россия сотрудничать с такой – либеральной – Америкой, озабоченной не «першим государствованием», но энергетической независимостью и сокращением экономического неравенства? Вот где действительный тест для российской политики, предложенный результатами американских выборов 2006 года.

Головоломка

Другое дело, что слишком уж много наворотила на Ближнем Востоке республиканская администрация, чтоб можно было Америке в одиночку распутать клубок «бушистского кошмара». Тем более что верховным главнокомандующим и на два следующих года остается все тот же Буш. В этом, собственно, и состоит драматизм ситуации: большинство в Конгрессе ориентировано теперь на радикальное изменение политического курса страны, тогда как исполнительная власть находится в руках президента, настаивающего на продолжении прежнего курса.

Конституция дает Конгрессу два способа разрубить этот гордиев узел. Он может, например, начать процедуру импичмента президента. Или по крайней мере повторить то, что сделал в 1974-м, перекрыв финансирование вьетнамской войны (казной в Америке заведует как раз нижняя палата Конгресса). На практике, однако, ни о том, ни о другом не может быть и речи (несмотря на сильное давление избирателей, требующих немедленного изменения курса). Какой импичмент, если почти половина сенаторов – республиканцы? Кто посмеет даже подумать о том, чтобы полностью перекрыть финансирование иракской войны после трагедии 11 сентября? В ней, в этой трагедии, и состоит ведь принципиальное различие двух войн.

Вьетнамцы не могли преследовать отступающие американские войска на территории противника, а джихадистов океан не остановит. И они это уже доказали. Более того, продемонстрировали, что намерены превратить поражение Америки в Ираке в следующую мировую войну. Никто, пожалуй, не объяснил это лучше, чем опытнейший политик Ли Куан Ю, бессменный лидер Сингапура на протяжении более трех десятилетий, ушедший в отставку с титулом Министр-Ментор (нечаянно показав тем самым одно из возможных решений российской «проблемы 2008 года»). Вот что он пишет:

«Если Соединенные Штаты уйдут из Ирака преждевременно, джихадисты придут за ними в Вашингтон, придут и ко всем их союзникам и друзьям. Победив русских в Афганистане и американцев в Иране, они будут уверены, что способны изменить мир. Особенно если Иран получит достаточное количество расщепляющихся ядерных материалов. В этом случае теократия, а не демократия станет волной будущего во многих мусульманских странах».

Но если Ментор прав, то «с достоинством уйти из Ирака», как формулируют одну из своих центральных задач демократы, совсем не просто. И означает, между прочим, уйти из него не так, как ушел из Афганистана СССР, бросив на произвол судьбы союзников и позволив джихадистам ощутить свою непобедимость. А если еще, подобно Ли Куан Ю, включить в уравнение Иран с его решимостью войти в мировую политику вооруженным не только ядерной бомбой, но и в отличие от всех других ядерных держав альтернативной демократии идеологией, то задача и вовсе становится головоломной. Причем не только для американских демократов, но и для демократов всех великих держав, включая Россию.

Так вот, на чьей стороне будет Россия в предстоящем единоборстве, как внутриамериканском, так и в мировом? Поможет ли она демократам сокрушить бушистский гегемонизм и «с достоинством уйти из Ирака»? Или останется в стороне, ограничившись злорадным «мы вас предупреждали», – хотя предупреждали-то вовсе не демократов, которые в 2003 году были в меньшинстве и ничего не решали, а Буша, и по сию пору мечтающего о «войне до победного конца»? Поможет ли российская политика остановить Иран – до того, как он обретет возможность взорвать в мусульманском мире свою идеологическую бомбу? Или позволит сиюминутным меркантильным интересам восторжествовать над интересами собственного будущего? И вообще, кому будет она помогать в этом единоборстве, кого поддерживать, за кого болеть? Такие вот вопросы поставили перед ней результаты американских выборов 2006 года.

Артподготовка

Нет сомнения, Буш со своей гегемонистской фанаберией наломал немало дров не только на Ближнем Востоке. Антиамериканизм стал за годы его правления самым, пожалуй, популярным спортом в мировой политике. Сложилась целая команда популистских вождей, вся политика которых сводится исключительно к отождествлению Америки с «бушистским кошмаром». У всех у них, начиная с бен Ладена и кончая Уго Чавесом в Венесуэле и Махмудом Ахмадинежадом в Иране, нет, по сути, за душой ничего, кроме этого отождествления.

Лишите их его, представьте себе Америку негегемонистскую, умудренную опытом недавнего «кошмара», и все они тотчас, подобно андерсеновскому королю, предстанут перед миром нагишом. Так, спрашивается, должна ли российская политика присоединиться к этому популистскому хору или помочь восставшим против «кошмара» американским избирателям сокрушить популистский миф? Тем более что, как мы знаем, политическая культура России точно так же двойственна, как американская, и в прошлом у нее свои, порою похуже американских, «кошмары». Она поэтому лучше других понимает, как отчаянно трудно стране из них выходить.

Все это совсем не праздные вопросы. Политическая борьба, которая развернется в предстоящие два года в Америке, обещает быть беспрецедентно жесткой. Конгресс, пользуясь своим правом расследования действий администрации, без сомнения, задаст ей все вопросы, накопившиеся за годы «кошмара». В первую очередь, ясное дело, об Ираке. Почему администрация обманула смертельно напуганную после 11 сентября публику фальсифицированными утверждениями, что Саддам Хусейн готовится развязать ядерную войну? Или тем, что он тесно связан с «Аль-Каидой»? И даже тем, что он якобы вместе с джихадистами несет ответственность за 11 сентября?

Вторая серия вопросов, несомненно, будет касаться того, почему вопреки советам опытных военачальников в Ирак были посланы силы, очевидно недостаточные для послевоенного умиротворения страны. Как случилось, что никто в Вашингтоне не предвидел гражданскую войну между шиитами и суннитами, по существу неминуемую в ситуации, когда одна этническая группа сменяет у руля страны другую? Почему так бездарно повторены были ошибки, совершенные Советским Союзом в Афганистане? Но особенно болезненными для республиканцев, рекламирующих себя – в противовес оппонентам – как единственных в стране «компетентных менеджеров», обещает быть третья серия вопросов. Как, спросят, умудрились эти менеджеры всего за шесть лет превратить 236 млрд. долл. профицита государственного бюджета, доставшихся им в наследство от «некомпетентной» демократической администрации, в двухсотмиллиардный дефицит? Почему они, по их собственному признанию, тратят деньги налогоплательщиков, «как пьяные матросы»? Почему так постыдно некомпетентно проведена была эвакуация тысяч людей, оказавшихся вдруг бездомными после удара урагана «Катрина»?

На все эти – и многие другие – убийственные, по сути, вопросы высшим чинам администрации Буша придется отвечать под присягой на публичных слушаниях комиссий Конгресса, за которыми будут наблюдать миллионы налогоплательщиков. И не забудем главное: все эти расследования будут лишь, так сказать, артподготовкой к выборам нового президента в 2008 году.

«Звериный оскал» и гражданские права

И тут мы вплотную подходим ко второму, паническому высказыванию, процитированному в начале этой статьи, – про «звериный оскал республиканской администрации», который для нас предпочтительнее президента-демократа. Чем же так перепугали российского журналиста американские демократы, восставшие против этого самого «звериного оскала»? Тем, оказывается, что начнут «цепляться к нам» по поводу черт знает чего – например, гражданских прав.

Между тем в России даже цитированный выше официальный идеолог откровенно признает, что «никогда прежде наше государство не отличалось щепетильностью к гражданским правам». А сейчас – отличается? Если судить по заключениям авторитетных и независимых международных организаций, специализирующихся на измерении гражданской отсталости различных стран мира, – не очень. Вот некоторые результаты их измерений.

По защищенности граждан от коррупции сегодняшняя Россия занимает, согласно Transparency International, 126-е место (из 159).

По независимости суда, согласно Всемирному экономическому форуму, – 84-е место (из 102).

По защищенности политических прав граждан, согласно Freedom House, – 168-е место (из 192).

По защищенности частной собственности, согласно тому же Всемирному экономическому форуму, – 88-е место (из 108).

То есть опережает Россия по всем этим показателям главным образом африканские страны. И мудрено ли? Ведь за плечами у нее четыре века неограниченного произвола самодержавия и три столетия порабощения соотечественников. Естественно, что расчистка авгиевых конюшен столь тотальной гражданской отсталости требует титанических усилий.

И официальный идеолог из кремлевской администрации, которого я все время цитирую, против этого, собственно, не возражает. Он тоже понимает, что «защита наших национальных интересов снижена повальной коррупцией». Более того, он тоже не уверен в том, «приживалка или хозяйка» в России демократия. Если это «пока вопрос» для него, вправе ли мы ожидать, чтобы не было это вопросом и для американских демократов?

Как бы то ни было, если они готовы не только сокрушить гегемонистский курс Буша вместе с его «звериным оскалом», но и сотрудничать с нами в очищении страны от накопившейся за столетия гражданской отсталости, то должны ли мы требовать, чтобы они при этом еще и держали язык за зубами (или «перестали к нам цепляться», если изъясняться на привычном жаргоне советских пропагандистов)?

Так или иначе, пусть читатель теперь сам судит, кто прав – журналист или сенатор. Или неправы оба?