Стабилизация или стерилизация?

– Александр Дмитриевич, как вы оцениваете «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2007 год», разработанные Банком России?

– Уместнее, думаю, говорить, о совместной политике ЦБ и финансово-экономического блока правительства, которые, на мой взгляд, полностью согласовывают свои действия. И у меня к этой политике двойственное отношение.

С одной стороны, там работают люди очень профессиональные. А оборотная сторона заключается в том, что логика денежно-кредитной политики, осуществляемой ими технически профессионально, вступает в серьезное противоречие с теми задачами, которые формулируются для страны в целом: устойчивый экономический рост, диверсификация экономики, борьба с бедностью.

Ведь даже при решении поставленной задачи по минимизации инфляции, как мне представляется, есть большие резервы для повышения эффективности нашей экономики, для смягчения шока для нашей обрабатывающей промышленности, который будет только усиливаться в связи с вступлением в ВТО.

Главное, чтобы в мышлении людей, принимающих решения, не было разрывов. Пока же есть очевидное несоответствие между сформулированными и широко одобряемыми в обществе целями, между политическим курсом на модернизацию экономики, на гармонизацию отношений в социальной сфере – и теми, как считается, вроде бы чисто техническими мерами в области монетарной и фискальной политики, которые используют правительство и Центробанк.

– Какой же логикой руководствуются монетарные власти?

– В условиях массированного притока валюты в страну первая развилка в действиях денежных властей состоит в следующем: проводить интервенции на валютном рынке или не проводить. Проще, конечно, отказаться от интервенций, и это в большей степени отвечало бы крайне либеральным воззрениям. Но ясно, что неучастие ЦБ в закупках валюты на внутреннем рынке привело бы к еще более существенному росту курса рубля. И в этом смысле сама идея о необходимости интервенций, с моей точки зрения, играет позитивную роль, потому что тем самым признаются и шоковые последствия для российской экономики от роста курса рубля. Следующий вопрос в том, какова же все-таки желательная траектория движения курса рубля, как в номинальном выражении, так и, в особенности, реального курса рубля.

И вот здесь логика ЦБ и финансово-экономического блока правительства, как я ее понимаю, заключается в следующем. Поскольку рублевая эмиссия, необходимая для скупки поступающей в страну валюты, создает условия для инфляции, необходимо создать механизмы для откачки «избыточных» рублей из экономики.

Отсюда наращивание Стабилизационного фонда – как отражение роста валютных резервов. Но поскольку приток валюты до последнего времени был очень большой и откачивать «лишние» рубли в таких масштабах оказалось трудно, в дополнение к Стабфонду стали появляться такие, например, вещи, как программа внутренних заимствований.

Обычно внутренние заимствования производятся для погашения дефицита бюджета. Сегодня же государство, вообще говоря, располагает избытком средств, и внутренние заимствования применяются как дополнительный инструмент стерилизации денежной массы, что само по себе достаточно экзотично.

Парадоксальность сложившейся ситуации в том, что фактически денежное предложение в стране в меньшей степени регулирует Центральный банк, а в большей степени регулирует финансовый блок правительства – через Стабилизационный фонд, который по сути своей является фондом стерилизационным.

Никаких функций стабилизации он не выполняет – если ситуация начнет резко ухудшаться, то его крайне сложно будет использовать. То есть технически, конечно, легко – но если деньги из Стабфонда использовать в падающей экономике, инфляционный эффект будет еще сильнее.

Хотя исходная идея этой политики – сгладить влияние шоковое на экономику – была вроде бы разумной, тем не менее, несмотря на то что приходится прибегать даже к таким экзотическим мерам, как внутренние заимствования, правительству и Центробанку не удается ни удержать инфляцию в заданных рамках, ни предотвратить очень быстрый рост реального курса рубля.

– В чем опасность роста реального курса рубля?

– За 9 месяцев реальный эффективный курс рубля укрепился более чем на 12%. Темпы роста импорта в 2006 году в шесть раз опережают темпы роста внутреннего производства. Это, конечно, шок для экономики. Такие темпы укрепления рубля негативно отражаются на конкурентоспособности российских предприятий и сдерживают экономический рост.

Несомненно, что реальный курс рубля растет слишком быстро. Несомненно, его нужно регулировать.

Единственное, против чего я бы предостерег в критике правительства и ЦБ, – против иногда звучащих предложений по широкому расходованию рублевых средств из Стабилизационного фонда напрямую. Это достаточно рискованная вещь. Ясно, что в этом случае будет двойной эффект – рост производства и рост инфляции. При этом пропорцию, в которой распределится этот двойной эффект, достаточно сложно прогнозировать.

Мне кажется, что значительно более эффективным и – с макроэкономической точки зрения – более здоровым подходом является создание не влияющих на валютный рынок механизмов использования валютных резервов для импорта в страну современных технологий и оборудования.

– Сторонники укрепления рубля как раз говорят о том, что высокий курс национальной валюты повышает эффективность импорта технологического оборудования, которое может использоваться для модернизации производственного парка.

– К сожалению, практика показывает, что этот аргумент сейчас не работает.

Наоборот, постоянная нацеленность на стерилизацию денежной массы ведет к изъятию значительных средств из банковской системы и сужает возможности для долгосрочного кредитования экономики, кредитования крупных модернизационных проектов.

Кроме того, страна несет значительные издержки в связи с быстро растущими и явно перешедшими границы оптимального валютными резервами.

Классическую часть валютных резервов, которая нужна для обеспечения устойчивости валютного рынка, – сегодня это, по очень консервативным оценкам, примерно 100 миллиардов долларов, – Центробанк размещает в полном соответствии с правилами оперирования этой частью, предусматривающими обеспечение наибольшей ликвидности при относительно низкой или очень низкой доходности.

Но то, что сверх этих 100 миллиардов, – а это сейчас порядка 200 миллиардов долларов, – там уже надо считать разницу процентных ставок между нормальным применением этой части и тем, что сегодня реально получается. Ведь эти 200 миллиардов долларов резервов, избыточных с точки зрения обеспечения финансовой стабильности, хранятся в том же режиме, что и классическая часть. Из-за проведения такой политики страна теряет в виде упущенных возможностей 5–7 миллиардов долларов в год.

– Что делать?

– С моей точки зрения, сначала нужно правильно разграничить две вещи.

Первый вопрос: какая траектория движения валютного курса для нас выгодна, к какой мы должны стремиться?

Я думаю, что рост курса рубля все-таки происходит чрезвычайно быстрыми темпами, а политика защиты, которая могла бы компенсировать целый ряд негативных эффектов от укрепления рубля, достаточно слабая.

Второй вопрос заключается в следующем: является ли оптимальной действующая сегодня схема, когда ЦБ скупает существенную часть поступающей в страну валюты за рубли, а потом изымает их из обращения? Нет ли здесь других возможностей?

Я считаю, что мы могли бы резко увеличить эффективность нашей политики и подчинить ее очень серьезным задачам, задачам модернизации нашей экономики, – если бы не останавливались там, где сегодня останавливаются правительство и ЦБ, изымая деньги в Стабилизационный фонд.

– Какой шаг, по-вашему, должен быть следующим?

– Еще раз скажу, что я не являюсь сторонником прямого расходования средств из Стабфонда. Но, на мой взгляд, было бы абсолютно верным создать механизм использования избыточной части государственных денежных резервов на цели модернизации экономики.

Технически эта операция могла бы выглядеть таким образом.

Во-первых, часть резервов можно использовать на централизованный импорт оборудования, позволяющего, например, – скажу это в порядке лоббирования интересов Российской академии наук – решить проблему обновления научной базы. Что-то подобное можно было бы сделать и в здравоохранении.

Для этих целей правительство могло бы потратить часть Стабфонда на покупку валюты у ЦБ по действующему курсу напрямую, минуя валютный рынок. Если эту валюту использовать на покупку за рубежом современного оборудования для научных исследований, для системы здравоохранения, то – и это понятно любому человеку – на инфляции это не сказалось бы.

Понятно, впрочем, что эта сфера достаточно ограничена. Разумеется, было бы нелепо, если бы правительство взяло на себя функции закупки за рубежом ширпотреба, – эту станцию мы уже проехали.

Во-вторых, принципиально важным, как мне кажется, было бы создать рыночный механизм долгосрочного кредитования за счет избыточных валютных резервов государства российского корпоративного сектора.

Для этих целей могла бы быть либо учреждена новая государственная финансовая структура, либо использована какая-то из уже существующих государственных финансовых структур, которая была бы капитализирована за счет валюты, за счет средств Стабилизационного фонда.

Правительство купило бы у ЦБ валюту – напрямую, по текущему курсу, не оказывая давления на валютный рынок, – и передало бы в уставный капитал этой структуры. При этом перед ней была бы поставлена задача в сугубо рыночном режиме, на коммерческих условиях, предоставлять кредиты долгосрочного характера участникам хозяйственной деятельности, стремящимся к реализации проектов по модернизации производства.

Когда мы говорим о коммерческих условиях, это автоматически означает, что процентная ставка по таким кредитам должна быть не выше, чем та, по которой наши корпорации и банки занимают сегодня деньги на западных рынках.

Это, во-первых, – поскольку речь идет о серьезных суммах – действительно создало бы условия для ввоза в страну современных технологий. Во-вторых, это не добавило бы ни одного рубля во внутреннюю денежную систему, а значит, не оказало бы никакого влияния на инфляционные процессы. Строго говоря, это оказывало бы даже антиинфляционное действие на экономику, поскольку количество товаров увеличилось бы при сохранении той же массы денег.

Я настаиваю на том, что этот механизм, который я предлагаю уже в течение длительного времени, позволяет достаточно точно таргетировать сразу две вещи – и номинальный курс рубля, и инфляцию. А следовательно, и реальный курс рубля.

Что происходило бы? Центральный банк таргетировал бы непосредственно номинальный курс рубля. При этом избыточная масса денег, как и сейчас, уходила бы в Стабилизационный фонд, из которого – через уполномоченный государственный финансовый институт – поступала бы в виде валютных кредитов хозяйственным структурам страны для использования в целях модернизации. Это позволило бы жестче выдерживать динамику реального курса рубля, благоприятного для развития российской экономики. Это сопровождалось бы иными позитивными для экономического роста процессами (в частности, формированием серьезного сегмента долгосрочного кредитования, снижением уровня процентной ставки).

– Что же сегодня мешает реализовать этот механизм?

– Обычно возражения со стороны органов исполнительной власти или звучащие в частном порядке возражения заключаются в том, что «этого нельзя делать, все разворуют». Но мне кажется, если было бы серьезное стремление идти по этому пути, ничто не мешает создать у соответствующего финансового института любой мыслимый или немыслимый наблюдательный совет из крупнейших представителей российского бизнеса, которые контролировали бы состязательность процедур предоставления этих кредитов, верность оценки рисков в тех или иных случаях и так далее. Если уж мы совсем не доверяем своим, можно было бы привлечь на какие-то позиции иностранных менеджеров и финансистов.

Все-таки масштаб возможностей здесь таков, что не использовать его просто глупо.

Второй аргумент, которым тоже часто оперируют противники такого подхода, на мой взгляд, вообще не выдерживает никакой критики – когда говорят о том, что в стране нет объектов для инвестиций, вложений. Мол, если бы они были, то нашлась бы и возможность для мобилизации соответствующих средств.

Но бизнес ведь такие возможности находит – объем заимствований российских компаний за рубежом, и без того огромный, продолжает расти. И не очень понятно, почему хотя бы часть этого потока нельзя переориентировать на избыточные валютные ресурсы страны, которые дают очень малую отдачу.

– Судя по последним событиям, правительство и Банк России в 2007 году не намерены отступать от своих традиционных принципов кредитно-денежной политики. Можно ли прогнозировать, как это отразится на состоянии экономики через год?

– Корректный ответ на этот вопрос возможен только после проведения соответствующих глубоких исследований. Но что мне представляется несомненным в любом случае – это то, что, проводя такую линию, мы искусственно сдерживаем реализацию тех возможностей, которые есть у страны, и усиливаем многие проблемы, которые можно было бы смягчить.

Мне кажется, что ситуация может быть существенно улучшена, в том числе в отношении реального курса рубля. Используя те механизмы, о которых мы говорили, можно стремиться сохранить его на нынешнем уровне.

А сейчас ситуация парадоксальная – мы умудрились даже «раскрасить» доллар. То есть те доллары, которые уже в стране, – они «плохие», потому что потенциально вызывают инфляцию. В то же время те доллары, которые приходят извне на инвестиции, при крупных выпусках IPO, – это «хорошие» доллары. Но это же нелепость. Это один из парадоксов, связанных с той неполной системой мер, которые реализуются правительством и Центробанком.

Хотя справедливости ради надо сказать, что в позиции финансового блока некоторые подвижки происходили и происходят сейчас. Вначале отрицалась любая возможность использования валютных резервов. Затем согласились, что можно погашать внешние долги – я не говорю о том, насколько это эффективно, но это по крайней мере лучше, чем если бы деньги просто лежали. Потом согласились, что можно создавать механизмы вложения этих средств за рубежом – примерно так же действовали в 70-х годах арабские страны.

Осталось сделать важный шаг – признать имеющиеся возможности и начать их реализовывать для ускорения собственного экономического роста, решения социальных вопросов, модернизации экономики. Причем такими способами, которые являются абсолютно корректными с макроэкономической точки зрения.