Время и место

Долгожительство в политике – высшая оценка профессионализма. Юрий Лужков возглавляет Москву формально с 1992-го, фактически с 1991 года.

Это – не рекорд для региональных руководителей. Минтимер Шаймиев во главе Татарстана с 1989 года, Муртаза Рахимов, лидер Башкортостана, с 1990-го. С 1991 года правят: губернатор Ростовской области – Владимир Чуб, Ярославской – Анатолий Лисицын, Новгородской – Михаил Прусак, Томской – Виктор Кресс, Омской – Леонид Полежаев, Самарской – Константин Титов, Хабаровского края – Виктор Ишаев. А Егор Строев возглавляет Орловскую область вообще с 1985 года (правда, с перерывом в 1989–1993 годах).

Уже по одной этой причине к каждому из перечисленных аксакалов стоит отнестись с полной серьезностью. Но, конечно, положение Лужкова – как и «его Москвы» – совсем особое. Лужков – видимо, единственный человек в России, который последние 15 лет неизменно входит в десятку, да, наверное, и в пятерку самых влиятельных политиков. Все его соседи по таким рейтингам – Бурбулис, Хасбулатов, Гайдар, Шумейко, Сосковец, Коржаков, Касьянов, Волошин, Примаков, Селезнев, Березовский – так или иначе выпали из первой строки. И это логично. Борьба за место наверху всегда отчаянная, год у власти можно считать за три, в революционно-переходное время – наверное, за пять лет. А Лужков – держится.

Вехи истории

Конечно, любой мэр Москвы обречен быть фигурой первой величины в России. «Я – мэр, этим и интересен». Но сам факт, что «любых мэров» Москвы нет, что именно Лужков удержался на этой голой и маслом намазанной вершине столько лет (а разговоры о его скорой отставке идут со дня назначения) – это уже личная заслуга Ю.М.

Раз при смене правящих команд (кланов) политик сохраняется, то это означает только одно – что он не входит ни в какую команду, является самоиграющей фигурой. И к кому-кому, а к Лужкову это, конечно же, относится в полной мере. В этом его стратегическая сила, в этом же его тактическая слабость в каждый данный момент – когда правит та или иная кремлевская команда, в которую он не входит, а лишь поддерживает с ней более или менее лояльные отношения.

Какой видеоряд сразу вспоминается в связи с Лужковым?

1990. Первая сессия только что избранного демократического Моссовета. Гавриил Попов представляет нового председателя исполкома Моссовета – Юрия Лужкова. Чей-то вопрос: вы на какой платформе в КПСС стоите? Ответ Лужкова: «На хозяйственной» – и мощные кулаки, брошенные на стол. Да, на диво крепок хозяйственник┘

1993. Очередной съезд нардепов. Требование снять мэра. И Лужков, твердо, как вбитый, стоя на трибуне, откинув голову – хо-хо-чет, гро-хо-чет в лицо депутатам: «Снять вы меня не можете! Руки коротки!» И пальцы, вросшие в края трибуны.

1995. После убийства Листьева. Насупленные морщины на лбу, аж кепка сейчас зашевелится. Медленно выталкивает сквозь сжатый рот: «Мы – люди с понятием. Можем уйти».

1996. Красное лицо, почти подпрыгивает на трибуне, сжатые кулаки в воздухе: «Ельцин – Россия – Победа! Ельцин – Россия – Свобода!»

1999. Какая-то пресс-конференция. Медленно, уверенно, со вкусом: «Но тогда они (ельцинское окружение. – Л.Р.) должны будут не просто уйти. Они должны┘» – и дальше что-то такое крайне неприятное они должны.

И еще, без даты.

С ногой в гипсе выходит на арену цирка с Никулиным. В Совете Федерации объясняет, как Украина получила Крым: «Хрущев, находясь в возбужденном состоянии...» (щелк себя по горлу). Поет с Кобзоном гимн Москвы. Кобзон переиначивает слова: «И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась ЕГО голова».

Да, как говорится, «у нас с Ю.М. богатое прошлое» – есть что вспомнить (любопытно, какие кадры хроники он сам вспоминает из этих лет?..). Интересно – а будущее будет ли?

70 лет – рубеж. Формально никакого ограничения, понятно, нет. Вон Рахимову 72, а он никуда не ушел.

Но 70 Лужкова – некий рубеж. Если учесть, что скоро 70 стукнет Росселю, Шаймиеву, то легко понять, какое значение имеет прецедент Лужкова – как в случае, если он уйдет, так и если он остается.

Сегодня более или менее очевидно, что он должен получить высокий орден (скорее всего «За заслуги перед Отечеством» I степени), а вот что дальше – туман. Уйдут – или еще оставят?

Однако бесполезно гадать. Судьба Ю.М. зависит только от одного человека. Все это знают, знают этого человека, но никто не знает, что он по сему (и по любому другому) поводу думает. Так что «ждем-с»┘

Но как бы ни сложилась дальше судьба Ю.М., а в историю Москвы (и России) он уже вошел. Вот тут никто (и он сам!) изменить ничего не сможет.

Говорим «Лужков» – подразумеваем «Москва»

Мэры всех больших европейских городов (особенно столиц бывших империй) в 1991–2006 годах сталкивались со сходными проблемами.

Первая проблема – великое переселение народов. Лавиной нарастающий космополитизм, глобализация, отчасти и в форме «исламизации». Столицы поднимаются «южным приливом». Причем «белые аборигены» норовят работать менеджерами-дизайнерами-риелтерами-провайдерами или чиновниками. А черную работу – строить, чистить, возить, торговать – все больше и больше отдают приезжим («черным»). Вторая проблема – бешеный рост цен на недвижимость. Третья – нарастающая деиндустриализация.

Но в Москве все то же самое происходило – как положено в России – стремительно, в ритме обвала. Что в Париже, Лондоне, Риме нарастало исподволь, то обрушилось на Москву, как осколки окна, разбитого бурей. Их традиция – эволюция, наша – революция.

Например, рынка жилья при Советской власти не существовало вообще (не обмены же «жилплощади» считать!), а теперь за 15 лет дело дошло до цены в среднем 5000 долларов за метр! (Впереди – в Европе – кажется, уже только один Лондон.) В районе, где я живу, двухкомнатная квартира в середине 1980-х стоила тысяч 15 рублей, сейчас – под 300 000 долларов.

И еще одна, может быть, самая главная (по крайней мере – самая наглядная) проблема Москвы, резко отличающая ее от других европейских столиц. Взрывной рост числа автомобилей – с 1991 года в 10 раз! По официальным данным, их сейчас в городе зарегистрировано 2 550 000, а надо добавить еще и иногородние...

Я почти наугад назвал несколько проблем города. Можно спорить, насколько успешно их решает мэрия, но вот как москвичи оценивают ее работу. Лужков был назначен мэром в 1992 году, впервые избран в 1996-м (90% голосов), затем в 1999-м (71,5%), затем в 2003-м (75%). Ни на какой административный ресурс это не спишешь – хотя наличие данного ресурса, понятно, никто не отрицает. Много более важный показатель – качество жизни в городе. Как его оценивают сами москвичи? Возьмем один важнейший критерий – рождаемость. В 1998 году родилось 68 000 детей, в 2004-м – 92 700.

Впрочем, зачем цифры, если есть глаза.

Любой человек старше 30 лет, то есть тот, кто не только видит нынешнюю Москву, но и помнит «Москву советскую», знает, что это – два разных города. Страшно серый, мрачно убогий, вечно хамский в магазинах, пересыпанный пьяными, набитый военными, будто завтра будет (или вчера была) война, неосвещенный – словом, образцовый коммунистический город, город парадов-райкомов-овощебаз-очередей-очередей-очередей...

Москва и сегодня город тяжелый, подавляющий и размерами, и темпом, и числом людей, и жуткой экологией. Но это уже совсем иной город. Мечта великого комбинатора о потребительско-капиталистическом рае сбылась. «Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира». Вы сами видите, что происходит. «Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах».

Кстати, угадано даже по числу. По оценке экспертов, сегодня из 10–13 миллионов жителей Москвы около 10% («полтора миллиона в белых штанах») – богатых, имущество которых стоит от миллиона долларов (главным образом, понятно, квартиры), а доходы – от 5–6 тысяч долларов в месяц. Собственно, они и крутят, и вокруг них и крутится весь этот город, с его магазинами, стройками, злачными местами┘

Вот она – Москва лужковская, Москва деловая, Москва веселящаяся. Москва тщеславная. Москва – одновременно и мотор, и реклама, и продукт русского капитализма.

Капитализм с нуля

По сравнению с европейскими столицами Москва – город грубый, молодой, почти без истории. Дело не в формальном 850-летии (а у иных европейских городов счет идет на тысячи). Петербург с его 300-летием и то кажется старше.

Реальная, зримая, ощутимая история Москвы – это: московский модернЪ столетней давности (особняки и доходные дома центра), советский овраг (из которого, впрочем, торчат имперские высотки) и на другой стороне оврага – новорусские дома-с-башенками, Сити и потоки новых джипов. Запах денег, ни с чем не сравнимый запах свежеотпечатанных нефтедолларов – вот они, новейшие духи «Огни Москвы». Ими, этими духами, опрыскивают лица после бритья деловые мужчины, их используют и дамы. Эротичный запах, эротичный город – острая эротика новых денег. И никакой солидности, никаких традиций старых денег – откуда им взяться? Кредитная история Москвы начинается с 1991 года┘

Из всех европейских городов Москва – самый растущий, самый агрессивный, самый дорогой. Из всех европейских столиц меньше всего похожий на столицу европейскую, похожий скорее на то самое Рио – на столицу третьего мира. Точнее, как ей и положено, Москва – евразийский город. По-европейски чистый (кстати, стала много чище за последние годы), но не по-европейски огромный, многочисленный. И еще одно отличие. «Москва – город контрастов». Разрыв между 10% богатых и 10% бедных – не европейский, а примерно такой, как в третьем мире (или, кстати, в США, в том же Нью-Йорке!).

«Мы дети твои, Москва» – называется одна из книг Лужкова. Это – правда. Но он, конечно, скромничает. «Москва лужковская» сформировала Лужкова, но и сформирована им.

Он потому и продержался 15 лет, что идеально подходил для строительства вот такой Москвы. Лужков – с его брутальностью, здравым смыслом, «купеческими закидонами», этот Лужков – белка-с-кепкой в колесе капиталистической Москвы. Лужков – символ той бешеной созидательно-разрушительной энергии, которая и зовется «новый русский капитализм – и столица его Москва».

Лужков никогда не решил бы (хотя бы частично) рухнувшие на город проблемы, если бы к ним не добавилась самая главная – созидание с нуля капитализма в России. Тогда сразу был задан тот бешеный ритм постоянного стресса, тогда открылась та огромная творческая энергия, которые и позволили создать «на месте Москвы» новый город, попутно решив (или просто «сняв») проблемы прежнего города.

Мэр контрастов

«Работать по-капиталистически – распределять по-социалистически». Один из заведомо невыполнимых, противоречивых лозунгов Лужкова.

Но эти противоречия, видимо, и дают ему внутреннюю энергию.

Никто из серьезных чиновников России не упражнялся в антизападной риторике больше, чем Лужков – строитель города, теснее всех в России связанного с Западом (только прямые иностранные инвестиции в Москву – около 25 миллиардов долларов).

Идеология Лужкова точно выражена в «Гимне Москве» его доверенного певца Газманова. «Москва – звонят колокола, Москва – златые купола! Москва – по золоту икон проходит летопись времен!.. С возвращеньем двуглавых орлов возрождается русский язык!».

Москва сорока сороков, Москва купеческая, Москва кустодиевская, Москва златоглавая, Москва православия-самодержавия-народности┘ (Любопытно, что все эти «патриотические мелодии» Лужков затянул еще задолго до прихода Путина и появления «патриотической власти».)

При этом Москва – самый космополитический, «глобалистский», самый современный город в России. Несмотря на большое количество чиновников, нигде казенный патриотизм не вызывает столько насмешек, сколько в Москве. И, несмотря на множество отстроенных церквей, Москва уж никак не может претендовать на роль «религиозной столицы России» – светский город.

И бешено строя Москву капиталистическую, Москву космополитическую – Лужков бодро распевает гимны Москве церковно-державной.

Но и это – не просто личная противоречивость Ю.М. Нет, это общее, можно сказать, объективное противоречие нового русского капитализма: космополитический капитал в державно-защитной оболочке.

* * *

Кто из руководителей Москвы сохранится в живой памяти города?

Полумифический Юрий Долгорукий и неутомимый строитель капитализма Юрий Лужков. И в этом утверждении нет ни пафоса, ни преувеличения. Просто – так получилось.