Судьбы демократии в России

Современным российским реформам – пятнадцать лет. Вместе с горбачевской перестройкой «возраст» преобразований перевалил за два десятилетия. И чем больше времени проходит, тем все более очевидным становится, что самым важным и одновременно самым сложным направлением изменений государственной и общественной жизни является политическая реформа.

Пройдя через хаотические метания и период стабилизации, государство и общество стоят перед проблемой определения стратегии и направлений дальнейшего развития российской демократии.

Споры по этому поводу в отечественной истории идут не впервые, напротив, это своеобразная российская традиция. Каждый переломный период приводил к глубокому анализу путей развития страны, в ходе которого предлагались различные идеологические схемы и концепции.

Характерно, что как ранее, так и теперь дискуссия идет преимущественно не между сторонниками и противниками демократии. Предмет споров – выбор такой модели демократии, которая бы наиболее оптимально отражала реалии российской действительности, консолидировала бы общество.

Более того, на мой взгляд, в современной политической ситуации откровенные противники демократии в России находятся в явном меньшинстве, на обочине отечественного политического процесса. За развитие демократии в стране ратуют президент и федеральное правительство, обе палаты парламента, подавляющее большинство политических партий и общественных объединений, религиозные организации, средства массовой информации, региональные и местные власти.

И вместе с тем палитра мнений относительно перспектив демократического строительства в стране достаточно разнообразна, что делает дискуссию особенно оживленной и важной.

Анализировать незавершенные процессы всегда непросто. В этой связи мне вспоминается разговор с известным татарским драматургом Туфаном Миннуллиным. Дело было в разгар перестройки. Я сказал ему, что для писателей наступила горячая пора для творчества, поскольку общество стремительно меняется и появляются новые сюжеты и темы. На что услышал довольно-таки неожиданный ответ: нет, для того чтобы появились глубокие произведения о новой жизни, нужно время, ситуация должна устояться, должны сформироваться оценки пройденного пути.

К сожалению, в отличие от художников политики и управленцы не имеют такой возможности. Диагностировать текущее состояние общества и предлагать конкретные рецепты развития – их обязанность. Они постоянно находятся как бы в этом процессе.

И в этом отношении Владислав Сурков, выдвинув идею суверенной демократии относительно современного этапа развития России, сделал достаточно смелый и ответственный шаг, завязал предметную и содержательную дискуссию.

Естественно, что прошли те времена, когда все, что произносилось с кремлевского Олимпа, воспринималось как истина в последней инстанции. Высказывания Суркова стали предметом довольно-таки острой полемики.

Но даже критики сурковских выступлений признают, что в идеологической практике давно не было столь последовательного и концептуального изложения оценок недавнего прошлого, современного этапа и перспектив развития политической системы нашей страны.

Идет ли откат от демократии в России?

═

Россия скатывается к авторитаризму – об этом все назойливее твердят «доброжелатели» России по обеим сторонам Атлантики. И отдельные лица, и большие организации ведут счет российским прегрешениям против демократии, причем объем претензий стремительно растет. Что ж, учителей в этой сфере нам всегда хватало.

Самостоятельность, которую Россия все ярче проявляет в международных делах, естественна для ее нынешнего геополитического положения. Преодолев в основном внутренний кризис, наша страна стремится вернуть себе утраченные позиции на международной арене, стать равноправным членом сообщества демократических государств. На этом фоне обвинения России в антидемократизме являются не чем иным, как отражением беспокойства некоторых влиятельных кругов на Западе относительно этой новой политики России, формой борьбы с ней.

Таковы законы большой политики. В аналогичном положении объекта критики в прошлом оказывались и другие страны. Например, Франция во времена генерала де Голля также настаивала на своем праве на собственный путь развития. Оставаясь частью западного мира, Франция в 60-е годы прошлого века перестала бездумно плыть в фарватере политики США. Суверенность французской демократии выразилась в Конституции Пятой Республики с ее исключительно сильной президентской властью, реформировании партийной системы, выходе страны из военной организации НАТО, самостоятельном строительстве вооруженных сил, сближении с Советским Союзом и ряде других инициатив. Деголлевскую Францию тогда тоже резко критиковали, в том числе и за авторитаризм, но в принципиальном плане это ничего не изменило.

Как мне думается, задача российского политического класса и общественного мнения – не оправдываться перед кем-то, а спокойно прорабатывать приоритеты дальнейшего развития.

А для этого чрезвычайно важно определиться в базовых понятиях. Прежде всего речь идет о смысле самого определения «демократия».

Как любое общественное устройство, демократия представляет собой сплав теории и практики. Современная политическая наука выделяет такие классические демократические принципы, как свободные выборы и демократические свободы, парламентаризм и разделение властей, многопартийность и уважение прав оппозиции.

Однако, говоря о будущем российской демократии, необходимо ответить и на вопрос: а существует ли идеальная практика реализации этих принципов, условно говоря – типовая модель демократии?

Как известно, мыслить и действовать по заранее разработанной схеме, шаблону, штампу намного проще. Однако даже в областях, далеких от идеологии и политики, это удается далеко не всегда.

В частности, существует набор строгих архитектурно-строительных норм. Все знают, что в строительстве широко распространены типовые проекты. По ним строят жилые дома и производственные корпуса. Так вот, любой типовой проект перед началом строительства необходимо «привязать» к рельефу местности, учесть качество грунта, соблюсти архитектурный облик окружающего пространства, предусмотреть массу иных особенностей.

В реальной жизни, на мой взгляд, так же обстоят дела и с демократией. Ее принципы, безусловно, относятся к числу общечеловеческих достижений, а практика, исходя из условий реализации, исключительно разнообразна.

Афинский полис времен Перикла, самоуправление в швейцарском кантоне, британский парламент – это все демократия.

Со времени выхода книги Алексиса де Токвиля «О демократии в Америке» пристальное внимание уделяется изучению заокеанской модели политического устройства.

До сих пор многие ученые по-прежнему выделяют особенности демократического устройства Старого и Нового Света. Ведь что бы ни говорили, строить демократию в США, как говорится, с чистого листа было в чем-то проще. Причем сам Токвиль, говоря о достижениях американской демократии, подчеркивал: «Я далек от мысли, что мы должны следовать примеру американской демократии и копировать средства, которыми она воспользовалась для достижения своей цели. Мне хорошо известно, как сильно влияет на политическое устройство страны ее природа и история, и я считал бы великим несчастьем для человечества повсеместное однообразие форм свободы».

Другой аспект. Демократия – стремительно развивающийся институт. Как-то забылось, что всеобщее избирательное право было распространено на женщин совсем недавно – в XX веке. Еще позднее к участию в выборах различного уровня стали допускаться иностранные граждане, а из Скандинавии в мировой демократической практике закрепился институт омбудсменов.

Кроме того, практика реализации демократических принципов сторонниками различных политических течений в отдельных государствах привнесла в нашу жизнь и расширенную терминологию применительно к демократии, которая отражает те или иные специфичные черты ее реализации. Сегодня на слуху такие понятия, как либеральная и социальная демократия, англосаксонская, французская, германская и другие ее модели.

Причем уровень развития национальных моделей демократии, как и суверенный рейтинг государств, определяет их место и роль в современной системе международных политических и экономических отношений.

Таким образом, современная демократия прошла огромный путь от политии Аристотеля до социального государства, закрепленного в Конституции объединенной Европы.

Что дала мировому опыту демократии Россия? Некоторым такой вопрос покажется неуместным. Не только западный человек, но и многие наши соотечественники воспринимают отечественный политический опыт как преемственность тираний от Ивана Грозного до Сталина.

Однако такой подход является весьма однобоким и поверхностным. Древний вечевой строй, земские соборы, демократический суд XIX столетия – все это было в истории нашей страны. Недавно в России отметили столетие парламентаризма. Можно вспомнить и о том, что около 90 лет тому назад прошли первые всеобщие равные и прямые выборы во Всероссийское учредительное собрание.

Российский коммунизм был отрицанием традиционной западной модели демократии. Однако даже на заре советской власти ее вожди не отрекались от демократии в принципе, говоря о ее новом типе. А уже спустя двадцать лет после Октябрьской революции в Конституции 1936 года произошло формальное восстановление классических норм и принципов демократии.

Конечно, речь вовсе не идет о реабилитации советской системы, которую нередко называли постдемократией или «сверхдемократией», но и не учитывать политический опыт нескольких десятилетий было бы также ошибочно.

В девяностые годы прошлого века Россия, отказавшись от коммунизма, вступила на путь реформ, который многие упрощенно понимали как слепое копирование, в том числе и политических институтов, политического опыта других стран, прежде всего развитых. Результаты получились в основном негативные. Престиж власти пал. Снизилась эффективность государственного управления. Дело дошло даже до того, что само понятие демократии стало неоднозначно восприниматься людьми.

Поэтому сегодня идет не откат от демократии, а формирование национальной модели демократии, которая бы наиболее адекватно отражала особенности взаимоотношений власти и народа в России.

Назовем ли процесс национальной моделью демократии, суверенной демократией, российским путем к демократии или еще как – содержание одно: это наш путь к общечеловеческим демократическим ценностям. Путь сложный, но преодолимый через обеспечение единства в многонациональной и многоконфессиональной Российской Федерации.

Специфика политического развития России

Говоря об особенностях российской демократии, представляется уместным прежде всего отметить сложносоставную структуру общества. Она наиболее точно отражает фундаментальные отличия современной Российской Федерации от большинства стран Европы.

Россия – целый континент, освоенный людьми за многие столетия. Страна имеет ярко выраженные евразийские истоки. Симбиоз Востока и Запада красной нитью проходит через всю ее историю. Византия и Золотая Орда сыграли решающую роль в становлении Киевской Руси и средневековой Московии, а европейская цивилизация определила основы политического устройства Российской империи начиная с петровских времен. СССР был построен на фундаменте западного идеологического течения – марксизма.

На территории современной России существовало большое количество древних государств. Государственность многих народов России имеет многовековые корни. Прирост территории в основном шел путем образования союза государств и народов.

Трудно представить сегодня другую страну, которая бы объединяла столь различные традиции. Даже после распада СССР Российская Федерация остается одним из самых многонациональных государств мира.

Понимание нации в нашей стране существенно отличается от западного. Большинство населения по-прежнему воспринимает нацию не как политическое или общегражданское понятие, а этнокультурное, историческое, традиционное.

Попытки утвердить концепцию российского народа как политико-гражданской нации встречают естественное недопонимание у части общественного мнения. К тому же в памяти еще жива и концепция советского народа как новой исторической общности людей.

Демократия – не просто машина для голосования, не выразитель воли «механического большинства», а система, учитывающая различные интересы населения, включая этнические меньшинства. Не важно, что какой-то народ составляет всего лишь доли процента, для истории он не менее важен, чем многочисленные нации.

Полиэтничность России дополняется и ее многоконфессиональностью. Особый интерес представляют отношения православия как религии большинства россиян и очень динамично развивающегося российского ислама. Будучи европейской страной, Россия содержит в себе мусульманский компонент. Это не искусственное соединение, а симбиоз, сформировавшийся в течение многих сотен лет.

На фоне острых политических конфликтов с исламо-христианским контекстом, поразивших многие страны мира на рубеже тысячелетий, опыт России может быть востребованным и актуальным. Особенно четко это осознается у нас, в Республике Татарстан, где число традиционных приверженцев обеих религий примерно равно. Исламо-православный диалог является важнейшей основой гражданского согласия и межэтнического мира на татарстанской земле, без чего демократические ценности практически теряют свой смысл.

Многонациональность и поликонфессиональность делают федерализм естественным государственным устройством России. И в этом отношении в постсоветский период страна прошла большой путь от декларативного советского федерализма через децентрализацию и «парад суверенитетов» к современной федерации. При этом важно отметить, что российский федерализм отнюдь не остановился в своем развитии. Многие его принципы нуждаются в защите и последовательной реализации. И опять-таки следует отметить, что вопреки сложившимся в большинстве стран развитой демократии традициям российский федерализм имеет существенный этнический компонент, что выражается в существовании национально-государственных формирований, где общегражданские принципы государственного строительства сочетаются с заботой о статусе и свободном развитии российских народов.

И если этого не происходит, а тем более если идет деформация общественных устоев, с чем мы, собственно говоря, и столкнулись в свое время в Чечне, да и в целом на Северном Кавказе, то опасность нарастает как снежный ком.

Строительство демократии в сложносоставном обществе, которым является Российская Федерация, если еще учесть ее многоукладность и территориальный фактор, имеет большую специфику и большие трудности.

В мире вообще трудно найти примеры эффективных демократий в таких сложносоставных сообществах. Возможно, что у специалистов возникнет пример Индии. Однако индийская демократия пока что не нашла надежных способов избежать системных кризисов. Новейшая история этой страны, к сожалению, насыщена многими этническими и религиозными конфликтами.

Известный политический деятель и далеко не друг России Бжезинский недавно выступил с интересными умозаключениями: «Поспешное насаждение демократии в отсутствие социально развитого и политически зрелого гражданского общества скорее всего послужит целям радикального популизма... Демократия для меньшинства без социальной справедливости для большинства была возможна в эпоху аристократизма, но в век массового политического пробуждения она уже не реальна. Сегодня одно без другого обречено на поражение».

У всякого политического устройства есть и человеческое измерение. При демократической системе его роль многократно возрастает, поскольку носителями прав и свобод являются конкретные люди.

Поэтому особенности менталитета и мироощущения каждой социальной и этнической группы неизбежно накладывают свой неповторимый отпечаток на становление и развитие политического устройства той или иной страны.

Заговорив об этом, вступил, пожалуй, на самую зыбкую почву. Социально-психологический облик народа нашей страны – это предмет давних дискуссий, в которых сколько участников, столько и мнений.

В рамках данной статьи вряд ли целесообразно вдаваться в философские рассуждения о «загадочности русской души», об исламской ментальности и т.п.

Однако на некоторых аспектах остановиться все же было бы уместно.

Прежде всего об особенностях понимания свободы. Так уж сложилось, что для нашего сознания формально-правовое или сугубо политическое восприятие демократических свобод не имеет такого первостепенного значения, как для западного человека.

Испокон веков для российского жителя существовало понятие «внутренней свободы», которое позволяло оставаться независимой личностью в самой несвободной среде.

До сих пор нам самим трудно понять такие феномены российской истории, как подъем отечественной литературы и общественной мысли в годы николаевской реакции XIX века, достижения науки и техники в период апогея режима личной власти Сталина. Если подходить чисто умозрительно – ничего подобного быть не должно.

Конечно, проявления свободомыслия в несвободном обществе приобретали суррогатные формы: политические анекдоты и слухи, творчество «в стол» и «на полки», переписывание запрещенного и самиздат. Но все это было и сыграло огромную роль в раскрепощении общественного сознания в России.

Помимо «внутренней свободы» с советских времен осталось осознание самостоятельной значимости так называемых социально-экономических прав и свобод. Для многих наших соотечественников право на труд, жилище, отдых, пенсионное обеспечение, доступность образования и здравоохранения по-прежнему имеет гораздо большее значение, чем политико-юридические свободы. Однозначно сказать, хорошо это или плохо, по-видимому, нельзя, но такова реальность.

Вновь рискую вызвать на себя критику, но не могу не сказать и о следующем. Особая приверженность коллективизму, на мой взгляд, остается особенностью менталитета населения, по крайней мере его большинства. И коммунизм лишь старался эксплуатировать в своих политических интересах этот феномен. Во многом он имеет естественные корни, уходящие в глубь веков, когда выжить и хозяйствовать в условиях нашей страны можно было только сообща.

Несомненно, что сегодня личность в России гораздо более суверенна в своих отношениях с обществом и государством. Однако, образно говоря, посредников в системе этих отношений остается много.

Ну и последнее, что хотелось сказать в этой части. В России эмоциональная составляющая в отношениях власти, общества и личности всегда играла огромную роль.

Трепет и преклонение перед властью легко переходят в отчуждение от власти, страх перед нею, в крайние формы протеста, ненависть к конкретным носителям и представителям власти. И это тоже реальность.

Не все из российских традиций может устраивать нас самих. С чем-то примириться достаточно трудно. Как представляется, всем нам явно не хватает в общественном развитии здоровых рациональных, прагматических начал. Будем надеяться, что по мере дальнейшего оздоровления экономической и политической жизни России все это придет.

Ближайшие перспективы российской демократии

Сегодня Россия одновременно ищет свое место в быстро меняющемся мире и пытается определить идеологический фундамент внутриполитической консолидации.

Идея суверенной демократии – удачная, на мой взгляд, попытка дать содержательный, объективный и рассчитанный на перспективу ответ на эти фундаментальные вопросы.

Современные дискуссии о модели российской демократии, с одной стороны, подтверждают неизменность демократического выбора России, с другой – ее готовность к самостоятельному строительству демократии.

Они позволяют осмыслить нам самим и мировому сообществу опыт и специфические тенденции развития национальных моделей демократии.

Главное – реализм оценок, четкое определение российской демократии как развивающейся. При таком подходе нынешняя политическая реформа – это очередной этап продвижения к цивилизованной демократии с российской спецификой.

Очевидно, что в ближайшее время эта специфика будет проявляться в особой роли государства, особенно исполнительной вертикали власти, высоком уровне персонифицированности политического процесса, строгом ограничении на формирование этнических и религиозных политических объединений, постепенном повышении роли в политической деятельности женщин и молодежи, приоритете в общественном сознании и социальной практике социально-экономических свобод над формально-юридическими.

Сегодня чрезвычайно важно, чтобы у партии «Единая Россия», которую поддерживает значительная часть граждан, была четкая и ясная позиция по основным вопросам демократизации политической системы. Суверенная демократия в этой связи может стать основой программных документов партии. Уверен, что это будет адекватно воспринято большинством россиян, так как эта концепция предусматривает учет в политическом устройстве страны ее особенностей на базе сохранения и укрепления суверенитета России.

Время обозначит векторы дальнейших преобразований.

Россия в буквальном смысле слова выстрадала демократию. Это ее осознанный выбор, разумной альтернативы которому просто нет.