Уроки французского

-Ахмед Гаджиевич! В России возможны события, подобные французским?

– Подобные французским – нет. В наших городах не существует национальных гетто – спасибо советской градостроительной политике. Современные иммигранты в России настроены прежде всего на получение хорошей работы, на достойный заработок, а не на бунты. В связи со слабой социальной защищенностью (которая в данном случае оказывается даже благом) среди приезжих не формируются иждивенческие настроения – у нас нет поколения, которое выросло на пособия, ничего не делая при этом. В большие города едут не за дармовыми пособиями, а за тяжелой работой. Кроме того, основной приезжей рабочей силой в мегаполисах выступают выходцы либо из депрессивных национальных республик, а также обычных краев и областей РФ (то есть граждане России), либо из бывших советских республик (то есть граждане бывшего СССР). Все они имеют схожее базовое воспитание, образование и даже мировоззрение. Но такое положение будет сохраняться лишь до поры до времени, и через несколько лет острый кризис может достичь и нашей страны, если внятная политика не станет предотвращать вполне очевидные негативные тенденции в сфере миграции. Поэтому французских событий у нас не будет, но социально-национальные кризисные ситуации в России возможны. Да, собственно говоря, уже и имели место.

– Некоторые говорят о парижских, французских событиях как о новом проявлении «конфликта цивилизаций», как об очередном эпизоде неизбежного всемирного противостояния христианства и ислама.

– Подобные рассуждения мало того что неверны, они еще содержат крупную провокацию – и тем опасны. Цивилизационного, межконфессионального конфликта нет. Пока нет. Во французских пригородах машины жгут как выходцы из Северной Африки, где население исповедует ислам, так и из Африки южнее Сахары, где в сравнимых пропорциях представлены и мусульмане, и христиане, и язычники, а также и сами французы. Участники беспорядков не используют исламские лозунги. Впрочем, их позиции вообще невнятны, мы свидетели скорее эмоционального протеста, чем осознанного политического выступления. Но подобное положение сохранится лишь до поры до времени – «бунтовщики» выдвинут своих лидеров. И слишком многие в современном мире заинтересованы в том, чтобы эти лидеры воспользовались идеологией религиозного экстремизма.

– Подобная опасность существует и в России?

– Тут важно понимать самое главное. Россия – единственная европейская страна, где десятки миллионов мусульман сосуществуют с христианами не в результате миграции, произошедшей в последние десятилетия, а на протяжении веков. Их «историческая родина», «этнический очаг» находится в самой России, и он в большинстве случаев оформлен в территориально-государственном устройстве страны. И именно это – уникальное преимущество России по сравнению с Западом. Россия, будучи христианско-мусульманской федерацией, способна лучше противостоять подобной опасности.

– Некоторые вообще предлагают запретить иммиграцию в Россию. Нет мигрантов – нет проблемы.

– Тогда будет нелегальная иммиграция. А первая предпосылка любой не просто успешной, но даже только не чреватой острыми конфликтами миграционной политики – сведение к минимуму миграции нелегальной. Потому что именно в незаконном статусе многих мигрантов коренятся как криминализация их среды, так и «заражение» правоохранительных и вообще контролирующих органов бациллами коррупции. Последнее обстоятельство надо выделить особо. Французы спорят о том, что привело к кризису: недостаток социальной поддержки мигрантов или «вытеснение» их из конкурентной экономической среды, «потакание» миграции или, наоборот, ее существование на периферии общественного внимания. Там есть факты сознательной дискриминации или враждебности полиции по отношению к мигрантам, но почти не существуют «полицейские поборы» с лиц с другим цветом кожи. И это – существенная деталь, отличающая Францию от России. Зло, поставленное на экономическую основу, становится неискоренимым.

– А насколько нам экономически необходимы мигранты, может, все-таки можно без них обойтись?

– Нам не только не удастся без них обойтись, нам в ближайшие годы придется конкурировать за их привлечение в российскую экономику. Уже с 2006 года в стране начнется уменьшение численности трудоспособного населения. И это вызовет дефицит рабочей силы на рынке труда и отразится, в свою очередь, на темпах экономического развития страны. Даже при увеличении производительности труда для поддержания требуемых темпов экономического роста России через 10 лет необходимо будет принимать ежегодно от 1 до 2 миллионов иммигрантов. И схожая ситуация складывается в большинстве развитых стран. Только население США, Канады, Франции и Бельгии, по прогнозам ООН, будет расти, и происходить это будет именно за счет миграции. Уже сейчас между Европой и США начинает развертываться жесткая конкуренция за привлечение качественной и квалифицированной иностранной рабочей силы.

По данным ООН, общий ежегодный иммиграционный ресурс в перспективе до 2050 года будет составлять примерно 2,2 миллиона человек. Это означает, что в ближайшие 45 лет потребуется почти 100 миллионов мигрантов. На половину из них (1,1 миллиона в год) будут претендовать США, на 10% (примерно по 200 тысяч человек в год) – Германия и Канада, на 130 тысяч человек в год – Великобритания. При этом ряд европейских стран (например, Финляндия) уже разрабатывают программы по привлечению к себе граждан России. А российская экономика уже сегодня испытывает значительный дефицит рабочей силы в непривлекательных отраслях, где требуется тяжелый труд с низким уровнем оплаты. Прежде всего это сельское хозяйство, строительство и транспорт. Но быстро растет спрос на рабочие руки в сфере услуг, куда тоже потребуется привлекать мигрантов. И для нас важнейшим источником привлечения новых рабочих рук должны стать страны СНГ.

– Приходится встречать мнение, что в этой ситуации оптимально приглашать на работу в страну выходцев из европейской части бывшего СССР.

– Не получится. Там тоже активно идут процессы депопуляции. К 2050 году население Украины уменьшится на 43%, Белоруссии – на 28%, Грузии – на 33%, Латвии и Литвы – на 27 и 28%, Армении – на 17%. Вопрос стоит следующим образом: либо мы привлекаем рабочую силу из Средней Азии, либо из Китая и Африки. И здесь, конечно, лучше иметь дело с бывшими советскими гражданами или их потомками. Они – люди разных культур, но обладающие существенным «общим знаменателем» – знанием русского языка, памятью о совместных достижениях и об общих горестях наших народов. Очень важно, чтобы как можно меньше лишних «клиньев» вбивалось в это «коллективное прошлое», которое может помочь нашему «коллективному будущему». Административное притеснение мигрантов или выходки правых экстремистов – большая угроза этому российскому преимуществу в мировом масштабе: потенциалу межнационального взаимопонимания.

Именно поэтому сотрудничество в вопросах трудовой миграции может стать темой, которая будет в состоянии реально заинтересовать не только страны СНГ, но и все бывшие советские республики. С учетом французского опыта мы все понимаем, что лучшей рабочей силы, чем свои бывшие сограждане, мы сегодня (и особенно завтра) не найдем.