Йиржи Машталка Еще перед своим избранием в Европейский парламент мне приходилось наблюдать в стенах Парламентской ассамблеи Совета Европы тенденцию ставить Россию и другие постсоветские республики в позицию школяров, которых поучает большой европейский брат. Проявлениями такой тенденции стали призывы обсудить ситуацию в Чечне, попытки принять сверхкритическую резолюцию, которая игнорирует основополагающее право суверенного государства – невмешательство в его внутренние дела. Схожая ситуация русофобских настроений проявляется и в стенах Европейского парламента.
Чтобы преодолеть эту ситуацию, надо задуматься над ее причинами. Сделаю это на примере Чехии.
После бархатной революции 1989 года в чешской политике нашел место стереотипный и искусственно вызванный страх по поводу России. Давно канули в Лету времена, когда в моей стране говорили: «В Чехии тогда все будет хорошо, когда казацкий конь напьется из Влтавы». Сегодня же, наоборот, можно наблюдать нечто похожее на соревнование, кто продемонстрирует наибольшую неприязнь к России.
Негативное отношение к России – неожиданное для многих российских политиков, дипломатов, а также туристов – имеет несколько главных причин. Прежде всего речь идет о консенсусе правых – большинства правящей элиты и наиболее влиятельных СМИ, которые воспринимают негативно все, что связано с понятием бывшего советского. Ведь для многих представителей постсоциалистических элит советская освободительная миссия есть не что иное, как путь только в социалистическое рабство.
Кроме того, после событий 1989 года в пропаганде и общественных науках укрепились геополитические подходы, согласно которым решающий вклад русских в победу над нацизмом и фашизмом трактуется как отстаивание собственных имперских амбиций Москвы.
Недоверие к России проявляется не только на правом фланге политического спектра. Левый скептицизм вызван прежде всего глубоким разочарованием по поводу того, что Россия ушла из этого региона без малейшего желания помочь бывшим союзникам. Брошенные на произвол судьбы, они стали объектом преследования со стороны новых политических элит.
Отрицательное отношение к России часто имеет и культурное наполнение. Речь не идет лишь об эмбарго на русскую культуру, что означает потерю контакта не только с современным, но для нового поколения и с русским классическим искусством. В последние годы эмбарго, правда, ослабевает. Однако по преимуществу демонстрируются российские фильмы первой половины 90-х годов, переполненные сценами самобичевания.
Не следует забывать и о сознательном взращивании негативного отношения к православию, прежде всего при помощи пропагандистских представлений о конфликте цивилизаций в духе работ Сэмюэла Хантингтона. Православие выдается за отсталое византийство, которое находится в прямом противоречии с просвещенным католицизмом и протестантством.
Еще одна причина недоверия к России кроется в социальных факторах. Собственно, речь идет об обратной стороне медали, известной больше как американизм среднего класса. Союзничество с Россией представляется дорогой к социально-экономической отсталости, ориентацией на низкое качество и уровень жизни.
Российская дипломатия и внешняя политика за пятнадцать лет, к сожалению, не смогли преодолеть эти стереотипы. Однако совершенно неверно пассивно дожидаться времен, когда опасения по поводу России исчезнут сами по себе, как было с Францией или Германией. Хотя бы потому, что здесь имеется существенная разница: Франция и Германия не будут так сильны через десять лет, как будет сильна Россия.
Позитивный образ России – страны с дружескими намерениями, без мессианских и имперских амбиций, осознающей собственные недостатки и стремящейся их преодолеть, может возникнуть только при сознательном преодолении мировоззренческих стереотипов. И не только. Если Россия в ближайшие годы в Казахстане, Азербайджане или еще где-то не хочет попасть в такую ситуацию, как на Украине, она должна понять, что следует вести борьбу за информационную безопасность не только дома, но и за рубежом.
У меня есть опыт работы в международных миссиях мониторинга выборов и под флагом Совета Европы, и в качестве члена Европарламента. И во время дискуссии в Европарламенте по итогам президентских выборов на Украине я выступил с двумя конкретными предложениями.
Первое – европейским институтам следовало бы всерьез заняться стандартом (кодексом) демократических выборов. Пока же функционируют методика двойных стандартов и очень необъективная оценка отдельных государств.
Второе – возникает необходимость установления пределов вмешательства во внутренние дела отдельных государств.
Вместе с тем ситуация начинает поворачиваться в более благоприятную сторону. Антироссийские эмоции конца 90-х годов уходят в прошлое. Все больше проявляют себя представители молодого поколения политиков, которые не строят карьеру только на борьбе против бывшего советского влияния.
Показательно развитие отношений между Чехией и Россией. Ныне происходит заметное оживление наших отношений не только на высоком политическом уровне, наблюдаются перемены к лучшему и в экономическом сотрудничестве.
Новый опыт различных слоев населения Центральной Европы объективно складывается не в пользу устарелых антироссийских идеологических стереотипов. Результаты изучения общественного мнения в Чехии, а также в Словакии показывают, что, несмотря на то что некоторые политики и СМИ все более интенсивно взращивают и лелеют русофобские настроения, только небольшая часть населения этих стран считает, что Россия представляет угрозу для мира. Растет интерес и к русской культуре и языку.
Все это создает предпосылки для более глубокого сотрудничества. В свою очередь, и Россия могла и должна была бы делать больше, чем до сих пор, для улучшения своего имиджа в Центральной Европе.
