Сила малых

Восточноевропейцы сегодня весьма неприветливы к бывшим 'старшим братьям'.
Фото Reuters

Состояние отношений России с малыми странами Европы – с бывшими «братьями по лагерю», а теперь и с бывшими «родственниками» по Советскому Союзу – не может вызывать удовлетворения. Полагаю – ни с чьей стороны. Было бы полбеды, если бы речь шла лишь о естественном «послевкусии» от пребывания в одном идеологическом блоке. Ведь не секрет, что с годами большинство населения этих стран стало воспринимать союз с СССР как препятствие для вхождения в «настоящую» Европу. Впрочем, некорректно утверждать, что так было всегда. Соцлагерь держался не только на советских танках. Были и «младшие братья», превзошедшие «Старшего Брата» в воплощении «реального социализма» и в теории, и на практике.

Однако к 90-м общий настрой на востоке Европы стал очевиден. На подобных настроениях к власти в государствах ЦВЕ пришли новые элиты, для которых прозападная ориентация часто становилась синонимом антироссийской. Этот неприятный тренд во внутриполитической жизни соседей – при всей объяснимости причин его появления – в России многие считали эпизодом, который постепенно сойдет на нет по мере вливания этих стран в евроатлантические структуры. Логично было ожидать, что пребывание в «укрытии» НАТО, в политико-экономическом сообществе Евросоюза, сделает сведение счетов с прежним лидером блока неактуальным. Тем более что на месте бывшего сталинско-брежневского СССР теперь – демократическая Россия, которая восприняла как данность стремление восточноевропейцев в западное сообщество.

В результате Россия за время постсоветского существования не пыталась противопоставить притяжению ЕС собственное давление для удержания их в орбите своего влияния. А возможности для этого у нее имелись – достаточно сказать о существующей энергозависимости бывших стран «реального социализма» от России. Но подобные возможности Москвы остались в потенции, а не явились фактором реальной политики. И не только потому, что это шло бы наперекор воле народов этих стран. Таким был вполне осознанный подход России к судьбе прежних сателлитов.

Однако российская политика, выстроенная в расчете на новые безблоковые реалии, не вызвала ответного, столь же беспристрастного и взвешенного отношения со стороны «младоевропейцев». Антироссийский фактор не только не покинул внутриполитические арены этих стран, но и выплеснулся наружу, откровенно отравляя атмосферу отношений России с евроатлантическими структурами. При этом они начали активно претендовать на роль проводников – а по сути цензоров – политики ЕС в отношении России, предполагая вымывать из нее все более или менее положительные и перспективные моменты.

═

Большая Игра

═

Результат этих слагаемых получился крайне неблагоприятным для России. Для кого-то это – элементарная мстительность, сведение исторических счетов. Дли иных – повод привлечь к себе внимание (а с ним и субсидии, как «пострадавшим» ранее и «угрожаемым» сегодня). Где-то националисты пришли к власти именно на размежевании и противопоставлении России и русским, и для них существование конфликта с Россией – опора и естественная среда их обитания. У многих проявляется и стремление стать «западнее Запада» (отсюда и откровенно заокеанская ориентация некоторых новых членов ЕС, которая выглядит все более странно на фоне увеличивающегося трансатлантического соперничества). Есть и те, кто считает, что холодная война не закончилась, в ней лишь появились перебежчики. Кому-то, как выяснилось, особо нечего и предложить в качестве своего вклада в объединенную Европу, кроме пугала «российской угрозы», с которым они вошли в евроструктуры.

Такого рода сентенции находят подчас отклик и на «старом» Западе – например, у американских нео-«ястребов», у европейской левой интеллигенции, не простившей России провал социалистического эксперимента. С сочувствием к сигналу неофитов отнеслись и некоторые малые государства Северной и Центральной Европы, для которых сегодня пробил час реванша по отношению к большим державам. Кроме того, они же, как правило, отличаются требованиями стерильной чистоты демократии в других странах, по образу и подобию достигнутой у них самих, хотя выращена она обычно в весьма тепличных условиях. Россия для них – удобный объект для самовыражения на ниве дидактических экспериментов и прикладного морализаторства.

Но «заводилами» все же выступают бывшие «братья». Их активность в том числе и на этом направлении со всеми основаниями можно считать одной из причин нынешнего европейского кризиса. «Старая» Европа, озабоченная проблемами глобальной экономической конкуренции, не очень понимает всей этой агрессивно-мстительной суеты своих новых союзников, которые, кстати, сами далеко не стерильны с точки зрения евростандартов демократии. Для ЕС нагнетание страстей вокруг «болевых точек» России: Чечни, реформы управления, дела ЮКОСа, цветных революций в СНГ, было скорее частью большой Игры, некоего торга с Россией. В этой Игре помимо «кнута» имеются и немалые «пряники», напрочь отсутствующие в арсенале «новой» Европы, когда речь идет о России.

Проблема России в том, что сама она, к сожалению, мало что может сделать во исправление ситуации. Ибо, если оценивать ее линию по отношению к странам ЦВЕ за последние лет 15, вряд ли найдутся основания для обвинения Москвы в некорректности, давлении, вмешательстве во внутриполитические реалии этих государств. Напротив – у нас гораздо чаще пеняют прежним руководителям на то, что они так легко «отпустили» бывших союзников на волю, то есть – к политическим и экономическим конкурентам. Можно было, дескать, попросить хорошие «отступные».

Тем самым дело все же не в России, а в позиции бывших «братьев». Причем позиции, часто выходящей за грань нормальной государственной политики, да и просто за грань разумного и рационального, и черпающей вдохновение откуда-то из сферы эмоций и предрассудков. Иметь дело с таким партнером в политике весьма непросто. Вполне возможно, что дело не только в недавно сброшенном «иге социализма», которое для них олицетворял СССР, а теперь – по инерции – Россия. Не исключено, что здесь примешиваются и национальные (националистические) мотивы (факт, что выходцы из Восточной Европы в политических кругах США чаще всего являются самыми хищными «ястребами» в отношении СССР и России – кстати, именно эта преемственность подтверждает, что их главным побудительным мотивом все это время был вовсе не антикоммунизм, как это часто декларировалось официально).

Вспоминаются жесткие, но до удивления актуальные оценки, данные когда-то мудрым Достоевским в его «Дневнике писателя»: «Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. ┘России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами┘»

═

Мостики в будущее

═

Следует ли из этого, что конфронтационный путь развития наших отношений неизбежен? Конечно же, нет, хотя свернуть с него будет непросто. И тем не менее точки опоры для такого поворота имеются. Следует при этом избегать двух весьма реальных ошибок в подходе к восточноевропейцам. Прежде всего неправильно было бы игнорировать их, делая вид, что за малостью их голоса в континентальной и мировой политике они незначимы, – это опасное заблуждение. Думается, этот урок Россия уже усвоила.

Но в равной степени некорректно было бы делать ставку на былые заслуги и на во многом мифологизированные в советские годы «чаяния народов». Антироссийские выпады политиков в странах ЦВЕ делались не в последнюю очередь в расчете на реальные настроения обывателей. Как справедливо заметил в свое время русский марксист Г.В. Плеханов, «в политике на благодарность вчерашних союзников и нынешних врагов может рассчитывать лишь тот, кому невозможно рассчитывать на что-либо более серьезное».

Однако существуют и достаточно объективные предпосылки для изменения общего настроя наших отношений с бывшими соратниками по соцлагерю, и наша задача – использовать эти шансы в обоюдных интересах. В частности, давно назревавший кризис ЕС, в какой-то мере «захлебнувшегося» расширением, должен послужить сигналом для новых членов союза: у Европы сегодня иные идеи. Либо они станут настоящими европейцами на деле, а не только в праздничных буклетах по поводу вступления в Евросоюз. Либо сам ЕС «расслоится», отказав малым в дотациях, правах на трудовую миграцию и прочих лакомых кусках евроинтеграции.

Очевидно и то, что российский рынок для «новой» Европы – один из самых, а может быть, и самый перспективный. Когда-то эмоциональная политика станет просто откровенно диссонировать с торгово-экономическими потребностями и интересами. Кроме того, молодежи этих стран, которой легче принять европейские ценности и реалии, будет все сложнее наследовать фобии и предубеждения предков, даже если они будут продолжать искусственно культивироваться в СМИ и в речах политиков. Преодоление внутриконтинентальных границ и барьеров сделает свое дело – на приезжих из России уже сегодня не видят тени от танков (кстати, не только советских), подавивших когда-то Пражскую весну.

Но главное, чтобы сами политики осознали: ставка на конфронтацию с Россией бесперспективна. Когда-то она, возможно, помогла прийти им к власти, войти в ЕС и НАТО. Сейчас у них есть реальный шанс для нового поворота, который, уверен, по достоинству оценят их народы. Ибо убеждать, что исторические обиды и сегодняшние конъюнктурные расчеты должны стать единственной основой для будущего наших отношений, – значит откровенно вводить соотечественников в заблуждение и недооценивать их здравомыслие. В нашей общей истории действительно было немало моментов, которые связывали нас узами взаимопонимания и сотрудничества, и даже воинского братства. Нужно только не вымарывать их из учебников истории, а сделать теми мостиками, которые ведут в будущее. Наше общее европейское будущее.