Юрий Симонян
Каха Бендукидзе считает, что грузинская экономика развивается максимально динамично.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
– Каха Автандилович, что произошло? Нет ли в решении «Евразхолдинга» политической подоплеки?
═
– «Евразхолдинг» намеревался приобрести Чиатурский горно-обогатительный комбинат по добыче марганца, Варцихскую ГЭС с перспективой покупки Зестафонского завода ферросплавов. На самом деле с «Евразхолдингом» пока ничего не ясно. Мы так и не получили от руководства компании официального извещения о расторжении приватизационной сделки. Насколько я знаю, россияне продолжают изучать ситуацию, просчитывать вероятные выгоды, расходы. Поживем – увидим. Ситуация прояснится, видимо, в ближайшие недели. Если же «Евразхолдинг» все-таки не решится на деятельность в Грузии, то ничего страшного в этом я не вижу. Появятся другие инвесторы.
Что же касается вообще активности россиян, то в этом смысле все нормально. Недавно одна российская компания приобрела небольшой водочный завод. Россияне заинтересованы также в приватизации Маднеульского горно-обогательного комбината по добыче золота.
═
– Какая сфера грузинской экономики, по-вашему, наиболее привлекательна для российского бизнеса?
═
– Сейчас, я думаю, реальный интерес представляет электроэнергетика и Маднеульский ГОК. Вообще же будущее Грузии не в выгодных приватизационных сделках, не в бесконечной приватизации, а в развитии существующих и создании новых предприятий. Главное, чтобы экономика была динамичной, чтобы она была открытой, чтобы она позволяла вертикальную мобильность. Если компания неэффективна, она идет вниз, если эффективна – то вверх. Вертикальная мобильность – очень важный параметр экономики. Есть такой способ выявления положения дел в стране – наблюдение за ростом компаний. Кто растет быстрее: большие компании быстрее малых и средних или наоборот? Когда большие компании растут быстрее средних и малых, это означает, что в экономической жизни, общественном строе что-то неправильно, что большие компании имеют преимущества. Преимущества, связанные с тем, что они скорее всего политически решают вопросы, а средние и малые компании так действовать не могут. Происходит постепенное укрупнение одних компаний, исчезновение других. А если в экономике нет политического компонента, если все способны одинаково эффективно общаться с государством, а в данном случае это общение предусматривает отсутствие самого общения, то тогда, конечно, малые и средние компании могут расти быстрее крупных и в высшей лиге появляются новые игроки. Вот к этому мы стремимся. К тому, чтобы государство не следило за поведением коммерческих структур, а чтобы оно следило за поведением самого государства, чтобы оно не создавало неравных условий конкуренции для коммерческих структур, потому что это является источником монополизации.
═
– В интернете было сообщение, что Европейское сообщество наградило грузинское правительство за какие-то существенные достижения и что получать награду в Брюссель поедете вы. Что это за награда?
═
– Это награда от двух европейских организаций – Европейского института налоговых реформ и Европейского института предпринимательства – за значительные экономические реформы. В прошлом году она досталась правительству Словакии. А в нынешнем ее получат Грузия и, возможно, Польша. В нашем случае она присуждена за максимальную либерализацию экономики, «плоское» налогообложение – это либеральная система налогообложения, действующая примерно в 10 странах мира.
═
– Это орден какой-то или денежная премия?
═
– Честно говоря, я даже не знаю, не интересовался. Скорее всего что-то вроде диплома или почетной грамоты.
═
– Как вы считаете, это очередной реверанс Европейского сообщества грузинской революции или реальное признание реформ? Как вы оцениваете проходящие реформы в целом?
═
– Я, конечно, желаю, чтобы темп реформ был выше, но думаю, что значительные изменения налицо. Особенно если сравнивать нынешнюю ситуацию с положением полуторагодичной давности. В некоторых отношениях это просто небо и земля.
Я знаю, что предприниматели в Грузии сейчас сильно ругают новый Налоговый кодекс. Он действительно далек от совершенства. Но при нем можно жить. Это совершенно новые налоги, совершенно новые ставки. Недовольство же вызвано следующим. Полтора-два года назад налоговые ставки были чудовищные. Но их никто не платил, договаривались частным образом с контролирующими органами. В результате в бюджете оказывалось около 400 миллионов долларов. Сегодня в бюджет собирается в три раза больше. И это при отмене целого ряда налогов и снижении почти всех других ставок. Таким образом, для предпринимателя, который раньше выплачивал все налоги, работал прозрачно (а таких было очень мало), положение значительно облегчилось. Те же, кто раньше не платил, а теперь вынужден, естественно, недовольны. Главное в том, что прежний налоговый режим делал предпринимательство практически невозможным. Нынешний позволяет вести бизнес, платить налоги, не разоряясь. В дальнейшем мы продолжим практику снижения налоговых ставок. Например, с 1 июля в Грузии НДС с 20 процентов снижен до 18. Я сторонник регулярного улучшения Налогового кодекса.
═
– Что реально изменилось в экономике Грузии за последние полтора года?
═
– Реформы вызвали переоценку реальной стоимости активов в Грузии. Прекращена проводимая государством демпинговая политика, когда недвижимость скупалась за бесценок. Сейчас достаточно просмотреть результаты аукционных торгов – за здания в казну выплачиваются серьезные суммы. То есть недвижимость стала реальным капиталом. То же самое в отношении земли. Думаю, на следующей неделе парламент в третьем чтении примет закон о приватизации земель. После этого в государственном владении останется очень незначительный процент сельскохозяйственной земли. Причем останется в собственности каких-то учреждений, НИИ и так далее. Некоторая часть останется в собственности Церкви. Подавляющая же перейдет в частное владение. Это очень важно. Это фундаментальная основа развития сельского хозяйства. Я сам провел небольшое исследование. Расспрашивал знакомых, будут ли они разбивать ореховые плантации на арендуемой земле. Никто не захотел – орех начинает плодоносить лишь на седьмой-восьмой год, а потом кому достанутся ореховые деревья после истечения арендного срока? То есть речь идет о простом примере долгосрочных инвестиций – никто не хочет вкладывать средства в то, что ему не принадлежит. То же самое в отношении промышленных предприятий.
Принято много дерегулирующих законов. Некоторые из них значительны, другие – нет. В ряде случаев мы устранили раздражающие предпринимателя факторы. Например, прежде любое общество с ограниченной ответственностью должно было сдавать аудиторское заключение, которым, естественно, никто не пользовался, оно никому не нужно. Нанимался «аудитор», скажем, долларов за 50, который выдавал необходимую бумагу. Бизнесмена эти 50 долларов, конечно, не разоряли, но раздражали бессмысленностью траты. Так что речь идет больше о психологическом факторе. Если же говорить о значительных изменениях, то одно из важнейших – система пользования природными ресурсами. Теперь о них тоже можно говорить как о собственности. Полученная лицензия на тот или иной природный ресурс или, скажем, эфирную частоту дает право предпринимателю распоряжаться по своему усмотрению: он может продать этот самый ресурс, заложить его и так далее. Это позволяет существенно повысить эффективность использования природных ресурсов.
В свете реформ надо также сказать о реформации бюрократии. Фундаментально важны внедренные нами принципы «одного окна» и «презумпции молчания». Поясню на примере. Бизнесмен сдает в соответствующую инстанцию заявку, скажем, на строительное разрешение, и ему больше не надо ходить по другим инстанциям за кучей других бумаг и разрешений. Это становится проблемой того госоргана, который принял заявление. А «презумпция молчания» означает: если тебе госорганы не ответили в срок на поставленный вопрос, то, стало быть, они с тобой согласились.
Ну и сама приватизация в целом. Частный собственник лучше кого бы то ни было знает, как ему развивать свое предприятие, какое направление делать приоритетным.
═
Тбилиси
Владимир Полканов 
