Евгений Григорьев.
Ханс-Фридрих фон Плётц убежден, что долгосрочная стабильность в Европе возможна только с участием России.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
– Господин посол, с каким настроением и чувством вы покидаете Москву?
═
– Работа в России стала во всех отношениях венцом моей сорокалетней карьеры на дипломатическом поприще. Я рад, что мог провести здесь последние три года, потому что отношения между Германией и Россией, а также Россией и Европейским союзом стоили, говоря словами поэта, пролитого пота. Я с большой охотой участвовал в столь великом деле, приобрел при этом много друзей. Наряду с профессиональным удовлетворением это, пожалуй, то, что вызывает и некоторую грусть. Моя жена и вся моя семья были по-настоящему сердечно приняты здесь и чувствовали себя как дома.
═
– Известно, что вы очень инициативно работали над укреплением российско-германского партнерства. Как вам видится результат этих усилий?
═
– Итог, которому многие содействовали, выглядит позитивно. Это касается как «большой», так и «малой» политики, экономики, особенно обмена в области культуры и образования. Но одновременно в порядке самокритики и передачи эстафеты своему преемнику на посту в Москве Вальтеру Юргену Шмиду надо сказать, что дел впереди еще очень много. Не потому, что мы плохо работали или обе стороны этого не хотели, а потому, что, как говорится, аппетит приходит во время еды. Иными словами, возросшая активность отношений увеличила «аппетит» к взаимодействию и открыла много возможностей. Думаю, что обе стороны искренне желают долгосрочного партнерства, тесного сотрудничества и дружбы. И по мере того, как мы шаг за шагом продвигаемся дальше, расширяется поле наших возможностей и дел.
═
– С межгосударственной сферой ясно. А насколько вы удовлетворены отношениями между нашими народами?
═
– Даже в те времена, когда раскол Германии, Европы и мира, конфронтация систем сказывались отчасти на профессиональной деятельности и личной жизни нашего поколения, я никогда не считал, что немцев и русских разделяет некий естественный закон вражды. В последние годы тезис об «исторической несовместимости» был многократно опровергнут, и это наполняет меня большой радостью. Опросы общественного мнения в обеих странах подтверждают, что подавляющее большинство немцев и россиян ныне хорошо относятся друг к другу. Во время празднования юбилейных дат победы Красной Армии в Сталинграде, прорыва блокады Ленинграда или недавно окончания Второй мировой войны у меня была возможность пообщаться с очень многими ветеранами. Мы были едины в том, что ужасы войны и связанная с ней драма миллионов людей и семей наших стран остаются в сознании, но мы счастливы жить в настоящее время и иметь будущее, гарантированное главным стержнем политики наших стран: «Это никогда не должно повториться!»
═
– Как известно, в Германии довольно широко критиковали высказывание российского президента, назвавшего распад СССР крупнейшей геополитической катастрофой минувшего века. Каково ваше мнение по этому поводу?
═
– Взятое отдельно, это высказывание допускает различные интерпретации. Я предполагаю, что значительная часть критики основывается на недоразумении, будто сутью слов Путина было оплакивание советской системы. Откровенно говоря, я не поддался этому недоразумению. Русский народ в результате распада Советского Союза претерпел такие перемены, последствия которых становятся все яснее, но до конца еще не осмыслены. В то время как в СССР русские составляли около половины населения, в Российской Федерации – уже две трети. Так что это государство полностью соответствует своему названию. Но одновременно многие этнические русские внезапно оказались не в РФ, а за границей. Мне кажется, это и имелось в виду. Границы могут означать разграничение, а это может (хотя и не обязательно должно) означать для людей и народа серьезные помехи в жизни или даже очень негативные последствия. Но если при всем уважении взаимной государственности удастся в отношении людей устранить разъединительный характер границ, то выяснится, что это не катастрофа и что этнический русский может быть хорошим гражданином Украины или Эстонии, но одновременно, сохраняя родственную, языковую и культурную сферу, строить мосты, связывающие его с великим соседом. Таким образом могут возникнуть очень плодотворные отношения, но над этим нужно работать.
═
– Господин фон Плётц, вы, конечно, сталкивались с такими российскими проблемами, как Чечня, демократия, дело ЮКОСа и так далее. Как это сказывалось на наших отношениях?
═
– Россия имеет для Европы и Германии величайшее значение. Мы уверены, что долгосрочная стабильность на нашем континенте возможна только с Россией. Мы считаем также, что такая стабильность может быть наиболее надежной при господстве внутренней стабильности в самих государствах Европы. Это предполагает наличие демократии и правопорядка. Наши правительства подчеркивают, что они отражают основополагающие ценности западного общества, приверженность которым постоянно подтверждают. События, подобные конфликту в Чечне, делу ЮКОСа и Ходорковского или отношению к такой ужаснейшей трагедии, как захват заложников в Беслане, всегда являются испытанием основополагающих условий правопорядка в обществе. Не собираюсь присоединяться к хору постоянных критиков, но хочу обратить внимание на то, что волнует и друзей России. Есть определенные принципы цивилизованного общества, которые должны быть нерушимы при всех вариациях демократии и рыночного хозяйства в тех или иных странах. Если же возникает впечатление, что упомянутые принципы ставятся под вопрос, то это, конечно, серьезно как для имиджа, так и для самой России, на что следовало бы реагировать не контрупреками, а искренне проверить правильность пути. На мой взгляд, зарубежные мнения о развитии России порой недостаточно учитывают две вещи. Во-первых, невероятный прогресс, достигнутый в России за последние 15–20 лет. Во-вторых, необходимость понимания, что в такой стране, как Россия, да еще с ее множеством национальностей, дела отнюдь не всегда делаются просто. Столь фундаментальные перемены, которые происходят сейчас, требуют времени для утверждения нового сознания в умах населения и особенно управленческого и правительственного аппарата. Все мы заблуждались, думая, что русская революция, как это можно назвать, успешно завершится за пару лет. Сейчас мы смотрим на это более реалистично.
Сейчас в России растет новое поколение, которое любит свое отечество, но хотело бы видеть его уверенным в себе, экономически конкурентоспособным государством и обществом, в котором оно может свободно жить и раскрывать свой потенциал. Как мне представляется, это поколение также хочет не только естественной связи с остальным миром, включая возможность свободно ездить, но и участия в конкуренции с перспективой успеха. Мы старались и стараемся как можно шире открыть двери молодежи наших стран для взаимного знакомства и общения, получения образования. Если целый ряд заключенных соглашений о молодежи рассматривать в пакете, то он документирует стремление обеих сторон обеспечить и в будущем доверие между нашими обществами, являющееся непременным фундаментом для осуществления политических целей.
═
– И тем не менее, господин фон Плётц, насколько стратегически надежно наше стратегическое партнерство? В Германии предстоят досрочные выборы. Не исключено, что Москве вскоре придется иметь дело с другой правящей коалицией. А в ее рядах много резких критиков «пророссийской» политики Шрёдера. Так чего в этом случае следует ожидать?
═
– Если принять за масштаб полувековой опыт наших дипломатических отношений, установленных между Федеративной Республикой Германии и СССР в сентябре 1955 года, то можно убедиться, что независимо от партийно-политического состава любое федеральное правительство стремилось к хорошим отношениям с Москвой. Быть может, это не всем очевидно, но так было и во времена холодной войны. В этой связи можно назвать столь разных канцлеров, как Вилли Брандт, Гельмут Шмидт, Гельмут Коль, Герхард Шрёдер. Любой политический наблюдатель подтвердит, что эти деятели проводили на этот счет ясную линию. Она исходит из коренного убеждения, опирающегося в Германии на политический консенсус относительно значения российско-германских отношений.
До моего приезда в Москву и во время работы здесь я имел бесчисленные беседы с представителями всех германских политических партий. И ни разу не слышал ничего такого, что побудило бы меня усомниться в наличии национального консенсуса насчет направленности немецкой политики партнерства с Россией. Поэтому я абсолютно спокоен насчет будущего наших отношений. Тем более что в их развитие вовлекается все больше субъектов: губернии имеют прямые связи с нашими федеральными землями, а многие города и еще больше университетов имеют немецких партнеров. Естественно, однако, о чем я уже говорил, глубина, качество, динамика отношений будут зависеть и от того, как пойдет дальше внутреннее развитие России.
═
– А Германии?
═
– Охотно отвечу. Если говорить о Германии, то те же досрочные выборы, если они состоятся, вновь дадут гражданам возможность сделать выбор между различными партиями, деятелями, концепциями. Тут можно обнаружить пока существенную разницу с Россией. У нас выборы в бундестаг – событие важное, но оно не отражается на стабильности страны. Эта стабильность зиждется на окрепших за десятилетия институтах, когда существует разделение властей, парламент и свободные СМИ контролируют действия правителей, суды проверяют их соответствие закону и в случае необходимости вносят коррективы, а последнее слово остается за избирателем. По сравнению с этим в России процесс образования таких институтов и практического применения принципа разделения властей находится еще в начальной стадии. Да и как это могло бы быть иначе? Формирование соответствующих институтов и доверия граждан к ним требуют больше времени, чем 10–15 лет. В той мере, в какой в этой сфере будет вестись зримая работа и достигаться прогресс, будет расширяться и пространство российско-германского стратегического партнерства, или, иными словами, практической реализации жизненных интересов наших стран.
═
– Что вы ответите, если вас спросят в Германии, какой главный опыт вы обрели в России?
═
– Это зависит от того, сколько времени у меня есть для ответа. Если достаточно, я начну, легко впадая в восторг, говорить о стране и людях, об их широком сердце, умении дружить, а также не забывать, но прощать. Все это я познал и научился ценить в России. Затем я очень охотно расскажу о русской культуре, ее глубокой связи с культурой Германии, а также о том, что при всей ее национальной самобытности она является европейской культурой. Если же речь заходит о сегодняшнем состоянии России, ее политики и экономики, то попытаюсь (что чаще оказывается необходимым) несколько расширить горизонт моих собеседников за пределы прочитанного ими вчера в газете. Я постараюсь обратить их внимание на то, что в Советском Союзе произошли фундаментальные преобразования, вернувшие людям личную свободу. Однако для достижения цели требуется большое время. Надо дать России это время.
═
– Позвольте поинтересоваться: чем вы собираетесь заняться, оставив дипломатию?
═
– Я буду, конечно, и в дальнейшем содействовать российско-германским отношениям, занимаясь, в частности, рядом важных вопросов в экономической области. Однако преимущественное внимание я намерен уделить вопросам молодежного обмена и образования, ибо на этом направлении мы можем сделать для нашего общего будущего больше, чем в какой-либо иной сфере.
