Лев Пономарев
Пока в обществе сохраняется уважение к демократии, есть надежда избежать кровавых потрясений.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Если посмотреть на политический ландшафт СНГ, то мы увидим, что Содружество постепенно разделилось на три группы государств: «демократии переходного периода», квазидемократические и деспотические. Деспотиями стали Белоруссия, Туркмения и Узбекистан. Демократическая модификация деспотий невозможна, трудно представима в них и бархатная революция, которая требует достаточно высокой степени гражданского самосознания и уважения к демократическим ценностям. При малейших признаках публичного недовольства деспотический режим прибегает к жестоким массовым репрессиям. Поэтому наиболее вероятный финал таких режимов – крах в результате верхушечного переворота, мятежа или военного поражения.
═
О пользе приличий
═
Под бархатной революцией я понимаю быстрое падение режима в результате локальных и сугубо мирных выступлений. Бархатный финал возможен только в квазидемократических режимах, где допускается существование легальной оппозиции (партий, СМИ), где есть возможность для легитимных публичных акций протеста и для судебного оспаривания действий власти. Конечно, все это происходит в заранее ограниченных формах, принципиально исключающих реальное использование демократических институтов. Но внешние приличия соблюдаются (ведь сейчас откровенные диктатуры вышли из моды), поддерживаются «декорации». Благодаря этому достаточно интенсивно развивается гражданское общество, которое пытается «обтекать» полицейские запреты.
Самое интересное, что «декоративная демократия» (или квазидемократия), если она не вырождается в ширму для конкуренции олигархических кланов, провоцирует революцию. При быстром ухудшении социально-экономической обстановки, при очевидной всепроникающей коррупции или иных проявлениях полной несостоятельности правящего режима сторонники оппозиции, сумевшие консолидироваться и выработать общую программу реформ благодаря тем островкам легальности, которые им великодушно оставили, начинают готовить массовые акции. В случае успеха этих акций общество вновь обретает уважение к демократии. Затем, спровоцированные атакой на политические права, сторонники демократии выступают с акциями протеста и, получив всеобщее сочувствие, занимают символические центры власти, после чего государство «возвращается» к состоянию «демократии переходного периода». Сейчас это произошло в Грузии, Украине и Киргизии. Квазидемократиями являются Азербайджан, Армения, Казахстан, Молдавия и Россия.
═
Призрак авторитаризма
═
Россия, перейдя весной 2000 года от «демократии переходного периода» к квазидемократии, все быстрее эволюционирует к деспотическим формам. Основным симптомами этого являются: а) проведение показательных политических процессов (главный из них – дело ЮКОСа) и быстрый рост числа политзаключенных; б) отказ от выборности глав регионов и общий тон отрицания представительной демократии со стороны партии власти, что приближает нас к плебисцитарной демократии. Необходимо отметить, что, несмотря на предельно мягкий приговор по делу «Сахаровского центра», содержательно он носит все признаки идеологического приговора, составленного намеренно грозно и «грязно». Кстати, и первые приговоры на советских политических процессах были куда «мягче» расправ 1937 года, но они уже объявляли преступлением несогласие с большинством ЦК ВКП(б).
К этому ряду можно добавить нарастание пропагандистских атак на либеральные и демократические принципы в целом (как на чуждые России и угрожающие стабильности), формирование идеологии «осажденной крепости», а также нарастающие проникновение Московского Патриархата РПЦ в создавшийся после краха КПСС «идеологический вакуум». Здесь необходимо отметить, что официальная позиция Московской Патриархии (тезисы социальной концепции РПЦ) – это доктрина превосходства монархии над демократией при признании божественного происхождения монархической власти.
Поводом к установлению в нашей стране открыто авторитарной системы могут стать беспорядки, вызванные быстрым ухудшением социально-экономических условий. Уже сейчас очевидны тенденции, ведущие нашу экономику к стагнации. После доведения «социальных реформ» правительства Фрадкова до естественного результата нас ждет обвальный кризис, который приведет к полной морально-политической делегитимизации режима. Закон № 122 оттолкнул беднейшие слои. Новый «дефолт» лишит Кремль и поддержки обывателей. Сейчас кремлевские политологи вовсю запугивают людей революцией и распадом страны. Но важно понять, что пока в России нет ни одной революционной партии, ставящей своей целью свержение режима. Есть только локальные выступления против наиболее одиозных региональных боссов в таких деспотических «заповедниках», как Башкирия, Калмыкия или Ингушетия.
Но если страх перед революционным кризисом толкнет Кремль на установление авторитарной диктатуры, если будут услышаны навязчивые советы нанести превентивный силовой удар по оппозиции, то именно тогда и будут открыты шлюзы для неизбежной широкомасштабной революционной смуты. Я думаю, что 100 лет назад именно такие «умники» советовали петербургскому двору расстрелять манифестацию Гапона. И сегодня главная политическая задача всех общественных сил России – не допустить установления деспотического режима.
═
═
Андроповский миф и реальность
═
Очень важно отметить, что признаки (нами они воспринимаются как недостатки) правления «коллективного Путина», а точнее, олигархии представителей госбезопасности, образуют единый комплекс, «сплав», в котором нельзя путем демократизации подавить наиболее отрицательные признаки и усилить позитивное содержание. Режим все больше становится закрытым и самодостаточным. Его не устраивала даже дистанцированная лояльность Касьянова и относительная самостоятельность региональных и предпринимательских элит. Только полное подчинение и демонстративное раболепие. Очевидно, что угроза потери абсолютного контроля над парламентом или общественным мнением заставит его «сломать игрушки».
Опора Путина – консервативные офицеры из КГБ, не признающие никакого общественного контроля над собой, закрытые от диалога с возражающими (даже если они – признанные эксперты в своих областях), привыкшие все неудачи списывать на происки врагов. Многие надеялись, что эти люди – военная косточка, хорошие организаторы, не замешанные в коррупционных скандалах, – смогут навести «долгожданный порядок». Произошло возвращение «андроповского мифа» двадцатилетней давности.
Но оказалось, что главные успехи были только в символической области – люди получили психологическую компенсацию за годы растерянности и дезориентации. Силовикам удалось также с налета провести пакет законов, в значительной степени подчинивших Кремлю региональные элиты, гражданское общество, суды, партии. Однако начавшиеся преобразования государственного аппарата – перестройка миграционной службы, административная реформа, даже обмен паспортов – привели к неразберихе, огромным страданиям миллионов людей, к многомесячному застою в работе госучреждений. Неизбежным следствием кастовой закрытости новой правящей группы стал расцвет коррупции в самом циничном виде – превращение действующих госчиновников в руководителей крупнейших госкорпораций и передел собственности с помощью правоохранительных органов. Что по сравнению с этим злоупотребления инсайдерской информацией и залоговые аукционы прошлого десятилетия.
Формирование монолитной «вертикали» привело к тому, что режим вынужден покрывать самые откровенные безобразия и преступления местных сатрапов, опасаясь, что возникнет эффект домино, что почувствовавшее свою силу гражданское общество научится влиять на власть. В результате уже который месяц федеральное руководство МВД делает вид, что в драме Благовещенска виновны лишь местные милиционеры невысокого уровня. Отметим, что власти пожертвовали хоть кем-то, признали часть избитых пострадавшими и не слишком «давили» на жалобщиков только из-за потока протестов, фактически создавшего в Башкирии революционную ситуацию. Но правоохранительные органы уже показали свою готовность к массовым расправам, к коллективным наказаниям целых населенных пунктов. С другой стороны, если бы сентябрьское побоище в Элисте имело такой же резонанс, как благовещенская «зачистка», то наверняка не было бы целой череды «избитых городов»: Благовещенск, Бежецк, Рождествено, Таборы┘
Существенно, что карательные операции первоначально прошли стадию «разминки» в 2003–2004 гг. в местах заключения. Администрация колоний и тюрем внезапно ужесточила режим, начались целенаправленные провокации. Цель этого даже не особенно скрывали – под предлогом подавления беспорядков получить «законное» основание упрятать в крытые тюрьмы наиболее авторитетных заключенных. В результате в марте – мае 2004 г. по колониям прокатились массовые и, что очень важно, ненасильственные акции протеста. Благодаря экстренному вмешательству правозащитных организаций расправы были приостановлены, и даже было проведено расследование по ряду случаев избиений – из-за необоснованного применения спецсредств. Но в ответ правозащитники были обвинены в связях с преступным миром. То есть для силового противодействия бархатным оппозиционерам все готово: «правоохранители» с массовыми репрессивными акциями, судебная машина с нужными приговорами, подконтрольные СМИ с потоком самых гнусных обвинений.
═
Между молотом и наковальней
═
Я согласен с апологетами Путина, что в отличие от Украины нас не ждет бархатный вариант смены режима. Прежде всего, киевский ноябрь 2004-го – итог нескольких лет массовых выступлений. На Украине демократическая оппозиция завоевала места в парламенте, опиралась на местную власть на значительной части территории страны. Общее стремление украинской элиты в Европу удерживало от наиболее жестких репрессий, а потом часть госаппарата поняла, что если она быстро «сдастся» демократии, то сможет сохранить и даже усилить свои позиции. Все это напоминало ситуацию лета 1991 г. в России. Мы же сейчас находимся в ситуации, когда быстрый рост недовольства отнюдь не подпитывает поддержку определенной демократической силы. Демократы показали как хроническую неспособность объединяться, так, и это особенно важно, невозможность выдвижения эффективных объединительных демократических лозунгов. В конце концов, массовая демократическая оппозиция 1989–1991 гг. была не менее разношерстной, но у нее был набор общих ценностей. Сейчас нет и этого.
Универсальные демократические концепции сейчас возникают в основном в правозащитной среде, которая стала сегодня наиболее последовательной оппозицией. Не зря стихийные январско-февральские акции протеста очень быстро переняли правозащитные лозунги. Свидетельством утверждения базовых принципов конституционной демократии в российском обществе стал рост политической вменяемости того лагеря, который называется «левопатриотическим». Об этом свидетельствуют 17 вопросов референдума, ставших реальной программой объединенной левой оппозиции. По сути, это стандартный набор лозунгов левой социал-демократии, не исключая и призыв к национализации монополий.
Но тем не менее существует опасность канализации недовольства в формах протофашистского движения. Кремль будет биться за власть упорно. Один из самых испытанных способов противодействовать демократическому движению – выпустить ему навстречу черносотенцев. Что это такое, нам уже показали «кровавым наветом» в Генпрокуратуру. Но самое наивное в этих условиях – спасать режим, который на глазах вырождается в правоконсервативную диктатуру. И чем больше деспотических элементов будет в этом режиме, тем жестче окажутся формы народного протеста. В случае поражения киргизской народно-демократической революции следующий – неизбежный – протестный вал принял бы форму исламского радикализма. Если единую многонациональную демократическую оппозицию в Башкирии утопят в крови, то следующий взрыв протеста будет радикально-националистический.
Разумеется, лучше всего будет, если режим уступит власть в результате бархатной политической эволюции, в ходе выборов и постепенной демократизации. К сожалению, куда больше вероятность того, что сторонникам демократии суждена длительная и самоотверженная борьба с новым русским авторитаризмом за каждую пядь гражданских и социальных прав. Но и этот сценарий куда лучше, чем иной – фашизация страны в результате перманентного кризиса.
Поэтому единственный способ предотвратить попадание между «черным молотом» Кремля и «коричневой наковальней» национал-социалистической революции – это дать обществу мощный правозащитно-демократический импульс.
═
Текст подготовлен на основе доклада на заседании клуба «Открытый форум» по теме «Украина и Россия: прогнозы развития политических режимов»
Дарья Гармоненко