Екатерина Блинова
Юрий Бражников уверен, что при глобальных катастрофах эффективность работы спасателей надо повышать в разы.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
– Юрий Владимирович, где развернут госпиталь МЧС и как организована его работа?
– Сразу после землетрясения по поручению президента России на аэродроме города Медана на индонезийском острове Суматра высадилась наша комплексная группа. И сразу же начались сложности. Крайне проблематичной оказалась переброска госпиталя на наиболее пострадавший остров – Ниас. Наш Ил-76 не мог там приземлиться. Поэтому сначала на вертолетах перебросили поисково-спасательную группу, и она сразу же вместе с местными и французскими спасателями включилась в работу по поиску под завалами.
Живыми нашим спасателям удалось вытащить двоих человек. Госпиталь силами местных ВВС удалось перебросить через два дня, и он тут же начал функционировать. Проблемой №1 стал поток раненых на Суматру, и российский госпиталь сыграл роль своеобразного буфера, уменьшив этот поток.
– А куда они направлялись?
– Одним из первых, спустя три дня после наших спасателей и врачей, к побережью Ниаса пришло американское госпитальное судно. Многие, наверное, видели по телевизору этот огромный корабль. У американского и нашего госпиталей разное предназначение. Мы оказываем первую, экстренную помощь, а потом переправляем раненых в госпитали, подобные тому, который пригнали американцы. Именно после прибытия американцев сложилась цепочка по оказанию первичной и последующей помощи: наши врачи оказывают квалифицированную хирургическую помощь, а затем отправляют больных в более комфортабельный, стационарный американский госпиталь. Это отличное сочетание, и нам впервые в практике удалось поработать в такой связке.
– Как было организовано взаимодействие?
– Постоянный оперативный контакт поддерживали курирующий работу нашего госпиталя Владимир Борейко (советник департамента по международному сотрудничеству МЧС РФ. – «НГ») и адмирал Макданиэл с американской стороны. Они договорились: рядом с нашим госпиталем постоянно дежурит американская группа. Как только возникает сложная ситуация – тут же сигнал на американский корабль. Кроме того, они помогали нашему госпиталю лекарствами и оборудованием, так как подвозить наше имущество с Медана сложнее, чем переправить с госпиталя, стоящего непосредственно у побережья острова Ниас. Такое взаимодействие – главный международный итог этой акции.
– Именно ситуация в Юго-Восточной Азии подтолкнула российскую делегацию выступить на январской конференции спасательных ведомств в японском городе Кобе с предложениями по реформированию системы предупреждения и ликвидации последствий катастроф. Об этом же ранее говорил и министр Сергей Шойгу. О чем конкретно там шла речь?
– Один из первых уроков той трагедии – мы должны суммировать передовые спасательные технологии, потенциалы каждой страны. Да, мы можем собраться все вместе и работать, что называется, кучей. Но увеличить эффективность нашей совместной работы может именно сложение потенциалов каждой страны. При глобальных катастрофах эффективность работы требуется повышать в разы.
– Видимо, каждая конкретная страна в этом случае может предложить миру что-то свое. Чем может похвастаться Россия?
– Действительно, у каждой страны есть свой конек. У нас это – аэромобильность. Наши самолеты прилетели в Индонезию за 10 тысяч километров – и были первыми. Скажу еще раз: если каждая страна предложит свою технологию, в перспективе у нас возникнет «мировое МЧС», о необходимости которого сейчас многие говорят. Если мы будем просто под эгидой ООН: съезжаться и «всем миром» спасать, просто беря количеством, – это, может быть, и хорошо. Но сейчас для преодоления глобальных катастроф нам надо подняться на ступеньку выше.
– Вы упомянули ООН. Не опасаетесь ли вы, что проект «мирового МЧС» вызовет резко негативную реакцию этой организации? Ведь сегодня она обладает фактической монополией на спасательные операции.
– Не вызовет. В свое время идею Всемирного агентства по чрезвычайным ситуациям мы предлагали ООН, и там к ней отнеслись с пониманием. Да, ооновцы сильны традиционными способами мобилизации сил и средств. Да, они бюрократичны – в хорошем смысле слова, с учетом особенностей своей деятельности. Но совершенствовать систему спасения в разы можно только привлечением высоких технологий. А это уже дело рук (естественно, при поддержке ООН) непосредственно спасателей. Кроме того, высокие технологии – очень дорогостоящие. Но у ООН ресурсы ограниченные, особенно когда нужны «быстрые средства». А тут каждая страна в ответе за свою технологию и мобилизует ее максимально быстро.
