Александр Лукоянов
'Укрепление социальной защиты' – с таким лозунгом сегодня Джордж Буш обращается к нации.
Фото Reuters
В одном очень старом анекдоте профессор-геолог читает в Одессе лекцию о недавно случившемся землетрясении в Японии. И вот, в самый разгар увлекательного рассказа лектора перебивает голос из аудитории: все это очень интересно, профессор, но когда же вы скажете о главном – хорошо или плохо это землетрясение для евреев?
Мне кажется, очень похожим образом относится сегодняшний российский читатель к международным новостям. Его тоже волнует только одно: хороши они или плохи для России. Удивительное, замечу, для бывшей мировой державы равнодушие к делам мира. Тем более для державы, которая, как недавно сказал Глеб Павловский, ставит себе главной целью вновь обрести этот статус.
Если же говорить конкретно о курсе, который намерен проводить президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш, то что, если в центре его второго срока будут вовсе не проблемы международной политики, хороши или плохи его подходы к ним для России, а внутриполитические, американские дела? И конкретно – радикальная реформа социальной защиты престарелых, инвалидов, ветеранов войны и труда (Social Security)? Что, если именно этой реформе суждено в ближайшие четыре года сыграть ту же роль в американской политике, какую иракская война сыграла в первый срок президента?
Российские СМИ говорят об этом, увы, немного. Несмотря даже на то, что поучительно, казалось бы, узнать, как выстраивают американцы отношения со своими стариками (ежемесячную пенсию получают в США сегодня около 50 млн. человек, то есть примерно шестая часть населения страны). Особенно после провала в России ее собственной попытки позаботиться о благополучии старшего поколения (я имею в виду, конечно, монетизацию льгот).
═
Историческая миссия?
═
Если судить по количеству времени и энергии, которые тратит сейчас на социальную реформу Джордж Буш, и по яростной кампании, которую развернула консервативная пресса США, создается четкое впечатление, что все горячие точки мира, требующие американского вмешательства, уже отступили для президента на второй план. Что он подводит, так сказать, черту под личным вмешательством в международные дела – и пятидневная поездка в Европу в феврале была здесь финальным аккордом (протокольная поездка в мае в Петербург на празднование 60-летия победы над нацизмом не меняет дела). Создается также впечатление, что для того и назначил он на пост госсекретаря Кондолизу Райс (которой доверяет абсолютно), чтобы дать себе возможность сосредоточиться на более важной для него миссии. Именно по ней, полагает он, и будет судить о нем история. Заключается эта миссия в том, чтобы сокрушить, наконец, главное достижение Нового курса президента Рузвельта, ненавистное консерваторам-республиканцам с самого 1935 года, когда оно появилось на свет.
═
Рождение социальной защиты
═
Исторически сложилось так, что консерваторы играют в Америке ту же роль, какую в России исполняют «либеральные фундаменталисты», уверенные, что государство во всех без исключения случаях способно лишь помешать рынку расставить все по своим местам. Иными словами, консерватизм здесь – это идеология победителей, тех, кому в жизни повезло, кто богат и благополучен. А остальные – что ж? Пусть неудачник плачет, сам виноват, что не добился успеха. Соответственно либералы в Америке – это демократы, традиционные защитники всех униженных и оскорбленных.
В 1930-е, во времена Великой депрессии, консерватизм в Америке был непопулярен: рынок в роли регулятора социальных процессов тогда безнадежно обанкротился. Свидетельством тому были 10 млн. безработных, 18 млн. бездомных. Голодные бунты перекрывали автомагистрали, палаточный городок ветеранов прочно обосновался на подступах к Вашингтону. Короче, мораль общества казалась подорванной до основания.
А политическая оппозиция правительству проповедовала, разумеется, то же самое, к чему призывала она в начале 1990-х в России: отнять собственность у богатых и разделить ее между бедными. На такой примерно платформе баллотировался в губернаторы Калифорнии известный романист Эптон Синклер. В Луизиане к тем же идеям склонялся знаменитый тогда демагог, американский Жириновский – Хью Лонг. Самым популярным, однако, был план, предложенный Фрэнсисом Таунсендом и требовавший от правительства раздать всем, кому за 60, по 200 долл. (большие по тем временам деньги), оплатив эти расходы налогом на потребление. Предполагалось, что раздача денег оживит экономику страны. Это была утопия, конечно, но, как заметил по этому поводу президент Рузвельт, «Конгресс не выдержит давления плана Таунсенда, и я не смогу смотреть в глаза своему народу, если мы немедленно не предложим реалистическую программу помощи безработным и пенсий престарелым».
Республиканцы сопротивлялись отчаянно. Для них это был социализм. Многие подали в суд на президента, утверждая, что пенсии престарелым противоречат Конституции США. Играя на том, что каждый работающий должен был отныне получить номер социальной защиты (Social Security Number), газеты Херста опубликовали карикатуру на всю первую полосу, где американец изображен был в собачьем ошейнике с номерком. Генри Форд заявил, что социальная защита означает конец гражданских свобод в Америке..
На самом деле суть плана президента состояла в том, что каждый работающий должен был отныне платить специальный налог (payroll tax) в счет половины своей собственной пенсии, которую он начнет получать ежемесячно, как только ему исполнится 65 лет (вторую половину добавляет работодатель). Все поступления от этого налога по закону должны были идти в специальный гарантийный фонд, который помещает их в самые надежные облигации государственного казначейства. Таким образом, каждое поколение оплачивает пенсии своим отцам – с тем чтобы, когда придет срок, его дети оплачивали бы его пенсию. Вот и весь социальный контракт, самый, наверное, надежный из всех, созданных для того, чтобы обеспечить благополучие стариков.
═
Эпохальная задача
═
На протяжении 70 лет он работал, как часы. Тем не менее все эти годы республиканцы пытались его угробить. Логика их проста: социальная защита не имеет ничего общего с рынком. И этого они, жрецы и охранители рынка, простить Новому курсу не могут.
Тем обиднее для них, что именно этот коллективный контракт, организованный и гарантированный государством, высокоэффективен. Его не обвинишь в размножении коррумпированной бюрократии, и содержание обслуживающей его администрации обходится в копейки – по сравнению с триллионным оборотом контракта. Короче, он служит живым опровержением всех идеологических догм «либерального фундаментализма». Отсюда традиционная оппозиция республиканцев Новому курсу и его самому успешному детищу – социальной защите.
В 1962 году знаменитый экономист и идеолог «либерального фундаментализма», лауреат Нобелевской премии Милтон Фридмен объявил, повторяя Генри Форда, что социальная защита есть недопустимое вмешательство в личную свободу американцев. Его последователь Барри Голдуотер, республиканский кандидат на президентских выборах 1964 года, обещал социальную защиту отменить, но потерпел сокрушительное поражение. Дэвид Стокман, министр финансов в администрации Рейгана, называл ее не иначе как «монстром» и в 1982 году попытался существенно урезать пенсии. Его попытка, однако, вызвала такой шквал протестов, что Сенат США проголосовал против нее с неслыханным счетом 96:0. Теперь же ликвидацию социальной защиты поставил в центр своего президентства Джордж Буш.
Подошел он к этой эпохальной задаче точно так же, как в 2002 году к подготовке вторжения в Ирак. Консервативная пресса вдруг, словно по команде, заговорила о немедленной угрозе для самого существования Америки. На этот раз угроза исходила, конечно, не от ракет с ядерными боеголовками, которые Саддам Хусейн якобы готов был в ближайшие месяцы нацелить на американские города, но от скорого и неминуемого банкротства, ожидающего программу социальной защиты. Понятно, что означало бы такое банкротство для нынешнего поколения, которое исправно платит сегодня налог для своей социальной защиты: когда придет его час выйти на пенсию, никакой пенсии не будет. Десятки миллионов людей окажутся нищими. Согласитесь, перспектива почти такая же страшная, как иракские ядерные ракеты.
К счастью, впрочем, такая же фальшивая.
═
Демографическая контроверза
═
Тем не менее опирается новый лозунг Буша «Кризис социальной защиты» на вполне объективный демографический процесс. Поколение, родившееся после окончания Второй мировой войны, когда вернулись с фронта миллионы солдат и рождаемость в Америке вдруг выросла в несколько раз (baby boom), действительно в ближайшее десятилетие начнет уходить на пенсию. И демографическая ситуация в стране в связи с этим резко изменится. Если сейчас на одного пенсионера приходится шесть работающих, то через несколько десятков лет их останется лишь двое. И как тогда станет сводить концы с концами администрация социальной защиты?
Демократы возражают, что, во-первых, сама эта проблема возникнет лишь в 2018 году; во-вторых, именно на этот случай существует полуторатриллионный гарантийный фонд социальной защиты, и его запасов хватит до середины столетия. А главное, в-третьих, даже будущие трудности второй половины столетия легко преодолимы. Например, так. Сегодня налог на социальную защиту платят лишь те, кто зарабатывает меньше 90 тыс. долл. в год. Достаточно поднять эту планку, допустим, до 140 тыс. – и проблема будет решена, по крайней мере, до 2100 года.
═
Приватизация коллективного контракта
═
Нечего и говорить, что такое решение проблемы Буша решительно не устраивает. Он-то, как мы помним, намерен разрушить коллективный контракт, а вовсе не заставить платить богатых, составляющих его социальную базу. Поэтому Буш решил пойти обходным путем – соблазнив молодежь. Пусть каждый молодой человек, предлагает он, приватизирует треть своего налога, получит ее в собственные руки – и вложит в акции на бирже. А поскольку проценты, которые могут таким образом набежать, окажутся, обещает президент, выше тех, которые получает администрация социальной защиты от облигаций государственного казначейства, то к моменту выхода на пенсию он станет богачом.
Звучит соблазнительно? Но что, если к этому самому моменту акции, в которые этот молодой человек вложил свои накопления, провалятся – и, вместо того чтобы разбогатеть, он вылетит в трубу? И вдобавок еще лишится трети своей ежемесячной пенсии. Впрочем, мы ведь уже знаем республиканское кредо – пусть неудачник плачет. Зато судьба каждого, убеждает Буш, окажется в его собственных руках. Зато молодежи не придется работать на каких-то стариков-пенсионеров – «жадных гусаков», как презрительно именует их теперь консервативная пресса...
Обычно молодежь в Америке голосует за демократов, особенно университетская молодежь. Но, конечно, двадцатилетним, которые думают о пенсии не чаще, чем о смерти, и которым Великая депрессия представляется чем-то вроде глубокого Средневековья, льстит призыв президента взять свою судьбу в собственные руки. И поэтому первая их реакция, как правило, в поддержку предложенной им реформы. Однако, по данным социологических опросов, оппозиция реформе среди самых молодых американцев тотчас вырастает с 50 до 62%, едва опрашиваемым объясняют связанный с нею риск. Социологи приходят к выводу: война против социальной защиты едва ли имеет шансы на успех, если президент не посвятит ее пропаганде большую часть своего времени (так же, как он сделал перед вторжением в Ирак).
Есть, впрочем, одна маленькая неувязка. Если каждый приватизирует свою треть налога уже в 2009 году, как предусматривает план президента, в бюджете социальной защиты немедленно образуется громадная дыра, и он действительно вступит в полосу кризиса. Не беда, говорят консерваторы, правительство выпустит новые облигации и одолжит эти деньги у инвесторов. Но может ли правительство, спрашивают демократы, позволить себе такую роскошь, если оно уже сейчас сводит свой бюджет с гигантским дефицитом в 415 млрд. долл.? И если уже сегодня 43% всех облигаций государственного казначейства США принадлежат иностранным банкам? Ведь одалживать-то придется триллионы...
Кроме того, страны, владеющие сегодня львиной долей американских государственных облигаций, – Китай и Саудовская Аравия – отнюдь не друзья Соединенных Штатов. А что, если завтра они начнут эти облигации продавать – то ли из-за падения курса доллара, то ли просто из желания поставить американскую экономику перед кризисом – настоящим, а не выдуманным консерваторами? Так есть ли смысл ради идеологической догмы ставить на грань дефолта богатейшую в мире страну, мотор мировой экономики?
Не беда, отвечают консерваторы, зато десятки миллионов американцев окажутся втянутыми в рынок – и уже по этой причине станут республиканцами. А демократы со своим социальным контрактом будут навсегда маргинализованы и отброшены на обочину политической жизни. Такова власть идеологической догмы.
═
Возможная альтернатива
═
Не то чтобы не назрела сегодня в Америке необходимость в новой исторической миссии. Еще как назрела! Но в чем эта миссия состоит?
В 1962 году президент Джон Кеннеди тоже поставил перед страной такую миссию. До истечения этого десятилетия, обещал он, гражданин нашей страны ступит на Луну. Год спустя Кеннеди был убит, но Америка сдержала его слово. Историческая миссия, которая стоит перед нею в 2005 году, не менее грандиозна, нежели та, о которой говорил Кеннеди. Состоит она в том, чтобы раз и навсегда покончить с унизительной энергетической зависимостью от шейхов Ближнего Востока.
Так же, как полет на Луну, эта миссия требует национального проекта гигантских масштабов. Он включал бы, с точки зрения демократов, две главные задачи. Во-первых, резко сократить сегодняшнее потребление нефти, а во-вторых, мобилизовать интеллектуальные ресурсы страны на поиски альтернативных источников энергии.
Геополитические последствия такого проекта невозможно переоценить. Он отнял бы у ближневосточных шейхов неограниченные (при ценах на нефть 50 долл. за баррель) средства, которые они сегодня употребляют на поддержку исламского терроризма. Он предотвратил бы глобальную схватку из-за нефти между США и Китаем. Он избавил бы Америку от астрономического дефицита торгового баланса. Он очистил бы атмосферу Земли лучше всякого Киотского протокола. Он освободил бы США от необходимости поддерживать реакционные режимы, начиная с Саудовской Аравии (и, обанкротив их, сделал бы больше для распространения демократии в мире, чем все риторические призывы Буша). Так же, как проект Кеннеди, он вдохновил бы американскую молодежь на научный подвиг. Всего не перечислишь.
Если Буш действительно хочет оставить по себе добрую память в потомстве, то почему бы ему, спрашивают демократы, не последовать примеру Кеннеди, призвав страну к исполнению этой действительно исторической национальной миссии? Увы, идеологические догмы, как видим, для него важнее, чем интересы страны и даже его собственные. Во имя выдуманного кризиса социальной защиты и вытеснения с политической арены либералов он готов рискнуть благополучием Америки.
Но позволит ли ему родина либеральной демократии обмануть себя дважды? Вот вопрос, за ответом на который мир, я уверен, будет очень пристально следить в грядущие четыре года.
Нью-Йорк
Полный текст этой статьи публикуется в журнале "Босс".
