Сергей Мигалин
Лидер Хакасии Алексей Лебедь доходчиво объясняет своим коллегам Виктору Толоконскому и Константину Титову истинное место региональной элиты.
Фото Алексанра Шалгина (НГ-фото)
– Ольга Викторовна, насколько вписываются первые шаги президента по назначению губернаторов в логику проводимой им политики?
═
– Вполне вписываются. Логика здесь предположительно будет такой: ельцинская элита уходит с политического поля и заменяется путинской. Это уже произошло на федеральном уровне. Теперь очередь за регионами. Сергей Дарькин и Сергей Собянин относятся к губернаторам путинского призыва.
═
– Какими, на ваш взгляд, будут основные требования к новым губернаторам?
═
– Первое, понятно, – лояльность. Второе – компетентность (как ее понимают в Кремле). Третье – неукорененность. Это очень важная позиция. Помните, в советское время было принято перемещать руководителей из региона в регион. Чтобы стать первым секретарем обкома, надо было поработать на других территориях, набраться опыта. Действовал принцип «экстерриториальности». Собственно говоря, по этому принципу работают и спецслужбы, и дипломаты во всех странах мира. Суть его проста: если человек долгое время сидит на одном месте, он обрастает связями, которые мешают ему эффективно управлять. Появляются фавориты, лоббисты, родственники и друзья из местных. Такой чиновник начинает работать на региональную олигархию, а не на Центр. Чтобы этого не происходило, чиновников надо регулярно перемещать в новые регионы, где у них нет связей. В 90-е годы система «экстерриториальности» была разрушена, как и многие другие управленческие механизмы. Из-за этого, кстати, и возросла коррупция.
Поэтому сейчас задача – вырвать коррупционные кланы с корнем, очистить регион от олигархии, разорвав связи губернатора с местным бизнесом. Новые губернаторы должны служить в первую очередь Москве, а не своей «команде». Это, конечно, в идеале. Возможно, будет установлен срок контракта – 4–5 лет, после которого руководителя региона будут менять. Но это не значит выгонять. Это значит перемещать в пространстве.
═
– Не вызовет ли такой подход к назначениям руководителей регионов новую волну коррупции?
═
– Да, Салтыков-Щедрин в свое время блестяще это описал в «Городе Глупове». Я бы сказала, что Центру мешает не коррупция вообще, а вполне конкретная коррупция «чужаков». Зачем оставлять на «кормлении» ельцинских губернаторов, если свои хотят поработать на благо отечества. Я думаю, будет большой приток в губернаторский корпус новых преданных Путину людей.
═
– Что в данном случае означает понятие «преданные»?
═
– Что одних разговоров о «лояльности» мало. Надо будет эту лояльность доказать. Знаете, при Ельцине ЦИК и администрация президента вели мониторинг голосований в регионах. Постоянно велась таблица, сколько процентов дает регион в пользу президента и партии власти. Если мало, то никакие устные уверения в преданности до гроба не помогут. Потом то же самое стали делать и губернаторы – следили, как работают районные, городские администрации, какой процент выдают на-гора. От этих показателей зависело очень многое: личная карьера губернатора, своевременность трансфертов, формирование имиджа региона в СМИ.
═
– То есть именно федеральный Центр был главным организатором фальсификаций выборов на местах?
═
– Да, феномену «административного ресурса» мы во многом обязаны такой зависимости регионов от Центра. Власть косвенно толкала региональных лидеров к нарушениям. Повсеместно губернаторы становились главными агитаторами избирательной комиссии. Они указывали, за кого голосовать. Вот поэтому в ближний круг губернатора всегда входил председатель избирательной комиссии. Этот человек, по сути дела, отвечал за судьбу и карьеру самого губернатора. Если глава региона не мог контролировать электорат, он считался в Москве слабым руководителем, которого надо менять. Причем в администрации президента об этом говорилось открытым текстом, и таблицы «лояльности» регионов публиковал ЦИК.
═
– Намерена ли администрация президента при назначении губернаторов учитывать особенности регионов с точки зрения их значимости для Кремля?
═
– Безусловно, есть ключевые регионы, в которых, с точки зрения федеральной власти, должны быть назначены суперлояльные руководители. К таким надо отнести национальные республики и регионы-доноры. Республики потому, что являются потенциальной базой сепаратистских настроений и именно там сложились настоящие автократии – режимы, в которых не только вся власть, но и собственность находятся в руках одной «семьи», одного клана.
Регионы-доноры необычайно важны, так как это – бюджет страны. У губернаторов, возглавляющих богатые регионы, больше оснований капризничать, ставить свои условия, или, как сейчас принято говорить, «шантажировать» власть. То есть вопрос о власти в этих регионах – это вопрос о деньгах, об экономической независимости и мощи. Эти регионы всегда были объектом пристального внимания Кремля. Я даже полагаю, что в свое время был специально создан конституционный казус, который привел к образованию регионов-матрешек.
У нас все автономные образования оказались в 1993 году под юрисдикцией сразу двух губернаторов. Большинство автономных округов бедные, дотационные. Но вот два – Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий в составе Тюменской области – это «наше всё»: более 70% нефти и газа страны. Вот ради ослабления влияния руководителей столь богатых территорий, на мой взгляд, и были созданы эти «матрешки».
═
– Теперь они будут ликвидированы?
═
– Да. Вообще количество субъектов Федерации сократится на 10 автономных округов (что, кстати, потребует внесения изменений в 65-ю статью Конституции РФ). Их уже сейчас стало 88 за счет слияния Пермской области с Коми-Пермяцким АО. Так что губернаторов понадобится меньше, чем сейчас, – всего 79. Но и это много. Есть предложения перейти к более радикальному объединению субъектов Федерации. Известный профессор Алеко Адамеску предложил, не меняя Конституции, оставить 28 регионов, создав «территориальные объединения». Такие объединения создали бы еще один этаж власти и решили бы проблемы этнических образований. В проекте все территории называются «географически»: Волго-Вятский или Обско-Иртышский регион. Так что, я думаю, реформа регионального устройства России только начинается.
═
– Будет ли Кремль вмешиваться в процесс кадровых назначений на уровне заместителей губернаторов?
═
– Возможно, определенный контроль будет, особенно в стратегически важных регионах. Наверное, это будет зависеть от того, кто именно будет губернатором. Если московский человек, то он, вероятно, привезет с собой команду. Если выходец из местной элиты, то один из его заместителей может стать человеком с «белыми глазами», «смотрящим». Какая-то часть губернаторов, я думаю, будет назначена из политической колоды, и тогда, безусловно, в качестве замов нужны будут профессионалы-хозяйственники.
═
– Намерена ли администрация президента учитывать «заслуги» губернаторов по укрощению протестного движения в регионах против монетизации?
═
– Этот критерий, безусловно, входит в логику власти: государственные органы должны быть способными поддерживать порядок. Если же они не способны, то никакая лояльность не поможет. Сильный лидер – это тот, кто контролирует все на вверенной ему территории. Если же он не в состоянии подавить бунты, то вывода может быть два: или он ни на что не способен, или он это делает специально, чтобы «подставить» Центр. И то и другое – плохо.
═
– Именно поэтому в регионах власть начинает организовывать митинги в поддержку реформ президента?
═
– Это, конечно, нужно для борьбы с силами протеста. Если есть волнения, губернатор что-то должен предпринимать. Например, собирать альтернативные митинги в поддержку президента. Если же он этого не делает, значит, не работает с населением, не организует поддержку центральной власти. Такая реакция на протест характерна для всех авторитарных режимов. Создается целая система имитантов – подделок, имитирующих партии, общественные организации и даже оппозицию. И все это контролируется сверху. Поэтому в данном случае мы видим возврат к прежним советским технологиям.
═
– Есть вероятность, что губернаторы используют массовые акции протеста в регионах в целях шантажа Москвы?
═
– Сегодня ни о каком шантаже Центра не может быть и речи – опасно. Конечно, политика – это всегда торговля, рынок, где у каждого политического игрока есть свои ресурсы (у кого финансовые, у кого электоральные). Но шантаж как форма политического торга сейчас не используется открыто практически никем. Напомню, что все «олигархи» пострадали из-за того, что были обвинены в шантаже власти. Сегодня принцип торговых операций в политике другой. Сначала лояльность Центру, а затем воздаяние за заслуги. Только так!
═
– Каково влияние лоббистских группировок при назначении губернаторов?
═
– Я думаю, лоббистов будет несколько: это полпреды, все ответственные сотрудники администрации президента, которые решают территориальные вопросы, члены правительства, руководство партии «Единая Россия», ну и отдельные лица, обладающие достаточными связями (скажем, из крупного бизнеса). Есть территории, где имеются сферы интересов «Газпрома» либо других крупных компаний. В таком случае они будут активно давить на людей из ближайшего окружения президента, чтобы провести свою кандидатуру. Здесь заложены конфликты между лоббистами. Понятно, что взгляд из региона на проблему будет отличаться от взгляда из Москвы. Но это, так сказать, рабочие конфликты.
═
– Что будет доминировать при назначении губернаторов в первую очередь – политические или экономические интересы?
═
– В России политика всегда первична. Экономические интересы, безусловно, важны, но это интересы второго уровня. В процессе поиска приемлемых кандидатур, конечно, обнаружится масса противоречий. Скажем, противоречия между местной олигархией или между местным автократическим кланом и новым назначенцем. В случае серьезного саботажа Центру придется подключать «тяжелую артиллерию» – прокуратуру, пересмотр итогов приватизации, уголовные дела и прочее. Это приведет к новому витку политических торгов. В каких-то регионах будет достигнут консенсус, в других – конфликт загонят вглубь, где-то решат.
═
– Не расшатает ли задуманная реформа режим власти, созданный Владимиром Путиным?
═
– Не думаю. Напротив, это укрепит центральную власть. Она будет чувствовать себя более уверенно. Региональной элиты как таковой больше не будет. Она будет атомизирована, распылена или перевербована. Хотя это, конечно, не означает, что проблем с новыми губернаторами не будет. Это парадокс власти: чем больше ее концентрация, тем она больше оторвана от реальности. Так было и в СССР: вроде все в руках Кремля, а на самом деле страна живет в каком-то другом измерении. Власть бубнит свое, а народ, посмеиваясь, делает свое. Это называется отчуждением от политики. В конце концов это вырождается в псевдоконтроль и псевдоуправляемость.
═
– Протестное движение будет нарастать?
═
– Скорее всего да. Масса недовольных продолжает накапливаться. Ошибки-то власть продолжает делать. Тревожные ожидания населения подогреваются СМИ, которые сообщают о новых готовящихся «реформах». Я употребляю это слово в кавычках, так как для населения оно уже стало означать одно – повышение цен. «Реформа ЖКХ» – повышение квартплаты. «Реформа РАО «ЕЭС» – подорожание электричества. «Реформа транспорта» – увеличение платы за проезд. И так далее. По-моему, население на пределе, оно зажато в тисках налогов и обязательных платежей. Эти платежи подчас превышают размер зарплаты. Эту абсурдную ситуацию власть, по-моему, не осознает. Плюс к этому провалы в международной политике, Украина, нерешенные проблемы армии и прочее, и прочее. Так что почва для протеста есть.
Правда, нет оппозиции. Ведь протестные движения это еще не оппозиция. Оппозиция – это организованная сила, это популярные лидеры, которые способны не к бунту, а к легитимной борьбе за власть. Протест расширяется, а лидеры все не появляются. Но они обязательно появятся, и очень быстро. Например, если Андрей Илларионов уйдет из администрации президента. Сейчас народ ищет лидера. Поэтому сам политик может стать заложником ситуации – он волей-неволей может стать магнитом для наэлектризованных масс.
═
– Опасно для власти рождение новой оппозиции?
═
– Протестующая толпа гораздо опасней, ведь она способна только на бунт. Бунт подобен эпидемии, он расширяется. А последствия бунта – кровь. Это приведет к краху. Оппозиция же – это переговоры, цивилизованный поиск компромисса. Поэтому было бы лучше для всех, если бы в России появился настоящий, сильный лидер оппозиции, которому бы доверяли люди.
═
– На ваш взгляд, что послужило причиной тому, что власть, проводя социальные реформы, споткнулась на ровном месте?
═
– Диагноз очевиден: отсутствие внятных целей для общества, плохой менеджмент, «интеллектуальная недостаточность» власти. Хороший менеджер, подобно хорошему шахматисту, должен просчитывать на десять шагов вперед. Управление государством – это гроссмейстерский уровень. А у нас, похоже, за шахматную доску сели ребята с четвертым разрядом. У чиновников льготы растут, а у остальных граждан их отнимают. Из-за плохого менеджмента у людей возникает ощущение большой несправедливости. Это уже не отдельно взятое недовольство чем-то конкретным, это гораздо больше – ощущение великого обмана. Говорят, возрождают государство, а сами себе карманы набивают. Вот как люди понимают ситуацию.
═
– Чем же отличается управленческий менеджмент при Владимире Путине от деятельности команды прежнего президента?
═
– Конечно, нет никаких иллюзий по поводу характера управления 90-х годов. Но в отличие от Путина у Ельцина была «великая идея» – демократия. Многие в нее верили, да и сейчас верят. Идея сплачивает массы. Она дает ощущение цели, ради которой стоит жить поколениям. И заменить эту идею «врагами» нельзя. Не работают сегодня «враги». Войны-то нет. Пытаются власти на страницах «Комсомольской правды» нагнать у людей страх, что враги хотят «пожечь родную хату», что Запад мечтает развалить нашу страну и ему помогает «пятая колонна». Слабо это работает, и верится с трудом. Да и мрачно очень. А народ ждет светлых идей. Устали мы все от страшилок.
