Александра Самарина
Вертикаль как эффективный инструмент управления существует в значительной степени в воображении кремлевских стратегов.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
- Дмитрий Борисович, почему, на ваш взгляд, дает сбои выстроенная властью вертикаль?
═
– После нескольких лет благополучного инерционного существования начинается период турбулентности. Парадокс в том, что страна и экономика научились жить сами по себе – и даже приносить деньги государству. Власть получила ресурсы. Напомню, что Гайдар принял страну с 16 миллионами долларов в казне. Сегодня рыночная экономика заработала государству 120 миллиардов золотого запаса и еще 20 миллиардов в Стабилизационный фонд. То есть достаточно было просто не делать очевидных глупостей, чтобы процесс и дальше развивался в позитивном направлении. Но это означало бы укрепление роли бизнеса при одновременном снижении роли государственной бюрократии. Что противоречит как материальным интересам воспрянувших «государственных людей», так и их культурно-психологической установке: какая же Россия без мощной централизованной и милитаризованной власти?! А тут еще налицо солидные доходы: есть чем порулить. Соблазн слишком велик. Власть засучила рукава и по локоть запустила передние конечности в саморегулирующиеся процессы. То есть как раз начала делать глупости. Не совсем бескорыстные. И сегодня мы наблюдаем первые результаты. Cамая большая (хотя очень естественная) глупость – тотальное вертикалестроение. Это попытка – возможно, из лучших побуждений – продувать карбюратор сантехническим вантузом. К началу века в стране сформировалась эффективная система сдержек и противовесов под названием «парламентаризм», «свободная пресса», «демократия». Все это сильно мешало крепнущей бюрократии. И было убрано. Сегодня у нас «вертикальная» Дума, «вертикальный» Совет Федерации, «вертикальное» телевидение. На выстраивание ушло 4 года. Каковы результаты? Закон 122 был принят на ура Госдумой и Совфедом – за два месяца в трех чтениях. Без придирчивой экспертизы, без боя с оппозицией и губернаторами, которым этот хомут предстоит тянуть. Власти – удобно. А стране?
═
– Как неэффективность вертикали проявляется в ситуации с монетизацией льгот?
═
– Возьмем два примерно равных субъекта Федерации: Москву и Питер. Лужкову необходима популярность. Она обеспечивает его позиции во власти. Он заботится о москвичах. Не оттого, что такой добрый, а оттого, что соблюдает свой политический и экономический интерес. Лужков – человек города, а не человек вертикали. Поэтому Москва заранее сделала так, чтобы пенсионеры не волновались. А вот супервертикальная Валентина Матвиенко получила самый жесткий и скандальный протест – в Петербурге, где так гордятся Путиным! Потому что Лужков по необходимости смотрит вниз, на избирателей, а Матвиенко – вверх, на вертикальные вершины. Она знает, что ее статус и будущее зависят больше от Кремля, чем от горожан. То есть вертикаль как эффективный инструмент управления существует в значительной степени в воображении кремлевских стратегов. Можно отдать приказ Матвиенко. Она щелкнет каблуками, возьмет под козырек: «Не извольте беспокоиться!» А потом – «Извините, не получилось┘ народ стал такой никудышный! А тут еще враги┘ происки!» Почему в Москве не случилось врагов? Я думаю, потому что не было вертикали. Одно другое с необходимостью предполагает. Чиновники с помощью вертикали взаимодействуют между собой, но не со страной. Вертикаль может управлять президентом Зязиковым, но не процессами на территории Ингушетии. Можно управлять Кадыровым, но не Чечней. Де-факто Кремль это понимает и в качестве платы за лояльность отваливает региональной элите в Грозном такой объем полномочий, который даже Дудаеву не снился. Включая право на эксплуатацию недр, огромные федеральные субвенции и немыслимый ранее суверенитет вплоть до права бессудно вершить суд и расправу. Но делает вид, что это называется вертикалью и восстановлением конституционного порядка. Здесь внутреннее противоречие, чтобы не сказать лицемерие.
═
– Вы считаете обвинения власти в адрес губернаторов полностью несостоятельными?
═
– Нет, не считаю. Просто Центр ухитрился ущемить почти все группы интересов. В результате кризис пенсионеров с удовольствием используют против федеральной власти и политические оппоненты, и региональные начальники, и бизнесмены, и журналисты. Когда власть говорит о «происках врагов» – в этом есть рациональное зерно. В советской терминологии мы имеем дело с «массовым саботажем на местах». Но ведь это тоже порождение вертикали! Она подразумевает, что люди должны работать в ее интересах, а не в своих. Однако «по-хорошему» такого не бывает. Отсюда функциональная необходимость либо репрессий, либо демократической процедуры согласования интересов. Парламент как площадка публичного согласования недееспособен. В результате каждый губернатор по отдельности преданно смотрит в глаза и виляет хвостом, а все вместе – волчья стая саботажников.
═
– Каковы ближайшие перспективы социальных волнений? Ускорят ли они процесс формирования гражданского общества в России?
═
– Традиционные стоны либералов о том, что у нас нет гражданского общества, оказались ошибочными. У пенсионеров, например, есть вполне конкретный гражданский интерес – вырвать у государства достойную пенсию. И когда государство пытается этот интерес ущемить – люди стихийно объединяются для самозащиты. Характерна рефлекторная попытка властей отыскать некую вражескую иерархическую структуру, управляющую этим процессом сверху донизу. Вертикаль ищет противника в мире вертикалей. А противник функционирует в горизонтальном пространстве гражданского общества. Тит Евсеич договаривается с Карпом Семенычем, они подхватывают Розалию Матвеевну и выходят, перекрывая улицы. Я с интересом наблюдал, сколько власть насчитала виновников. Сначала были нацболы, потом СМИ, потом олигархи – будто они специально затеяли этот закон, чтобы подставить Путина, когда дело провалится. Ну, если так, то олигархи, очевидно, затеяли и весь процесс строения вертикали: чтобы она со временем рухнула вместе с обжившими ее верхние этажи чиновниками. После олигархов пытались винить политическую оппозицию. Остановились на правительстве и губернаторах. В принципе это ближе всего к истине. Если не принимать в расчет президента и его вертикалистов. Власть решает свои проблемы, а мы, внизу, – свои. Гражданское общество во власти видит не партнера, а эксплуататора. Вертикаль загоняет граждан в оппозицию, формирует себе «врагов».
═
– Каковы долгосрочные последствия случившегося?
═
– К счастью, сегодня есть деньги, чтобы залить низовой пожар. Но это называется латанием дыр. Перед страной гораздо более серьезная проблема – крах пенсионной реформы. Молодежи делается все меньше, а стариков все больше. В 2007 году начинается абсолютное убывание трудоспособного населения. К 2010 году процесс принимает обвальный характер: рынок рабочей силы будет терять по миллиону человек в год. Это не гипотеза, а состоявшийся факт. Завтрашние работники учатся в школах и вузах и персонально пересчитаны. Если раньше трое работающих содержали одного пенсионера, то в ближайшем будущем на одного пенсионера будет полтора работающих. Затем – один. Эта проблема осознана всем развитым миром, поэтому там используют накопительные системы пенсий. Работник ежемесячно откладывает деньги, которые через фондовый рынок инвестируются в растущую рыночную экономику. К старости у него солидные накопления и стабильный доход. Система работает, если бизнес растет. Но удар, который нанесли вертикальные люди по ЮКОСу и «ВымпелКому», привел к тому, что бизнес сжался. Упал спрос на «длинные деньги». Зачем два года строить нефтеперегонный завод, если по завершении у тебя его отберут? В нефтяной отрасли объем инвестиций сократился на 20%. Это ухитриться надо – чтобы бизнес отказывался вкладывать деньги в суперприбыльную отрасль. В результате «длинные деньги» полегоньку становятся «короткими», то есть просачиваются на потребительский рынок и подталкивают рост цен. Акции, вклады, а вместе с ними ваши пенсионные накопления не растут, а дешевеют. В том числе из-за инфляции. К старости будем лапу сосать и вспоминать монтажников-высотников.
═
– Что могло бы предпринять правительство, чтобы избежать тяжелых последствий, о которых вы говорили?
═
– Надо восстанавливать то самое доверие к государству, к бизнесу, которое существовало еще 3 года назад. Если говорить в терминах капитализма, за эти годы успешно растрачен ранее накопленный социальный капитал. Пенсионер, как маленький инвестор, должен верить, что государство о нем позаботится, само не надует и не позволит бизнесу его надуть. И бизнес должен верить, что государство соблюдет его право на прибыль и на экономическую безопасность. И любой гражданин должен верить, что его реальные права, вне зависимости от национальности, вероисповедания и места проживания всерьез защищены законом, судом, милицией. Тогда у страны есть будущее. Но я не вижу роста доверия. Я вижу обратный процесс. И понятно: зачем власти доверие, коли есть сила? К сожалению, сила мало что решает в организации современного общества. Вот как только убедить в этом «силовиков»? Ведь тогда и они не слишком нужны.
═
– С кем предстоит договариваться власти в случае отказа от силового решения проблемы?
═
– Декабристы разбудили Герцена. Пенсионеры разбудили страну. Власть на примере стариков продемонстрировала договороспособность. Что делает ей честь: могла бы и репрессиями попробовать. Бизнес очнулся от паралича и тоже решил вести себя пожестче и помонолитнее – по примеру пенсионеров. В самом деле пора – потому что если струсить сегодня, завтра процесс лукашенизации станет необратимым. Появились на сцене люди, которые с небывалой прежде четкостью формулируют перед правительством давно назревшие проблемы: дефицита доверия, угрозы инфляции, торможения экономического роста. Это правильно. Лучше честно договариваться, чем вести политику «мягкого саботажа». Здесь та же самая развилка: власть еще достаточна крепка и самодостаточна, чтобы принимать сильные решения. Но в какую сторону? Если использовать известную параллель с Пиночетом, то будет ли наш Пиночет использовать властный ресурс, чтобы расширять либеральную экономику, или, наоборот, накопленные либеральной экономикой резервы будет тратить на укрепление властного ресурса? Пока все в пользу второго варианта. Но сопротивление растет. Во-первых, тот же самый бизнес. Во вторых, встрепенулись региональные элиты. В третьих, что самое интересное, людям самой вертикали в принципе нравится рынок и некоторая сопутствующая ему свобода. Они хотят в этом капитализме живо участвовать и получать свою чиновную ренту. И это желание сильнее, чем инстинктивное стремление видеть бизнесменов, марширующих строем, посещающих партийные собрания и конспектирующих речи президента. Лукашенковский режим нашим бюрократам тоже не сильно интересен, потому что чиновники там вынуждены быть подчеркнуто бедными, и батька обращается с ними уж слишком вольно. Поэтому вертикалисты – из тех, что подальновиднее – тоже начинают потихоньку если не «саботировать», то притормаживать. Люди есть люди. Интересы есть интересы. Так или иначе, придется договариваться. Беда в том, что сегодня мирный консенсус на основе настоящей рыночной экономики уже невозможен. Он опять возможен лишь на «новоолигархической» основе – когда люди в Кремле, используя административные ресурсы, подгребли под себя собственность и расставаться с ней не намерены. Как и с преимуществами власти. А какая экономике разница, что за фамилия у олигарха, который из Кремля управляет нефтяной промышленностью в своих интересах – Березовский или Сечин? То есть в лучшем случае вертикаль возвращает Россию в 1995 год, а в худшем – в 1925-й. В худшем случае впереди у нас ускоренный повтор советского цикла: укрепление «вертикали» с помощью репрессий, поддержание ее с помощью идеологии осажденного лагеря (что подразумевает информационную блокаду и неустанный поиск «врагов народа»), затем культурный и технологический застой, внутреннее разочарование и «перерождение» – и в конце неизбежный крах с территориальным сжатием. Наблюдайте за Белоруссией. Раньше или позже батьку сдадут свои же приближенные, которым до смерти надоело ходить строем в мокрых штанах и сдавать нормы ГТО.
═
– Кто еще может составить оппозицию?
═
– «Прямую» – мало кто. А «кривую» – все большее число игроков. Например, СМИ. Даже в хорошо прикормленных, таких, как первый или второй каналы ТВ, люди косоротятся, потому что скучновато и стыдновато обслуживать этот механизм. То есть ведут себя точно, как журналисты в советскую эпоху. Оппозиция кукиша в кармане. Боюсь, будут расти трудности на Северном Кавказе. И центру будет все сложнее объяснять неудачи. Волей-неволей ответственность теперь ложится на Кремль. А региональным элитам, наоборот, стало легче делегировать недовольство наверх – это Москва, мол, навязывает нам плохого начальника, подавляет наши национальные ценности, а с нас взятки гладки, мы-то вместе с народом! Так что в перспективе еще надо учесть националистическую и религиозную оппозицию. Из центра ее не подавишь – она тоже имеет не вертикальную, а горизонтально-сетевую природу.
═
– Какие политические партии могут возглавить оппозицию?
═
– Коммунисты пытаются проехаться на пенсионерах. Это лебединая песня их старого командного состава. Они тоже растратили капитал доверия. Нужно что-то новое. Вообще думские политические партии на глазах теряют свой социальный капитал. Это тоже беда «вертикализма»: не хотелось общаться с «системной оппозицией» – теперь извольте иметь дело с внесистемной. Инициатива у тех, кто на улице, а не в Думе. Официальные партии вообще как институт вызывают растущее раздражение. Поэтому есть потенциальные шансы у проигравших: у «Яблока», СПС, у Глазьева, Рыжкова. Шансы небольшие, и лишь при условии, что будут модернизированы имидж, риторика, система ценностей, которые эти партии представляют. СПС, по-моему, лучше других это осознал. На парламентских выборах в восьми регионах партия уже получила мандаты. Они ушли от идеологии, обращаются к конкретным нуждам избирателей – и побеждают. Не исключено, что в Кремле к выборам построят новую «оппозиционную» партию по образцу «Родины» 2003 г. Понимая эту опасность, «Родина» сегодня изо всех сил раскручивает свою непримиримость к «режиму». Но получается неважно: актерский состав слабоват. Самая печальная новость на этом поле – растущее разочарование в выборах вообще.
═
– Что тогда будет с «Единой Россией»?
═
– Это тяжелый случай. ЕР создавали, чтобы поддерживать Путина, а она паразитирует на его популярности. Ее рейтинг следует за президентским, оставаясь примерно вдвое меньшим. Менеджеры в администрации понимают, что ситуация тупиковая. Грызлов по замыслу и не должен быть самостоятельным политиком. Его задача – руководить управляемой Думой. Но раз так – какой у его партии электоральный ресурс? Только конформистский. Он довольно значителен, но не превышает 15–17%. При условии добросовестной поддержки со стороны региональных элит – максимум 20–25%. А будет ли эта поддержка в условиях «ползучего саботажа»? Скорее, наоборот. Партия власти, когда власть теряет популярность, – душераздирающее зрелище. На более-менее честных выборах контрольный пакет голосов ей вряд ли светит. Некоторые партийные млекопитающие уже побежали с корабля – на более перспективный левый и национал-патриотический фланг. Однако более опытные и матерые пока решили задержаться: они-то знают, что корабль все равно на суше. И камбуз еще работает.
═
– Какое из отдаленных последствий этих событий кажется вам самым тяжелым?
═
– Их несколько. Порушены механизмы решения региональных проблем помимо вертикали. Регион можно рассматривать как личность. Раньше половину доходов он брал себе, половину отдавал в Центр. И вел довольно самостоятельную горизонтальную политику, налаживая деловые контакты с соседями. Крепла межрегиональная сеть: дороги, связь, торговля, разделение труда. Сегодня вертикаль опять забирает две трети доходов. Регионы смотрят уже не по сторонам, а только вверх, на Москву – как в СССР. Даже имея семь пядей во лбу, управлять такой сложной системой вертикаль не в состоянии. Что уже чувствуется. С какой стати богатые регионы должны отдавать растущую долю Центру, который тратит ее далеко не лучшим образом? Когда это станет очевидно большинству, вертикаль просядет, а у регионов уже не будет объединяющей системы горизонтального взаимодействия. То есть – накапливается потенциал развала. Второе. Силовики шли во власть, полные лучших намерений укрепить государство. Пришли. И увидели, что помимо тяжелой работы по укреплению власть дает и некоторый набор преимуществ. В том числе возможность изъятия крупной собственности у неправильных людей и передачи ее в руки правильных. Опять же из лучших побуждений. Разве патриоты, служившие всю жизнь Родине, не заслуживают доли, скажем, в «Юганскнефтегазе», в «Роснефти» или в мебельной фирме «Три кита»? Что они, в самом деле, должны работать, как служащие по найму в такой богатой стране?! Вообще-то такой механизм вознаграждения тяжких государственных усилий принято именовать коррупцией власти. Бороться с которой при вертикальной организации прокуратуры, суда и СМИ никак невозможно. Третье. Раз они забрали собственность силой, значит, когда-нибудь любой другой придет и опять отберет? Следовательно, нужны какие-то гарантии или надо зубами держаться за власть. За границу убежать? Биография не позволит. Что касается гарантий. Ходорковский сидит полтора года в тюрьме как раз из-за гарантий. Не захотел по-хорошему отдать, приходится самому мучиться и других мучить. Почему его никак не осудят? Потому что как только высохнет подпись на приговоре, дело окажется в Страсбурге, и там расползутся все наши белые нитки. Прокуратура качество своей работы знает: благо опыт с Гусинским был. Европейцы тогда заставили «вертикаль» выплатить Гусинскому 88 тыс. евро компенсации. А с Ходорковским, если что, и подавно не расплатишься. Но Ходорковский ведь миллиардер, человек жадный и нехороший? Точно, нехороший. Значит, должен сидеть в тюрьме. Однако без приговора вроде как нельзя. И приговор – тоже нельзя. Очевидный выход – как только приближается к концу одно дело, тотчас открывать другое, и опять гнобить его в качестве подозреваемого или обвиняемого┘ Может, наконец, помрет там – от приступа аллергии. А что еще делать несчастным вертикальным людям? Понятно, с властью расставаться никак нельзя. И тут уж не до прозрачных выборов. Власти все больше нравятся выборы по-советски, когда побеждает заранее согласованный Янукович. То есть вертикалью с целью устранения конкуренции затаптываются слабые ростки саморегуляции социума: все регуляторные функции забирает себе слесарь-вертикалист, вооруженный вантузом. И пожалуйте к нему на прием. С подарками. Пятое. Мы живем в прозрачном, взаимодействующем и конкурентном мире. Выигрывают здесь гибкие и эффективные. Вертикаль гибкой быть не может по определению. Как и эффективной – не на то она заточена по структуре внутренних интересов. Заточена она больше на консервацию и подавление, чем на конкуренцию и обновление. Это не значит, что она целиком контрпродуктивна. «Вертикализм» России нужен. Но только в сочетании с глубоко развитым, мощным, преобладающим «горизонтализмом». Правильная пропорция – вот вопрос. Чтобы Россия выигрывала в глобальной конкуренции, она должна быть многомерной. Собственно, это и демонстрирует горизонтальный процесс пенсионного бунта. Хочу подчеркнуть: вовсе не бессмысленного. И не беспощадного. Что открывает невиданные в нашей истории перспективы диалога. Мы действительно на развилке. С вертикалью еще можно говорить. В общих российских интересах шанс необходимо использовать.
Дарья Гармоненко