Социальный протест и экономические ожидания

Когда-то «кастрюльные марши» для нас были чужеземной экзотикой. Теперь это наша реальность.
Фото Reuters

Социальное недовольство заменой льгот денежными компенсациями вряд ли приведет к коррекции курса правительства. Пенсионеры не представляют реальной угрозы для государства. И не потому, что они стары, больны и дезорганизованы, а потому, что большинство пенсионеров живут либо на черте, либо за чертой бедности и уровень их экономических ожиданий чрезвычайно низок. Их цель – выжить, а не жить лучше с каждым годом. Досрочная индексация пенсий скорее всего снизит социальное напряжение. Благо, Пенсионный фонд может себе это позволить.

Когда-то, в начале 90-х годов прошлого века, в такой ситуации, в какой сегодня оказались пенсионеры, находилась большая часть населения России. Тогда радикальные экономические реформы привели к катастрофическому падению потребления среди населения, но не вызвали ожидавшегося многими экспертами широкого социального протеста. В те годы весь мир удивлялся исключительной терпеливости российского народа на фоне постоянного снижения уровня его благосостояния. На самом деле государственный строй устоял тогда именно потому, что экономические ожидания населения стабильно снижались от года к году. Если у людей не хватало денег на свежее мясо, они покупали колбасу. А если не хватало на колбасу, переходили на консервы и тушенку. О том, чтобы купить новый телевизор, холодильник или любой другой товар длительного потребления, люди даже и не мечтали.

Однако с тех пор многое изменилось. Теперь немало людей не только мечтают, но и активно покупают – в том числе в кредит – и телевизоры, и стиральные машины, и даже недвижимость. По сравнению с кризисным 1998 годом уровень конечного потребления населения вырос на 28,7%, а реальные доходы увеличились на 37%. Если в 1998 году население тратило на питание 51,3% своего дохода, то в 2003 году доля продовольственных товаров в структуре потребления снизилась до 37%. Доля непродовольственных товаров в структуре потребления фактически сравнялась с долей продуктов питания.

А вместе с доходом растут и экономические ожидания. Многие рассматривают улучшения как перманентный процесс, соответственно корректируя структуру потребления. Люди связывают себя долгосрочными финансовыми обязательствами в виде кредитов и ссуд на приобретение дорогостоящих товаров. По данным экспертов, рынок потребительского кредитования только за последний год вырос на 475% и составил около 400 млрд. руб.

Эти цифры не могут не впечатлить даже самых стойких скептиков. Но оптимизм проходит с осознанием того, что источники экономического роста в России не являются устойчивыми и зависят от изменения мировых цен на энергоресурсы. Сегодня государство активно перераспределяет высокие доходы от экспорта природных ресурсов, поддерживая определенный уровень социальной стабильности в стране. Но даже целого Стабилизационного фонда не хватит на сглаживание возможного падения реальных доходов в случае резкого негативного внешнего шока. А главное, правительство не в силах контролировать растущие экономические ожидания. Оно не может запретить людям покупать товары длительного пользования, брать кредиты или, например, ездить на отдых за рубеж. Обычный рациональный потребитель, принимая экономические решения, не взвешивает все «за» и «против» экономической политики государства.

Подобное расхождение между экономическими ожиданиями потребителей и динамикой развития экономики остается латентным до тех пор, пока не происходит резкого падения доходов населения. Когда просто бедные становятся еще беднее, государство, как правило, имеет ресурсы для того, чтобы выравнивать распределение доходов. Однако и здесь не все так просто. По расчетам Института открытой экономики, для снижения разницы в доходах между бедными и богатыми с 15 раз до 10, как обещал еще в прошлом году премьер Фрадков, необходимо изымать примерно 2,5 млрд. долл. «сверхдоходов» у самых богатых 10% населения ежегодно и перераспределять эти доходы в пользу самых бедных 10% населения. Но в отсутствие реальных программ адресной социальной помощи правительство не в состоянии попадать точно в цель и помогать только тем, кто в помощи нуждается. По инерции потребителями дополнительных доходов станут еще 30–40% населения. А в этом случае «цена вопроса», по расчетам ИОЭ, увеличивается уже до 12 млрд. долл. ежегодно. И все это в ситуации, когда дополнительные доходные ресурсы в виде повышения ЕСН, НДПИ или подоходного налога правительству недоступны. Пока.

Власть отреагировала на выступления пенсионеров решением о досрочном повышении базовой ставки пенсий на 15%. Для умиротворения бабушек и дедушек этого скорее всего будет достаточно. Однако этими действиями правительство признало то, что схема монетизации неэффективна. А люди поняли, что социальный протест способен дать результат. Возникает вопрос: что будет делать правительство, если вслед за пенсионерами на улицы выйдут учителя и врачи, работники ЖКХ и социальные служащие? Это как раз те самые люди, экономические ожидания которых не всегда измеряются килограммами потребленных продуктов питания. Это тот класс людей, которые в Самаре и Ярославле, Якутске и Тюмени стоят в очереди для оформления потребительских кредитов и ежегодно ездят отдыхать в Анталью.

Социальный протест пенсионеров практически безопасен для политического режима современной России. Но то, что пенсионеры вышли не на коммунистическую манифестацию против режима вообще, а пришли требовать совершенно конкретных действий, говорит о том, что и среди них растут экономические ожидания. И отчасти их уровень повысило само же правительство, рассказывая старикам о том, как им будет хорошо после отмены неэффективных льгот.

Однако если процесс не остановится на пенсионерах, ситуация может значительно осложниться. Дело в том, что действующий политический режим сделал неэффективными существовавшие ранее формы цивилизованного влияния населения на действия власти. В случае социального конфликта власть будет вынуждена прибегнуть к репрессивным мерам, так как системной оппозиции, готовой прийти к власти в случае политического кризиса, сегодня в России нет. К тому же с отменой губернаторских выборов и усилением «вертикали власти» федеральный Центр принял на себя и весь груз издержек и рисков, связанных с исполнением государством своих функций. И не случайно пенсионеры в своих протестах по всей стране обращались не к губернаторам, а к президенту. Они понимают, что за все в стране отвечает один человек и его администрация. В демократических режимах ответственность распределена по функциональному принципу. В авторитарных режимах ставки много выше и все коридоры власти ведут, как правило, в один кабинет. А вот ответственность, как правило, ложится на народ, на простых потребителей, которые хотят приобрести новый холодильник, автомобиль или квартиру.