Российские правозащитники и государственный шантаж

Сегодня демократическое движение невозможно представить без правозащитников. Руководитель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева и глава Фонда защиты гласности Алексей Симонов на конференции гражданских организаций.
Фото Артема Житенева (НГ-ф

Сегодня в гражданском обществе среди правозащитников идут интенсивные дискуссии об отношении к новым политическим инициативам президента.

С одной стороны, практически все сторонники демократии, в том числе и из рядов левых, считают эти действия конституционным переворотом. С другой стороны, власти пытаются «приручить» гражданские организации, разобщить, даже купить их. Неглупые люди в Кремле понимают, что никакая система не будет работать только на внешней лояльности. Легко устроить новый «застой» – раздавить оппозицию, заставить врать, изображать «патриотический подъем». Только ведь все уже видели стремительную агонию такого сгнившего изнутри государства. Новому режиму «рыночных чекистов» нужно иметь и какое-то количество людей с искренней гражданской позицией, но осознанно лояльных режиму, важен канал информации о происходящем в обществе, независимый от местных силовых и административных структур. Кроме того, правозащитники воспринимаются как носители очень важного морального «капитала», продолжатели традиции российской демократической интеллигенции. По команде сверху можно сколько угодно создавать искусственные партии и правозащитные организации, но очевидно, что цена их морального авторитета – грош в базарный день. Поэтому для власти очень важно иметь возможность ссылаться на поддержку со стороны настоящих, уважаемых общественных деятелей, «совести нации». Революционный кризис на Украине лишний раз показал, что следует за моральным банкротством «управляемой демократии».

Целенаправленное разрушение всех конституционных гарантий прав человека, свободы и демократии сопровождается имитацией заботы об укреплении гражданского общества. Создание президентского Совета для помощи гражданским организациям (но, разумеется, не ценой ликвидации Комиссии по правам человека) и формирование внепартийной Общественной палаты (якобы по типу французского Социально-экономического совета) были бы правильными и вполне демократическими мерами – в условиях реального партнерства исполнительной власти и гражданского общества. Такие шаги власти были вполне уместны в середине 90-х гг., когда мы с Людмилой Михайловной Алексеевой готовили проект указа о поддержке правозащитных организаций, сыгравший большую роль для развития правозащитного движения, и когда при Ельцине был создан общественный совет с мощной правозащитной составляющей. Но сейчас ситуация совершенно иная, и создание казенных «общественных» структур имеет совершенно обратный смысл – не поощрение развития независимого гражданского общества, но его разложение и подчинение. Говорят о новых возможностях, якобы получаемых гражданскими организациями. Но это – фикция. Сначала в результате манипуляций власти правозащитники практически потеряли возможность серьезно влиять на законотворческий процесс. Затем некоторым из них милостиво предлагают возможность «экспертизы». Нелепо предполагать, что Общественная палата будет иметь больше полномочий, чем палата российского парламента. Члены Общественной палаты, может быть, и получат возможность давать оценку законодательным инициативам правительства, но будут лишены собственной инициативы. Печальная история того, как этим летом – несмотря на все протесты – был продавлен через Думу антисоциальный пакет, наглядно показывает, в какой степени власть считается с настроениями общества.

Свое участие в президентских имитациях гражданского общества правозащитники оправдывают тем, что получают возможность помочь конкретным людям, попавшим под каток репрессий. Но это значит, что власти и «правоохранители», образно говоря, взяли все население в заложники. При этом правозащитникам дают понять: сдадитесь, отдадите нам свой моральный капитал – тогда, может быть, кого-то освободим из тюрьмы. Так ведут себя рэкетиры: отпишешь нам свою фирму – выпустим ребенка┘ Власти громят всю систему конституционных сдержек и противовесов, фактически размывают правовой строй. Шовинизм и национализм становятся теневой идеологией. Возвращено к жизни большевистское обличение оппозиции как «внутреннего врага» и «предателей». А это – уже пропагандистское обеспечение политических репрессий. Как учит исторический опыт (или, если угодно, пример Украины), это обрекает нашу страну на новый революционный кризис и дезинтеграцию. Поэтому именно защита демократии, противодействие ограблению людей, сопротивление тоталитарному реваншу – это сегодня единственная возможность спасти Россию от распада, хаоса и крови, обеспечить ненасильственный и легальный характер политической борьбы, согласование интересов различных социальных групп. В этих условиях участие правозащитников в сооружении очередных «потемкинских» декораций «гражданского общества» – это в известной степени поощрение антидемократической политики властей. Другое дело, что те наши коллеги, кто все-таки решился принять участие в придворных псевдообщественных структурах, – не отрезанный ломоть. Мы верим, что они никогда не перейдут «красную черту» – не дадут использовать свое имя для оправдания репрессий и разгрома демократии. И пока у них будет такая возможность – используют околокремлевские палаты как трибуну правозащитного сообщества. Одновременно очень важно, чтобы правозащитники работали в местных и региональных общественных комиссиях. Ведь это практическая, неидеологизированная, если хотите, «земская» работа, тем более что не местная власть сейчас выступает орудием разрушения демократии. Напротив, именно на местах можно создавать очаги восстановления народовластия, центры гражданского сопротивления беззаконию и произволу. Поэтому очень важно активное участие правозащитников в местных и региональных выборах, где шансы на общественную поддержку у них наибольшие.

Сейчас идет кристаллизация того, что может быть названо «народной правозащитной идеей». Одним из шагов к этому, я уверен, станет создание самостоятельной Правозащитной партии, а затем мощного правозащитного крыла в объединенном демократическом движении. Не берусь предсказать в деталях, какой окажется в результате эта правозащитная идея, но я убежден, что это будет сплав гуманистических и демократических ценностей. Народная правозащитная идея будет основана на безусловном отказе от использования насилия в политике, на неприятии любой авторитарности (даже «просвещенной»), на приверженности свободе и народовластию, на торжестве права. Эта правозащитная идея скорее всего будет ближе к левому мировоззрению – разумеется, в западном его понимании. Настоящая левизна – это не культ всесильного государства, которое стремится отобрать почти все (под предлогом того, что оно делит среди бедных некоторую часть), а строгое соблюдение принципов социальной справедливости и прав наемных работников, стремление к увеличению доли стоимости труда в общей стоимости продукции. И, я уверен, сторонники правых взглядов также найдут для себя очень много близкого в этой новой правозащитной идее. Не забудем, что настоящий правый либерализм – это в основе своей культ личной свободы, приоритет индивидуальных прав, а вовсе не воспевание имперского самодержавия.