Екатерина Барабаш
Оборудование эвакуированных заводов размещалось на новых местах под открытым небом.
Фото из книги «Великая Отечественная война в фотографиях и кинодокументах. 1941»
Раньше нам казалось, что про Великую Отечественную войну мы знаем все. Сначала мы были уверены, что гитлеровцы тупые, всегда пьяные и говорят по-русски с нелепым акцентом. Еще бы – мы ведь смотрели советские комедии про войну. Еще мы знали, что немцы трусы, а Советская армия держит в своих рядах только героев. Ничего удивительного – мы видели «Освобождение». С перестройкой, когда с полки стали доставать полузапрещенные фильмы Германа, стало ясно, что и предатели имелись, и не так уж парадна была оборотная сторона войны.
Потом валом повалили фильмы, книги, документалистика – и выяснилось, что раньше-то про войну мы толком ничего не знали. А уж что касается жизни в тылу, то здесь вообще все было ясно: этот второй фронт исправно поставлял все, что нужно было первому фронту, – вооружение, продовольствие, одежду. Борясь с холодом, голодом и сном, труженики тыла бесперебойно работали на общую победу. Какие, собственно, могли быть экстраординарные проблемы в относительно мирной жизни, пусть даже в экстраординарное время? Кроме, разумеется, холода, голода и похоронок┘
На протяжении всех почти шестидесяти лет, прошедших со Дня Победы, слова «бой», «партизаны», «оккупация» во всех возможных контекстах звучали куда чаще, чем слово «эвакуация». То ли подсознательно думалось, что все-таки судьба страны решается на передовой, то ли жизнь тыла с ее будничностью просто не привлекала ни писателей, ни кинематографистов.
И уж совсем никого не влекла тема эвакуации. А ведь что такое был тот самый героический тыл, поставлявший на фронт все-все, от танков до связанных замерзшими руками варежек? Это был огромный котел от Урала и далее на восток везде, куда с запада, от наступавших немцев, спешно переправляли все, что можно было переправить, – людей, заводы, театры, киностудии, даже зоопарки. Как-то раньше никому не приходило в голову, насколько трудна – нет, опять же не только и не столько даже из-за холода и голода – была жизнь в эвакуации. На фоне даже хрестоматийной цифры – 20 миллионов погибших, что значили трудности и горести тех, кто погрузился в теплушки и отправился подальше на восток?
Но даже представить себе на секундочку: полстраны в рекордные сроки переместилось на тысячи километров, туда, где не было ни лишнего жилья, ни лишней еды, ни лишней воды! Можно ли сейчас вообразить ужас тех, кто должен был принимать этих нахлынувших нежданных и незваных гостей – голодных, завшивленных, с немощными стариками и орущими детьми на руках... Вот уж где дала трещину хваленая дружба народов. Неужели кто-то всерьез думает, что в каком-нибудь киргизском селе эвакуированных из России или с Украины встречали с распростертыми объятиями, тут же принимаясь жалеть навязанных постояльцев? Как правило, нет. Это только фильмы вроде «Свинарки и пастуха» давали нам иллюзорную и веселую картинку дружбы и взаимопроникновения разных культур – «друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве». Нет, для местных жителей это был совсем чужой народ, пришедший с той стороны, в какую ушли сражаться и погибать их отцы, мужья и братья. Это была драма миллионов, тяжелейшее психологическое испытание, проверка на прочность, которой, конечно же, многие не выдерживали.
И как это все раньше никого не интересовало?
Впрочем, к 60-летию Победы, будем надеяться, досадный пробел закроют. Готовится 5-серийный документальный фильм «Эвакуация», финансируемый региональной общественной организацией «Открытая Россия». «Идея создания такого фильма родилась из наших поисков возможности внести посильный вклад в празднование 60-летия Великой Победы, – говорит Владимир Пиков, директор гуманитарных программ РОО «Открытая Россия». – Принимая решение о финансировании фильма, мы определили для себя позицию, которая заключается в следующем. Эвакуация, несмотря на все сложности, – блестящая боевая операция. Вместе с тем это и судьбы людей, лишения, потери, ошибки и, наверное, свои подвиги. Не такие очевидные, как в бою, но все же заслуживающие общественного признания и понимания. Именно это признание мы как общественная организация и пытаемся продемонстрировать и, самое главное, документировать для потомков через воспоминания теперь уже совсем немногочисленных, к нашему общему сожалению, участников этих событий».
Подробнее о том, что это будет за фильм, обозревателю «НГ» рассказал автор сценария и режиссер «Эвакуации», известный документалист Самарий Зеликин.
═
– Самарий Маркович, почему именно сейчас возникла тема эвакуации в кино?
═
– Конечно, мы взяли очень поздний старт – в том смысле, что начинать надо было лет этак сорок назад, когда еще живы были те, кто организовывал эвакуацию. Некоторые ученые считают, что это была самая значительная, самая крупная операция, которую провел Советский Союз во время Великой Отечественной войны. Сейчас даже трудно себе это представить – такое количество людей, такое количество оборудования было переброшено с запада на восток, перебрасывали целые заводы и строили их просто в голой степи, без стен и крыш – просто стояли станки, крепили прожектора. А через два-три месяца эти заводы уже давали продукцию.
═
– Есть ли какая-либо статистика – сколько всего людей оказалось за Уралом?
═
– Статистика, честно говоря, меня волнует меньше всего. Гораздо больше беспокоит, что пройдет еще совсем немного времени, и не останется людей, которые могли бы рассказать, что такое эвакуация. Ведь тем, кто может внятно что-то вспомнить, сейчас уже за семьдесят. А ведь детские воспоминания настолько ярки, настолько был резкий слом впечатлений довоенного детства – благополучного, неблагополучного ли, не важно. Мое поколение, я уверен, во многом сформировалось именно в эвакуации. Я уехал в 10 лет, вернулся в Харьков, где мы жили до войны, в 14. В таком возрасте это целая жизнь. Можно ли сегодня представить себе, что такую массу людей с запада переправили на восток?
═
– Боюсь, сейчас бы не потянули, все-таки для такой масштабной операции порядок нужен.
═
– Это невероятно, но тогда, в 41-м, во всем этом бардаке, когда сотни тысяч людей двинулись на восток, а с запада немцы наступают, были зачатки порядка. Эшелоны, несмотря ни на что, шли и доходили до места. Казалось бы, в многомиллионной стране люди должны были теряться тысячами.
═
– И терялись ведь...
═
– Конечно. Но большинство все же находили. Была вещь потрясающая в эвакуации – маленький город Бугуруслан Оренбургской области, тогда Чкаловской, в нем был всесоюзный центр по розыску эвакуированных. Когда вы останавливались на месте, писали туда, а фронтовики через этот центр разыскивали своих родных. Работали там молоденькие девчонки, без всякого компьютера, получали в день по 20 тысяч писем – и справлялись.
═
– В фильме вы намерены охватить все четыре года войны?
═
– С самого начала и до самого конца. Первая серия будет называться «Дорога». Путь в эвакуацию был тяжелейший, хотя на станциях организовывали специальные пункты, давали продукты, теплушки снабжали дровами, был кипяток, люди не замерзали в дороге. Но все равно – ехали в теплушках, а теплушка – просто товарный вагон, который набивали людьми. В лучшем случае сами строили нары, в худшем – громоздились на полу. Все продувается, а зима в 41-м была ранняя, холодная. Масса пикантных деталей. Например, проблема туалета. Поезд останавливался в степи, и никто не знал, сколько он простоит. Люди из теплушек выскакивали по надобности, а теплушки высокие, и садились тут же, не стесняясь, – мужики, бабы. Причем мужики специально стояли рядом с бабами – в случае чего их можно было подсадить, если поезд тронется. Умирали в дороге. Помню, как с нами в теплушке умер старик, он с семьей ехал. И что делать? Везти с собой нельзя, выбросить – не по-людски. По-моему, так его в степи и оставили. Вторая серия будет называться «Завод в степи». Третью я хочу посвятить отношениям местных и эвакуированных, это была колоссальная проблема – ведь неожиданно бок о бок оказались люди разных культур, разных конфессий. Тут еще начался голод, появились карточки, начали брать мужиков на фронт, пошли первые похоронки. А среди эвакуированных были и мужчины, инженеры, люди с бронью, больные, но все равно многие рассуждали: моего забрили, а этот с запада приехал и сидит за спиной у моего, а моего могут убить.
═
– Нельзя не вспомнить, что на восток перемещались и целые киностудии.
═
– Поэтому следующая серия так и будет называться – «Культура в изгнании». Последняя серия посвящена возвращению. Это тоже был непростой, болезненный процесс. Ведь мы ехали обратно в предвкушении счастья, а вернулись в разграбленные, разрушенные города и дома. Но тем не менее я все же хочу сделать фильм о человечности в нечеловеческих условиях. Ведь, несмотря ни на что, многих общее горе и жизнь в экстремальных условиях сплачивали, и порой люди проявляли такую неожиданную доброту, сострадание, каких трудно было ждать в обычных условиях.
═
* * *
═
Любой возврат в историю прежде всего интересен как постижение определенного опыта, необходимого нам, живущим здесь и сейчас. Быть может, именно сегодня, когда страна заполнена беженцами, когда в среднюю полосу России перемещаются огромное количество людей с Кавказа – по разным причинам, с разными целями, когда национальные конфликты выливаются в настоящие войны, уместно вспомнить «сороковые-роковые», эвакуацию. Оглянуться туда, где в самые страшные военные времена было место не только боевому героизму, но и состраданию, и пониманию того, что все мы – одна страна.
