Управляемой демократии можно сопротивляться

Протест против реформы избирательной системы объединил правую и левую оппозицию.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Некогда говорили, что развернется такая борьба за мир, которая не оставит камня на камне. Императивы укрепления государства под флагом борьбы с террористами распространились теперь и на избирательный закон. Объявленные реформы, по сути, нацелены на коренную переделку избирательной системы и, более того, вытеснение выборного начала при формировании органов государственной власти.

Россию возвращают к привычному для нее порядку назначения всех местных начальников, в руках которых сосредоточена реальная власть, независимо от того, как они именуются – губернаторами, мэрами или секретарями обкомов и райкомов. Нам пообещали, правда, что замена выборов назначением, возможно, будет введена только┘ на 10 лет. Неизвестно, будет ли это обещание прописано в законе. Но если и так, нетрудно вообразить, какой смысл имели бы сегодня обещания изменить закон через десятилетие, которые дал бы Верховный Совет России в 1993 г.

С изменением порядка выборов депутатов ГД дело обстоит несколько сложнее. Переход от смешанной к пропорциональной системе, казалось бы (отвлекаясь от опыта последних думских выборов), утверждает порядок, точнее отражающий расклад политических сил в обществе. Однако переделка избирательной системы предпринимается с прицелом на выстраивание так называемой полуторапартийной системы как компонента «управляемой демократии». Манипулирование выборами в 225 мажоритарных округах, которое кое-где может дать сбои, заменяется регулированием и партийного строительства, и состава парламента из полновластного центра.

Если от избрания двух половин Госдумы на основе разных принципов – по партийным спискам и по одномандатным округам соответственно – пришло время уходить (что вовсе не доказано, ибо стабильность – одно из важных требований к любому закону, в том числе и избирательному), то двигаться надо было, на мой взгляд, к связанной смешанной системе по тому образцу, который успешно функционирует в Федеративной (подчеркнем это!) Республике Германия уже более полувека. Германская избирательная система по сути является пропорциональной: политическую структуру бундестага определяет второй голос, который избиратель отдает за ту или иную партию. Но у избирателя есть и первый голос, который он отдает кандидату персонально. Земли ФРГ поделены на равновесные избирательные округа, в которых соревнуются претенденты на депутатские мандаты. Таким образом, избирателю, а не закрытым системам партийного отбора принадлежит решающее слово, кто будет представлять ту партию, за которую он проголосовал. Во всяком случае, большинство депутатов. Пойди мы по этому пути – излишними оказались бы придумки Центризбиркома, ужесточающие порядок выдвижения кандидатов партиями.

Не преувеличивая возможности оппозиционных политических партий и экспертного сообщества остановить уже начавший движение состав, необходимо, на мой взгляд, ясно заявить конструкторам новой избирательной системы, что неуправляемая часть общественного мнения намеченные изменения не приемлет. История не заканчивается сегодня, и сопротивление, пусть и не увенчавшееся успехом, – задел на будущее. Но даже если мы будем теперь «выбирать» депутатов ГД по чисто пропорциональной системе, необходимо обратить внимание на ряд других уже присутствующих в законе дефектов и некоторые проектируемые изменения негативного порядка.

Первое. Надо вернуть через закон о гарантиях избирательных прав 5-процентный барьер в качестве максимального. Уже установленный для следующих выборов в ГД порог в 7% абсурден и антидемократичен. К тому же в своих фантазиях законодатели на этой отметке уже не останавливаются.

Второе. В соответствии с решением Конституционного суда 1998 г., если совокупный результат всех партий-победителей окажется ниже 50% всех поданных голосов, к участию в распределении мандатов привлекаются партии, не преодолевшие барьер. Переходя к чисто пропорциональной системе, эту квоту следовало бы поднять до 70 или 80%.

Третье. Законодательное установление обязанности регионов избирать не менее половины своих законодательных собраний по партийным спискам было, на мой взгляд, позитивным и взвешенным шагом. Но переход от мажоритарной к смешанной системе во многих регионах не был увязан с численностью местных парламентов. И если, скажем, для столицы численность городской Думы в 35 депутатов и прежде выглядела не слишком убедительно, то сокращение ее до 15 человек, избираемых гражданами персонально (да еще в комбинации с 10-процентным барьером), выглядит насмешкой над представительным органом. Надо, очевидно, через закон о гарантиях ввести минимальную численность региональных законодательных собраний, связав ее с числом избирателей.

Четвертое. Давно пора восстановить выборность Совета Федерации. В свете перехода к чисто пропорциональной системе выборов ГД это становится особенно актуальным. Основной довод противников выборов членов СФ населением – якобы несоответствие Конституции. Правка, сделанная Борисом Ельциным в соответствующей статье Основного закона (два представителя от каждого субъекта Федерации – по одному от исполнительного и законодательного органа) за несколько часов до публикации вынесенного на референдум 1993 г. его проекта, действительно создала двусмысленную ситуацию. Но выход из нее – без изменения Конституции – был найден еще в 1995 г.: выдвигают кандидатов, притом обязательно на альтернативной основе, органы исполнительной и законодательной власти, а выбирает народ. Соответствующий законопроект неоднократно вносился в ГД – в последний раз в 2002 г., когда он был поддержан «в принципе» рядом влиятельных политиков.

Пятое. Надо ввести сильные негативные стимулы для «свадебных генералов» – псевдокандидатов в партийных списках: действующих высокопоставленных чиновников исполнительной власти, шоуменов, писателей и т.п., которые изначально работать в парламенте не собираются и вносятся в списки лишь для повышения их привлекательности в глазах публики. Потери для партий, прибегающих к такой «завлекаловке», должны быть более ощутимыми, чем утрата одного или двух мандатов. Закон также должен зафиксировать меры, исключающие появление «губернаторских списков». Участие губернатора в формировании органа, которому предстоит утверждать его кандидатуру, – издевательство и над демократическими выборами, и вообще над здравым смыслом.

Шестое. Порядок формирования избирательных комиссий уже был изменен в последней редакции законов не в лучшую сторону. Настойчиво выстраивалась вертикаль наподобие министерской. Назначение членов и особенно председателей избиркомов (которым принадлежит ключевая роль) вышестоящими комиссиями не делает нижестоящие более представительными и независимыми. Лучше было бы вернуться к прежнему порядку. Пришла пора отказаться и от реликта, отразившего специфическую ситуацию противостояния исполнительной и законодательной власти в 1992–1993 гг., – паритета назначенцев этих властей в комиссиях ряда уровней. Исполнительной власти, которая располагает мощными рычагами управления поведением людей, да теперь еще и не будет проходить горнило выборов, незачем участвовать в формировании института, серьезно влияющего на их исход.

Седьмое. Не годны и предложения об изменении закона о партиях, повышении требований к их численности. Не говоря уж о том, что это даст государству дополнительные рычаги воздействия на институты гражданского общества, мировая тенденция ведет в прямо противоположном направлении. Сила партий никогда и нигде не находилась в прямой зависимости от их численности. А в эпоху фрагментации прежних классов, нарастающей многомерности социальной жизни и стремительного распространения всепроникающих СМИ и интернета время массовых партий с жестко фиксированным членством, разветвленными структурами, сведенными в четко организованные пирамиды, вообще проходит. Влияние партий должно определяться и проверяться на всеобщих выборах – и только на них. Если партия не совершает антиобщественных деяний, решать, быть ей или не быть, должны граждане, а не чины в Минюсте. В ряде избирательных циклов у нас достаточно эффективно происходила выбраковка дутых партийных образований, и незачем подталкивать этот процесс сверху.

Восьмое. Столь же искусственным выглядит предложение отменить избирательные блоки на выборах. Процесс складывания устойчивых партий, опирающихся на традиции и преемственность, в России далеко еще не завершен. Образование и подвижная реструктуризация блоков облегчают этот процесс, делают его более естественным.

При всем при том проблемы реформы российской избирательной системы необходимо рассматривать в контексте складывающейся ныне в России политической ситуации. В избирательное законодательство можно вносить любые изменения, однако у нас не будет свободных выборов, если отсутствуют независимая судебная система, независимые (в том числе оппозиционные) СМИ, независимые источники финансирования политических партий и других общественных объединений. Нельзя не видеть, что в последние недели и месяцы на всех этих и иных направлениях происходит ползучая реставрация доперестроечных порядков. Тем важнее отстаивать не утраченные пока еще позиции, вести широкую, нестесненную дискуссию по проблемам, от решения которых зависит, продолжится ли демократическое развитие нашего общества или оно будет развернуто вспять.