Фарид Закария Как всегда: роскошные декорации, но все та же печальная история. Высокопоставленный американский дипломат входит в один из великолепных президентских дворцов в каирском пригороде Гелиополисе, откуда президент Хосни Мубарак правит Египтом. Он проходит сквозь мраморные холлы по комнатам, заставленным позолоченной мебелью – неудачной имитацией французского имперского стиля, саркастически называемой «Луи-Фарук» (по имени последнего короля Египта). Преодолев ряды охранников, он попадает в гостиную, где его с крайней учтивостью принимает египетский президент. Они любезно беседуют вдвоем об отношениях между США и Египтом, региональных делах, состоянии мирного процесса между Израилем и палестинцами. Затем американец осторожно поднимает вопрос о правах человека и высказывает предположение, что правительство Египта могло бы смягчить свое отношение к политическим оппонентам, предоставить большую свободу прессе и положить конец арестам представителей интеллигенции. Мубарак напрягается и раздраженно отвечает: «Если бы я сделал то, о чем вы говорите, Египет оказался бы в руках исламских фундаменталистов. Вы хотите этого?» Беседа возвращается к последнему витку мирного процесса.
═
Теократия в духе «Талибана» как результат демократизации
═
За прошедшие годы у американцев с арабами состоялось немало обсуждений подобного рода. Когда президент Клинтон убеждал палестинского лидера Ясира Арафата согласиться на Кэмп-Дэвидский мирный план, условия которого обсуждались в июле 2001 года, Арафат, как следует из сообщений, ответил ему такими примерно словами: «Если я поступлю согласно вашим желаниям, завтра же придет к власти ХАМАС». Самый умелый оратор, выступающий от имени монархии в Саудовской Аравии, принц Бандар бен Султан часто напоминает официальным лицам США, что, если те станут слишком сильно давить на его правительство, вероятной альтернативой существующему режиму станет не демократия по Джефферсону, а теократия в духе «Талибана».
Хуже всего то, что они почти наверняка правы. Правители на арабском Ближнем Востоке деспотичны, коррумпированы и жестоки. Тем не менее они более либеральны, терпимы и склонны к плюрализму, чем те, кто может прийти им на смену. Во многих арабских странах выборы привели бы к власти политиков, придерживающихся взглядов, в большей мере приемлемых для Усамы бен Ладена, нежели для либерального монарха Иордании короля Абдаллы. Эмир Кувейта при поощрении со стороны США предложил дать право голоса женщинам. Но демократически избранный парламент Кувейта, в котором полно исламистских фундаменталистов, напрочь отверг эту инициативу. В Саудовской Аравии наследный принц Абдалла пытался сделать нечто гораздо менее радикальное, предложив, чтобы женщинам разрешили водить автомобиль. (В настоящее время это запрещено, в результате чего в страну приходится приглашать в качестве шоферов полмиллиона иностранцев из таких стран, как Индия и Филиппины.) Тем не менее религиозные консерваторы организовали массовое противодействие и вынудили принца отказаться от своей затеи.
Сходные тенденции наблюдаются и в остальном арабском мире. В Омане, Катаре, Бахрейне, Иордании и Марокко практически по каждому политическому вопросу монархи занимают более либеральную позицию, нежели общество, которым они правят. Даже на палестинских территориях, где самой популярной политической силой уже давно являются светские националисты, такие как Арафат и Организация освобождения Палестины, военизированные и религиозные группы типа ХАМАС и «Исламский джихад» набирают силу, особенно среди молодежи. Прибегая к демократическому лексикону, многие исламистские партии горят ненавистью к демократии, которую считают западной формой политического управления. Они с удовольствием придут к власти с помощью выборов, чтобы затем установить свой собственный теократический режим. Принцип «один человек – один голос» будет реализован – но только один раз.
═
Авторитарные государства и нелиберальные общества
═
Возьмем, например, совершенно противоположную реакцию государства и общества на видеозапись, где был показан торжествующий бен Ладен. Ее в ноябре 2001 года обнаружили американские военные в тайнике «Аль-Каиды» в Кабуле. На пленке бен Ладен демонстрирует знание всех подробностей террористических актов 11 сентября и выражает восторг по поводу вызванной ими гибели людей. Большинство правительств стран региона поспешило отметить, что запись выглядит подлинной и подтверждает вину бен Ладена. Принц Бандар выступил со следующим заявлением: «Запись показывает жестокий и бесчеловечный облик кровавого преступника, для которого неприкосновенность человеческой жизни и принципы собственной религии – пустой звук». В противоположность этому видное духовное лицо Саудовской Аравии шейх Мухаммед Салех сказал: «Я думаю, что запись сфабрикована». Глава Фронта исламского действия (исламистской партии в Иордании) Абдул Латиф Арабиат спросил: «Неужели американцы действительно полагают, будто мир настолько глуп, чтобы поверить, что эта запись что-то доказывает?»
В большинстве обществ инакомыслящие побуждают всю страну задуматься о своих ошибках. Однако на Ближнем Востоке те, кто выступает за демократию, сами ищут забвения в фантазиях, отрицании очевидного и самообмане. Регион заморочен теориями заговора, подобными тем, в которых утверждается, что за нападениями на Всемирный торговый центр фактически стояла израильская разведывательная служба «Моссад». В ходе опроса, проведенного «Си-эн-эн» в девяти мусульманских странах в феврале 2002 года, 61 процент опрошенных заявили, что не верят, будто ответственность за террористические акты 11 сентября 2001 года несут арабы. Первая независимая спутниковая телевизионная станция данного региона «Аль-Джазира» имеет огромную аудиторию во всем арабском мире. Она отличается широтой взглядов и современными подходами, многие из ее ведущих работников – женщины. Станция сообщает те новости, которые официальные средства массовой информации обычно подвергают цензуре. Вместе с тем ее радиоволны заполнены грубыми призывами к арабскому национализму, антиамериканизму, антисемитизму и религиозному фундаментализму.
Сегодня арабский мир оказался зажат между авторитарными государствами и нелиберальными обществами. Ни то ни другое не является подходящей почвой для либеральной демократии. Взаимодействие этих двух сил имеет опасную динамику: сформировался политический климат, полный религиозного экстремизма и насилия. По мере того как государство во все больших масштабах прибегает к репрессиям, оппозиция активизируется, что подталкивает государство к эскалации насилия. Таким образом, складывается картина, противоположная историческому процессу в западном мире, где либерализм ведет к демократии, а демократия питает либерализм. «Арабский путь» породил диктатуру, взрастившую терроризм. Причем терроризм – лишь самое очевидное проявление негармоничных отношений между государством и обществом. Налицо также экономический паралич, общественный застой и интеллектуальное банкротство.
Сегодня Ближний Восток резко контрастирует со всем остальным миром, где в последние два десятилетия свобода и демократия завоевывали все новые позиции. Согласно исследованию, проведенному международной общественной организацией «Фридом хаус» в 2002 году, в настоящее время «свободными» или «отчасти свободными» являются 75 процентов стран мира. На Ближнем Востоке только 28 процентов стран можно охарактеризовать подобным образом. Более того, за последние 20 лет этот показатель снизился. Для сравнения: ныне более 60 процентов африканских стран классифицируются как свободные или отчасти свободные.
После 11 сентября 2001 года политический разлад в арабском мире внезапно постучался в двери Запада. Вопрос, почему это произошло, так или иначе крутится в голове у всех, а многие задумываются об этом всерьез. Почему данный регион стал для всего мира притчей во языцех? Из-за чего он превратился в «крупного уклониста», отстающего от всеобщего марша по пути к современному обществу?
У бен Ладена есть свой ответ на такие вопросы. Для него проблема арабских режимов состоит в том, что они недостаточно исламские. Как он говорит своим последователям, только вернувшись к исламским истокам, мусульмане обретут справедливость. Для бен Ладена демократия – это выдумка Запада. Делая упор на свободе и терпимости, она якобы порождает социальный распад и распущенность. Бен Ладен и ему подобные добиваются свержения нынешних режимов в арабском мире – а возможно, и во всем мусульманском мире – и их замены политической организацией, основанной на жестких мусульманских принципах, подчиненной исламскому праву (шариату) и воспринятой у раннего халифата (исламское царство Аравия, существовавшее в VII веке). Более свежим образцом стал режим талибов в Афганистане.
═
Ислам – причина всех бед?
═
На Западе встречаются те, кто согласен с бен Ладеном в том, что причина всех бед на Ближнем Востоке – ислам. Такие проповедники, как Пэт Робертсон и Джерри Фолуэлл, а также писатели, в том числе Пол Джонсон и Уильям Линд, пытались доказать, что ислам является религией подавления и отсталости. Более серьезные ученые – с куда большей проницательностью – утверждали, что проблема сложнее: фундаменталисты считают ислам лекалом всей жизни включая политику. Между тем классический ислам, получивший развитие в VII–XIII веках, не признает большинства идей, которые мы сегодня ассоциируем с демократией. Видный исследователь политических проблем арабских стран Эли Кедури писал: «Идеи представительной власти, выборов, всеобщего избирательного права, а также политических институтов, чья деятельность направляется законами, принятыми парламентской ассамблеей, мысли о том, что такие законы должна охранять и поддерживать независимая судебная власть, а также что государство должно быть светским, – все они глубоко чужды мусульманской политической традиции».
Никто не станет спорить с тем, что кораническая модель правления авторитарна. Священная книга мусульман полна ссылок на справедливого государя, благочестивого правителя, мудрого властителя. Правда, авторитарные тенденции присутствуют и в Библии. Едва ли можно назвать демократами царей из Ветхого Завета. В конце концов библейский Соломон, считавшийся наимудрейшим из людей, был абсолютным монархом. В Библии есть также места, в которых оправдываются рабовладение и подчиненное положение женщин в обществе. Правда состоит в том, что отыскивать в Коране нити к разгадке подлинной природы ислама практически бесполезно. Это громадная книга, полная стихов и противоречий; в этом она очень похожа на Библию и Тору. Как и большинство религиозных текстов, все три книги восхваляют правителей. Что касается сочетания духовной и мирской власти, то католические папы веками объединяли в своем лице религиозный авторитет и такую политическую власть, какой никогда не обладал ни один мусульманский правитель. Иудаизм в гораздо меньшей степени связан с политической властью, поскольку до основания государства Израиль в современном мире евреи повсюду составляли меньшинство. И все же слово «теократия» было придумано Иосифом Флавием для описания политических взглядов древних иудеев. Основополагающие религиозные тексты всех верований по большей части писались в иную эпоху, когда было много монархов, феодализма, войны и опасностей. Эти тексты несут на себе отметины своего времени.
Тем не менее западные ученые XIX – начала XX веков часто пытались доказать, что ислам поощряет авторитаризм. Вероятно, такое их утверждение возникло под влиянием их отношения к Оттоманской империи. Она объединяла несколько сотен миллионов мусульман, которые покорно трудились под властью султана, находившегося в далеком Константинополе, и воспевали ему хвалу перед пятничной молитвой. Однако в то время и большая часть остального мира вполне соответствовала подобной картине почтительного отношения к политической власти. В России царь считался почти богом. В Японии император богом был. В целом азиатские империи всегда отличались большим деспотизмом, нежели западные. Но исламское правление было не в большей мере самодержавным, чем его китайская, японская или русская версии.
Действительно, если и стоит отметить какую-то свойственную только исламу черту, так это не его приверженность деспотии, а как раз обратное: в исламе есть антиавторитарная составляющая, заметная сегодня в каждой мусульманской стране. Можно предположить, что ее истоком служат несколько хадисов (высказываний пророка Мухаммеда), в которых подчинение правителю является обязательным для мусульманина лишь в той мере, в какой приказания правителя отвечают законам Всевышнего. Если требования властелина идут вразрез с верой, обязательство подчиняться ему перестает действовать. («Если он приказывает совершить грешный поступок, мусульманину не следует ни слушать (своего господина), ни подчиняться его приказам».) Конечно, религии неопределенны. Это значит, что им легко следовать – можно толковать их предписания, как ни пожелаешь. Но это также значит, что нетрудно и ошибиться. Всегда найдется какое-то предписание, которое вы нарушаете. Однако в исламе нет религиозного истеблишмента – пап или епископов, которые могут объявить декретом, какова правильная интерпретация. Поэтому решение противостоять государству на том основании, что оно недостаточно исламское, может принадлежать любому, кто пожелает с ним выступить. В этом ислам сходен с протестантизмом. Подобно тому как всякий протестант с минимальной подготовкой, типа Джерри Фолуэлла или Пэта Робертсона, может объявить себя религиозным лидером, так и всякий мусульманин способен высказывать свое мнение по вопросам веры. В контексте религии, где нет официального духовенства, у бен Ладена столько же прав на то, чтобы выступить с фетвой, сколько и у пакистанца, который водит такси в Нью-Йорке. Иными словами, проблему составляет отсутствие в исламе религиозного авторитета, а не его доминирование.
Рассмотрим источник нынешнего хаоса в арабских странах. В Египте, Саудовской Аравии, Алжире и прочих странах исламистские группировки устраивают кровопролитные кампании против правительств, обвиняя их в предательстве ислама. Бен Ладен и его заместитель египтянин Айман Завахири, будучи оба людьми мирскими, начали политическое восхождение с борьбы против своих правительств из-за политики, которую они считали антиисламской (для Завахири это было заключение президентом Египта Анваром Садатом в 1978 году мирного договора с Израилем, а для бен Ладена – решение короля Фахда в 1991 году допустить американские войска на территорию Саудовской Аравии). Объявив в 1996 году джихад, бен Ладен провозгласил, что правительство Саудовской Аравии покинуло лоно ислама, а потому против него допустимо поднять оружие: «Этот режим предал умму (общину верующих) и присоединился к куфру (неверующим), содействуя и помогая им в борьбе против мусульман». Бен Ладен призвал к восстанию против правителей, и многие отозвались на его призыв. Вот почему на Ближнем Востоке лидеры хотят заставить мусульман быть более покорными власти.
Существует также вопрос времени: если проблема коренится в исламе, то почему конфликт разворачивается только сейчас? Почему исламистский фундаментализм пришел в движение только после революции 1979 года в Иране? Ислам и Запад сосуществовали 14 столетий. Между ними случались периоды войн, но периоды мира были гораздо продолжительнее. Многие специалисты подчеркивали, что вплоть до 1940-х годов меньшинства, в частности евреи, меньше подвергались гонениям при мусульманском правлении, нежели при любой другой господствующей религии. Поэтому для многих меньшинств Ближний Восток веками оставался родиной. Часто отмечают, что после создания Израиля в 1948 году около миллиона евреев покинуло арабские страны или было выдворено из них. При этом никто не спрашивает, отчего вообще в арабских странах проживало так много евреев?
═
Индонезия и Турция в противовес арабскому миру
═
Беда с громоподобными декларациями по поводу «природы ислама» состоит в том, что ислам, как и всякая иная религия, определяется не тем, что говорится о нем в книгах, а тем, каким делают его люди. Не стоит придавать чрезмерное значение шумным проповедям фундаменталистов, составляющих меньшинство. Повседневная жизнь большинства мусульман не подтверждает представлений о том, что эта вера по своей сути является антизападной и враждебной современным веяниям. Самая многонаселенная мусульманская страна в мире, Индонезия, имеет светское правительство со времен обретения независимости в 1949 году, а религиозная оппозиция там остается незначительной (хотя ныне численность ее растет). Что касается совместимости ислама с капитализмом, то до недавнего времени Индонезия была для Всемирного банка образцовой страной «третьего мира», где экономика была либерализована и в течение почти трех десятилетий росла темпами порядка 7 процентов ежегодно. Сейчас она восприняла демократию (которая пока остается хрупким экспериментом) и избрала на пост президента женщину. После Индонезии тремя странами с самым многочисленным мусульманским населением в мире являются Пакистан, Бангладеш и Индия (в Индии мусульман насчитывается более 120 миллионов.) Все эти страны не только имеют большой опыт демократии, но и избирали на пост премьер-министра женщин, причем это происходило значительно раньше, нежели во многих странах Запада. Таким образом, хотя некоторые аспекты ислама несовместимы с правами женщин, повседневная реальность иногда весьма отличается от стереотипа. Причем Южная Азия не составляет аномалии в отношении положения женщин в исламе. В Афганистане, прежде чем он на 20 лет погрузился в хаос и тиранию, 40 процентов всех врачей были женщинами, а Кабул был для женщин одним из самых свободных городов всей Азии. Пусть бен Ладен воспринял талибскую версию ислама, но большинство жителей Афганистана этого не сделали, что подтверждается внешним видом мужчин в Кабуле и Мазари-Шарифе после свержения власти «Талибана»: они выстраиваются в очередь, чтобы посмотреть фильмы, послушать музыку, потанцевать, побриться и запустить воздушного змея.
Кроме того, есть Турция. У нее пятое по численности мусульманское население в мире. Там небезгрешная, но реально функционирующая либеральная демократия. Страна является членом НАТО и, возможно, вскоре войдет в Европейский союз. Добавим сюда такие неопытные демократии, как Нигерия и Мали, и мы получим более взвешенное представление о мире ислама. Картина отнюдь не самая благостная. Большинство мусульманских стран относятся к «третьему миру», и для них характерны проблемы нищеты, коррупции и дурного управления. Тем не менее между исламом и подавлением свободы нет прямой взаимосвязи. Как было отмечено организацией «Фридом хаус», «сегодня большинство мусульман мира живут в демократических странах, где проводятся выборы». Если и существует некая глубинная несовместимость между исламом и демократией, то 800 миллионов мусульман ее, как мы видим, не замечают.
Реальная проблема относится не к мусульманскому миру, а к Ближнему Востоку. Попадая в этот регион, вы в зловещем свете воспринимаете все те несовершенства, которые сегодня всплывают в воображении людей, когда они думают об исламе. В Иране, Египте, Сирии, Ираке, на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, а также в государствах Персидского залива диктатуры предстают во всей красе, а либеральная демократия кажется недостижимой. Исламский фундаментализм выглядит там весьма привлекательным, говорят ли о нем в подстрекательском ключе за закрытыми дверями или провозглашают во время пламенных проповедей в мечетях. Это земля вдохновенных мулл, террористов-самоубийц и тех, кто сжигает флаги. Американцы воевали в Афганистане, но ни один афганец не был связан с какой-либо террористической акцией против США. Афганистан был военным лагерем, с территории которого войну с Америкой вела армия арабов.
Арабский мир является сердцевиной исламского мира. Но это лишь его часть, к тому же незначительная по численности. Из 1,2 миллиарда мусульман только 260 миллионов живут в арабских странах. Люди на Западе часто используют слова «исламский», «ближневосточный» и «арабский» как взаимозаменяемые. Между тем они означают не одно и то же.
═
Фарид Закария – главный редактор журнала «Ньюсуик интернэшнл», публицист. Родился в 1965 году. Выходец из Индии. Окончил Гарвард, защитил диссертацию. Работал в американском журнале «Форин афферс». В 2000 году стал главным редактором «Ньюсуик интернэшнл». Весной прошлого года в США вышла в свет его книга «Будущее свободы: нелиберальная демократия у нас дома и за рубежом», которая стала бестселлером. Русский перевод книги Фарида Закарии выпущен в сентябре 2004 г. в серии, издаваемой редакцией журнала «Свободная мысль». Права на перепечатку предоставлены «НГ» некоммерческой организацией «Центр исследований постиндустриального общества» (Москва).
