Семен Багдасаров В контексте последних событий, произошедших в России, следует задержаться на некоторых аспектах современного исламского радикализма, специфики его формирования на территории России и перспектив развития этого опасного явления в стране.
Как известно, истоки современного радикального ислама исторически были заложены еще в Средние века, в частности известным богословом XIV века Таки ад-Дином Таймийя. Согласно его учению, исламское государство должно базироваться на двух вещах: в мусульманской стране править должен глава государства – мусульманин, а основополагающим законом должен быть шариат. При несоблюдении этих двух условий государство не может считаться мусульманским, и следует бороться за реализацию этих двух основных принципов.
Современный исламский радикализм был воссоздан в Египте в 40-х гг. сельским учителем аль-Банной, однако серьезный толчок к его развитию был дан созданием Государства Израиль и последующими арабо-израильскими войнами. Длительное время основной удар радикальных групп ислама был направлен против Израиля и США, а также тех арабских правителей, которые, по мнению радикалов, в недостаточной степени прилагали свои усилия на борьбу с этими странами.
После ввода советских войск в Афганистан в 1979 г. определенный вектор усилий радикалов был направлен против Советского Союза. Значительная часть нынешних лидеров радикального ислама сформировалась именно в ходе борьбы с советскими войсками в Афганистане.
На момент вывода советских войск из Афганистана, по некоторым данным, на его территории находилось около 10 тысяч выходцев из исламских (в первую очередь арабских) стран, которые воевали против советских войск.
Война в Чечне послужила благодатной почвой для развития подобных групп, значительная часть усилий которых направлена на территорию России, и прежде всего на Северный Кавказ.
На сегодняшний день радикальный ислам в мире представлен тремя основными направлениями, в которые входят десятки, если не сотни различных групп:
1) сторонники «классического» радикального ислама. Базируют свое учение на основе учения аль-Банны, Сайда Кутба и Мухаммада Кутба, Абу-аль Аля Маудуди и других теоретиков или разрабатывают пути борьбы за создание в той или иной стране исламских форм правления. Конечная цель – создание исламского государства, которое предусматривало бы шариатские формы правления, с признанием частной собственности и с элементами парламентаризма. Анализ фундаменталистской литературы показывает, что по классической схеме одного из идеологов фундаменталистов С.Кутбы все фундаменталистские движения должны пережить три этапа в своем развитии: I этап – проповедническая деятельность, распространение своих идей; II этап – создание организационной структуры, активная вербовка в свои ряды молодежи; III этап – переход к активным действиям с целью захвата власти.
2) еще более радикально настроенные группы, куда входят организации типа «Хезбе-Тахрир» и, по некоторым данным, «Аль-Каида», а также ряд других организаций, считающих, что при исламской форме правления должны быть исключены частная собственность и парламентаризм и при этом власть должна иметь жесткий, тоталитарный характер. В частности, идеолог «Хезбе-Тахрир» Нахбони предполагает также ведение постоянного джихада не только против неисламских государств, но и против тех исламских государств, где, по его учению, режим ислама является «ненастоящим». То есть предполагается некоторое состояние постоянной войны. Есть мнение, которого, в частности, придерживаются и лидеры первого направления, политического ислама, что эти движения («Хезбе-Тахрир» и «Аль-Каида») были созданы спецслужбами Израиля и США с целью дискредитации ислама как такового и создания некоего антиисламского фронта с вовлечением ряда стран, в том числе России;
3) своеобразные локальные исламские радикальные движения, имеющие четкую антиизраильскую и антиамериканскую направленность. Это и палестинский «Хамас», и ливанская «Хезболла», ставящие перед собой цель уничтожения Государства Израиль, но не имеющие радикальных взглядов по отношению к другим государствам, в том числе России.
Возвращаясь к российским реалиям, следует отметить, что на территории России имеются три условных очага опасности радикализма:
1) собственно Чечня, где рядом сепаратистов взяты на вооружение идеологии исламского радикализма. Это дает сепаратистам:
а) серьезную финансовую поддержку от ряда государств и от отдельных личностей, и в первую очередь из стран Персидского залива;
б) идеологическую поддержку со стороны ряда авторитетных исламских богословов, стоящих на позициях радикального ислама; так, за два-три месяца до событий в России известный богослов Шейх Карзави издал фатву (законодательный акт в рамках шариата) о целесообразности ведения борьбы против России;
в) знамя радикального ислама дает возможность чеченским сепаратистам вовлечь в свою борьбу как представителей ряда арабских государств, и в первую очередь так называемых «афганских арабов» (то есть людей, прошедших афганскую войну), так и представителей других регионов России и некоторых стран СНГ;
2) подобные радикальные движения в перспективе могут консолидировать и, более того, вызвать появление новых очагов напряженности в других регионах России, как на Северном Кавказе, так и в других областях компактного проживания мусульман, а это в первую очередь Поволжье;
3) и, наконец, центральноазиатское направление, где в ряде стран укрепляются позиции радикалов. С учетом отсутствия нормальных границ и визового режима с рядом стран Центральной Азии волна террора может прийти и с той стороны.
Просчеты российского руководства, приведшие к активизации исламского радикализма на территории России
1) Война в Афганистане, а также война в Чечне зачастую сопровождались (особенно в 90-е гг.) антиисламской риторикой ряда российских СМИ, что дало в руки сепаратистам козырную карту, которую они использовали для того, чтобы решить свои идеологические, финансовые и прочие проблемы в ряде стран, где и находятся основные спонсоры радикального движения.
2) Полное отсутствие разъяснительной работы по поводу позиции, которую занимает Россия в исламском мире, и по поводу войны в Чечне в тех странах, где находятся основные духовные центры ислама. Противоборствующая сторона, как правило, пытается заполнить информационный вакуум. Именно это и сделали чеченские сепаратисты.
3) Зачастую бездумная поддержка курса США, направленного на проведение тех или иных силовых мероприятий в некоторых исламских регионах, часто не имеющего ничего общего с борьбой против терроризма.
4) В России до сих пор не создана структура, которая занималась бы анализом и выработкой предложений для руководства страны с целью борьбы как с радикальным направлением ислама, так и с сепаратистами.
5) Полное игнорирование опыта борьбы с терроризмом ряда исламских стран, и в первую очередь Египта. Как известно, Египет, где зародился современный радикальный ислам, в полной мере с этой проблемой столкнулся в 60–80-х гг. XX века, когда на территории страны действовали десятки радикальных исламских групп – от «Братьев-мусульман» до более экстремистских, таких, как «Аль-Джихад» и «Аль-Джихад ва-уль аль-хиджра». Страна, по сути, в определенный период времени находилась на грани гражданской войны. Осуществлялись нападения на районы компактного проживания египетских христиан – коптов, поджигались лавки, магазины и другие объекты собственности коптов, осуществлялись нападения на полицейские участки и покушения на видных государственных и политических деятелей, вплоть до убийства президента Анвара Садата. Египетское руководство, особенно после прихода к власти президента Мубарака, предприняло ряд решительных мер по пресечению вышеуказанной деятельности. Борьба велась в нескольких направлениях:
а) силовой вектор – массовое внедрение в организации исламского радикализма групп агентуры спецслужб, принятие жестких и даже, более того, жесточайших мер против членов группировок, их близких и дальних родственников;
б) идеологическо-пропагандистские меры, в том числе с использованием возможностей Университета Аль-Асхар. Результатом этих мер явился, по сути, полный разгром наиболее радикально настроенных групп на территории страны, а также отказ известной радикальной группы «Братья-мусульмане» от насильственных форм борьбы. Таким образом, была достигнута безопасность в стране, которая, по сути, является родиной современного радикального ислама.
Нужен ли нам опыт Израиля?
Зачастую мы слышим, особенно после последних событий, что нужно учиться борьбе с экстремизмом у Израиля. Так ли это?
В техническом отношении – да, нужно предусматривать различные меры безопасности с использованием различных технологий контроля мест компактного проживания людей.
В политико-идеологическом плане – нет! И более того, это может нанести вред. Идеология Израиля рассматривает любого мусульманина как потенциального террориста, что абсолютно неприемлемо в России, где значительная часть населения исповедует ислам и живет в составе государства несколько сотен лет.
Кроме того, подобная практика может привести к нарастанию в исламском мире антироссийских настроений и, таким образом, способствовать увеличению финансовых и людских ресурсов наших противников, исповедующих террор.
И наконец, нельзя забывать о следующем: и палестинский «Хамас», и «Хезболла», строго говоря, не являются антироссийскими организациями, они ставят перед собой антиизраильские цели.
Что делать?
В организационном плане:
1) создать в системе одной из спецслужб структуру, которая занималась бы анализом и разработкой мер по борьбе с терроризмом религиозного и национального характера, привлечь в данную структуру специалистов, имеющих опыт подобной работы как внутри страны, так и вне ее. Признаемся откровенно: таких специалистов крайне мало. Апелляция к так называемым востоковедам несерьезна по нескольким причинам: абсолютный развал российского востоковедения и отсутствие в России людей, реально представляющих, что происходит. Эти востоковеды, как правило, или глубокие теоретики, которые в своей жизни ни разу не общались с представителями радикального ислама, или люди, потерявшие связь со временем и пытающиеся свои устаревшие взгляды переложить на современную реальность. Более или менее неплохие специалисты работают на различные американские центры типа фонда Карнеги;
2) введение поста заместителя главы администрации президента России, в задачу которого входили бы задачи, связанные с решением национальных и религиозных проблем, и оперативное воздействие на ситуацию в стране в рамках вышеуказанных задач;
3) введение поста представителя президента в ранге помощника президента по Кавказскому региону и Центральной Азии, а также по взаимодействию с другими государствами, прилегающими к данным регионам, с целью решения как дипломатических, так и организационных задач по локализации действия на территории этих регионов антироссийских террористических групп.
Во внешней политике:
Необходимо активизировать дипломатическое и военно-техническое сотрудничество с исламскими, и в первую очередь арабскими, странами.
Занять жесткую, непримиримую позицию по отношению к тем странам, которые поддерживают чеченских сепаратистов, и в первую очередь тем, на территории которых имеются инфраструктуры сепаратистов (Грузия, Азербайджан, Турция). В случае с последней страной, Турцией, поддержать курдское освободительное движение.
Во внутренней политике:
Крайне важно разобраться в структуре исламских институтов на территории страны (муфтиятов, различных исламских центров и пр.). Без должной работы с ними непросто рассчитывать на успех в деле стабилизации обстановки в России. Следует предусмотреть, в том числе и законодательно, систему контроля федерального Центра за взаимодействием различных религиозных и иных организаций с религиозно-благотворительными организациями зарубежья.
В 1996 г. в одной из своих статей, «О некоторых мифах и реальностях Таджикистана» (газета «Сегодня»), я в заключительной части писал, что «проводимая на сегодняшний день политика России на южном направлении (следует рассматривать именно в комплексе Центральноазиатский регион и Кавказ и все, что южнее этих регионов) нуждается в серьезной корректировке. Теснимая с запада НАТО, Россия может быть втянута в конфликт с мусульманским миром, тратя при этом из своих скудных нынешних ресурсов огромные средства, окончательно подрывая свою экономику и ведя страну к полной дезинтеграции. Может быть, пора пересмотреть подобную политику и поискать себе новых союзников как в мусульманском мире, так и вне его, которые также недовольны военно-политической экспансией Запада. После поражения в Чечне Россия исчерпала свой лимит «ошибок». Во главу угла своей политики следует ставить свои интересы, а не интересы местных клановых вождей». Теперь, по прошествии восьми лет, я могу сказать, что любая ошибка – это уже не ошибка, а преступление.
