Научение вместо обучения

Российская школа всегда требовала изучать много «лишнего», но на самом деле необходимого.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Даже нерадивый школьник знает, что дом без фундамента рано или поздно рухнет. При этом не помогут никакие подпорки.

Выпускник Гарвардского университета Андрей Фурсенко, занимающий сегодня пост министра образования и науки России, недавно сделал заявление о путях дальнейшего развития образования в стране. Согласно версии нового главы важнейшего государственного ведомства, в России больше не будет фундаментального классического образования. И это означает, что Россия лишается своего последнего национального приоритета.

Если бывший министр образования Владимир Филиппов пытался хотя бы сохранить видимость приверженности российским национальным традициям, то пришедший ему на смену Андрей Фурсенко, видимо, поставил перед собой задачу пустить под откос всю систему веками сложившегося классического образовательного процесса. Система образования России всегда была предметом зависти для западных научных кругов. Мировое научное сообщество обмануть невозможно. Ученые всего мира во все времена отдавали дань высочайшему потенциалу российской научной школы. За русскими умами охотились и европейские монаршие дворы, и демократические кланы буржуазной Америки. Интеллект нации – это, пожалуй, единственное, что удавалось сохранить России даже в годы тяжелого лихолетья. Именно благодаря ему Россия всегда была величайшей державой мира.

Интеллектуальное развитие начинается со школьной скамьи. Не бездумное заучивание, а исследовательский процесс – вот что всегда отличало традиционную российскую школу. Иностранные наблюдатели всегда не могли понять, зачем в российской школе изучается множество, казалось бы, лишних предметов, почему учителя настойчиво пытаются приучить школьников к тяжелой умственной работе путем решения сложнейших задач и доказательства уже доказанных кем-то теорем. Казалось бы, намного проще и практичнее научить их пользоваться уже имеющимися доказательствами и ответами.

Именно таким путем уже многие годы идет американская школа. Там нет кропотливой работы над развитием мыслительных способностей. Взамен этого идет процесс элементарного научения.

Опытные педагоги прекрасно понимают разницу, существующую между понятиями «обучение» и «научение».

Научение предполагает выработку условных рефлексов на ту или иную жизненную ситуацию и применение отработанных приемов для ее разрешения. В соответствии с теорией академика Павлова научению подвержены даже животные. Их можно научить пользоваться отдельными простейшими предметами. А некоторые – например, попугаи – умеют даже говорить, не понимая смысла произносимого.

Обучение же предусматривает не просто закладывание в мозг ученика репродуктивной функции, но и развитие самого мозга, создание условий для его созидательной деятельности.

Наученный может воспроизводить только то, что в него было заложено. Обученный может создавать новый мыслительный продукт. Таким образом, система фундаментального классического образования способствует всестороннему развитию человеческого интеллекта, который впоследствии будет способен к созданию нового мыслительного продукта. Система прикладного образования всего лишь стимулирует развитие у человека репродуктивных способностей памяти и никогда не сможет привести к созданию нового интеллектуального продукта.

Американская школа, которую сегодня все чаще и чаще ставит в пример российское Министерство образования, уже много лет не готовит интеллектуалов. Рядовой американец просто не может обходиться без вспомогательной техники. Даже если ему надо сложить 1 доллар 60 центов с 1 долларом 40 центами, он достает калькулятор и начинает упорно нажимать на кнопки. Именно поэтому тестовая система, разработанная в Европе в 60–70-е годы, была принята на вооружение в США и стала там основной для проверки знаний учащихся всех уровней. В полном соответствии с павловской теорией условных рефлексов ученику предлагается выбрать из различных вариантов ответов тот, который ему уже однажды где-нибудь встречался. Работает чисто моторная функция памяти. При этом экзаменуемый даже не задумывается над тем, что же он, собственно говоря, делает. Да перед ним никто и не ставит задачи обосновать свое решение.

Именно эту систему оценки знаний через так называемый Единый государственный экзамен (ЕГЭ) и пытается внедрить сегодня Министерство образования и науки России.

Вообще в последнее время складывается впечатление, что по чьей-то команде начался процесс полного разрушения всей системы образования в России. В спешном порядке началась «реструктуризация» сельской школы, то есть практическое уничтожение малокомплектных сельских школ с переводом детей в учреждения интернатного типа в районные центры. Насильственно разрушается система непрерывного образования по схеме «школа – лицей – вуз». Эксперимент с ЕГЭ проводится методом административного давления. Начался «крестовый поход» против региональных филиалов ведущих вузов страны, делающих огромное дело по подготовке квалифицированных специалистов на уровне регионов. Отменена 50-процентная норма приема абитуриентов в государственные вузы на бюджетные места по самым престижным специальностям. То есть отменена ранее существовавшая норма: 170 студентов-бюджетников на 10 тыс. человек населения. Началась подготовка к приватизации государственных высших учебных заведений.

На этом фоне слова о конце фундаментального классического образования в России звучат довольно зловеще. Разве не понятно, что это столкнет наше государство на уровень стран третьего мира?

На ежегодном собрании Российской академии наук весной этого года премьер-министр Михаил Фрадков недвусмысленно заявил, что наука должна сама себя кормить. То есть перейти от фундаментальных разработок, которые не дают сиюминутного экономического эффекта, к прикладным. Видимо, выполняя «мудрое» указание главы правительства, новоиспеченный министр решил и систему образования перевести на «прикладные» рельсы. При такой постановке вопроса через 10–15 лет вообще не будет проблемы финансирования науки. Потому что никакой науки в стране не будет.