Петр Николаев «Определяйте значение слов –
и вы избавите мир от половины заблуждений».
Рене Декарт
Замена льгот денежными выплатами десяткам миллионов российских граждан является революцией, по значимости соизмеримой с Октябрьской, преобразованиями Петра и той, недавней, символом которой являлся Ельцин на танке. То, что это неясно с первого взгляда, – результат неправильной терминологии, использовавшейся во время правления большевиков и сохранившейся по сей день.
Одним и тем же словом «ЛЬГОТА» в CCCР и его правопреемнице РФ называли – и продолжают называть – как минимум две совершенно разные вещи. Льготами называют и скидки для проезда студентов в автобусе, и бесплатное получение инвалидами войны лечения и лекарств. Но если первые действительно можно назвать льготами, то вторые не льготы вообще. Они суть социальные гарантии, даваемые государством. А гарантия по самой своей природе не может быть определена никакой денежной суммой. Заменять гарантию денежной выплатой хуже, чем кощунство – это полное непонимание сути. В самом деле, никто ведь не знает, какой именно болезнью заболеет ветеран или инвалид. Может быть, ветеран Чернобыля или герой Афгана внезапно скончается в автомобильной катастрофе, и тогда никакие денежные затраты на его лечение и лекарства не потребуются. А может быть, у него будет лейкемия, рак поджелудочной железы, паралич или болезнь Альцгеймера, требующие многолетнего дорогостоящего лечения. Лечение и лекарства ветеранам – это не льгота. Это гарантия, даваемая государством. А гарантия по самой своей природе не может быть выражена ни в каком денежном эквиваленте.
Решая «вопрос о льготах», правительство и Дума изменяют общественный договор между гражданами России и государством. Ни больше, ни меньше. Заметим, кстати, что общественный договор между правительством и народом в России никогда не подписывался. Во все века и во все времена он соблюдался по умолчанию. Все кардинальные изменения происходили волюнтаристски и сверху. Трудно назвать общественным договором раздачу сотен тысяч крестьян во владение любимцев (читай любовников) Екатерины Второй. То же относится к преобразованиям Петра, в результате которых население империи сократилось на треть. Октябрьский переворот, якобы давший рабочим и крестьянам все, также был далек от общественного договора – никто голосования по поводу свержения Временного правительства не проводил, а Учредительное собрание было разогнано силой. За коллективизацию и раскулачивание тоже никто не голосовал. Социальные гарантии советского государства (и немалые! например, бесплатная медицина и образование для всех, а также жилье, дешевизна которого в какой-то степени компенсировала мизерность зарплат) – ни в какой мере не являлись результатом договора, они возникали по инициативе сверху, без какой-либо обратной связи.
Многие из этих социальных гарантий в самом деле замечательные. Страна Советов, создавая неопределенность в одном, давала твердые гарантии в другом. Был определенный баланс устойчивости и неустойчивости, социальных гарантий и опасности оказаться в местах, отдаленных от всяких гарантий. Но кроме социальной защиты советская власть давала и привилегии, имеющие совершенно иную природу. И чтобы скрыть это различие, называла привилегиями все: и гарантии бесплатного здравоохранения в случае любого заболевания, и привилегии членам партии, и бесплатное обучение для всех, и дачи министрам. Сознательно ли была создана путаница между гарантиями и привилегиями или возникла по недомыслию – вопрос интригующий. Не исключено, что эта, как и многие другие проблемы современной России, была прозорливо организована мудрым товарищем Сталиным, который по сей день усмехается в усы, из небытия глядя на наши попытки из них выкарабкаться.
Множество привилегий явились результатом решений на уровне постановлений для служебного пользования. Естественно, результатом полувекового смешения понятий стали многочисленные перекосы, требующие исправления. Тем важнее осознать важность происходящего в Госдуме сегодня.
В действительности, говоря об изменении системы льгот, правительство России и Дума одновременно ставят на голосование вопрос о пересмотре социальных гарантий, даваемых Российским государством гражданам. То есть об изменении общественного договора в той форме, каким его понимали просветители начиная с Дидро и Монтескье и каким его понимают во всем цивилизованном мире по сей день.
Регулирование отношений между гражданами и государством является существенной частью работы парламента и его комитетов любой цивилизованной страны. В странах Европы и Северной Америки это длительный, тщательно сбалансированный процесс, эволюция. Если же изменение общественного договора между многомиллионным народом и государством пытаются втиснуть в рамки единственного постановления, рубя по всему населению сплеча – от Москвы до Владивостока – и повергая электорат в новую жизнь одним ударом топора закона и его обуха, – это революция. А революции по самой своей природе – обоюдоострые штучки. После любой, даже самой бескровной, самой гуманной и бархатной, длительная и мучительная релаксация неизбежна.
Уравниловки в вопросе о социальных гарантиях ни в одной стране нет. Ни в цивилизованной, ни в развивающейся, ни в авторитарной, ни в демократической. Например, инвалиды войн во всех странах Европы и Америки получают дополнительные социальные гарантии по сравнению с обычными пенсионерами. Люди, достигшие пенсионного возраста, в свою очередь, имеют больше социальных гарантий, чем молодежь. Социальная безопасность граждан ничуть не менее важна, чем безопасность государственная. Более того, социальная безопасность населения в условиях мирной жизни – истинная государственная безопасность и есть. Социальная защищенность (то, что в США называют social security) в значительно большей степени, чем форма собственности на средства производства, определяет общественный строй. Это общественный договор, определяющий жизнь всего народа и складывавшийся десятилетиями, переписать который в рамках одного единственного постановления хуже, чем безответственно, и даже хуже, чем безрассудно. Это попросту невозможно.
Несомненно, решать проблему льгот и так называемых льгот необходимо. Но это деликатный и долгий процесс. Страна большая, льгот многие тысячи. Какие из них можно заменить денежными выплатами, какие нельзя? Как именно перераспределить общественное достояние? Любое перераспределение социальных гарантий и льгот – это новый общественный договор. Участие в обсуждении и принятии решений общественности при его изменении абсолютно необходимо. В противном случае социальный взрыв в той или иной форме неизбежен. Не надо питать иллюзий: безмолвный протест в России ничуть не менее опасен, чем открытое сопротивление.
В любом случае начать надо с четкого отделения льгот от социальных гарантий. Например, льготы депутатам и членам правительства (госдачи, автомобили с шоферами и пр.) являются именно льготами, тогда как медицинское обслуживание инвалидов и ветеранов – часть системы социальной безопасности. Смешивать льготы, которые по самой своей природе имеют денежное выражение, с социальной защищенностью тех или иных групп населения, которая денежного выражения иметь не может, и тем более помещать их в один законодательный акт – нелепо. А в долговременной перспективе чревато серьезными потрясениями.
И последнее. Процесс переопределения социальной безопасности граждан России и изменение общественного договора должны быть проведены не только корректно, разумно и сбалансированно, но и этически грамотно. Вспомним, что даже помянутая любвеобильная императрица Екатерина Вторая, убеждая граждан прививать оспу, первой привила ее самой себе, несмотря на смертельный риск! Естественно ожидать, что в наше высокоморальное и архидемократичное время стоящие у власти народные избранники ни в чем не уступят властям предержащим прошлого и, начав болезненный для каждого россиянина процесс пересмотра льгот и социальных гарантий, добровольно откажутся от льгот собственных, которые, как известно, во много раз превышают любые другие. Если же они этого не сделают, никакого морального права изменять общественный договор и права решать за избравших их граждан, у кого какие льготы отнять и кому какие социальные гарантии предоставить, у них не будет вообще.
Давайте называть вещи своими именами. Изменение общественного договора между государством и гражданами – это революция. Ни больше ни меньше. Очень хотелось бы, чтобы, какую бы форму она ни приняла и какие бы последствия ни имела, она была бы гуманной. Бескровной. Благотворной. И безболезненной.
Дарья Гармоненко