Экономика второго срока

Правительству предстоит дать ответ на фундаментальные экономические вызовы.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

Итоги президентских выборов, ясные уже полгода назад, сегодня, после оглушительного поражения всех "недостаточно президентских" политических сил и формирования в Госдуме прочного конституционного большинства партии власти, не вызывают никаких сомнений. Президент всея Руси Владимир Путин победит в первом туре, причем получив большую поддержку избирателей, чем в 2000 г.

Значение этого события будет определяться почти исключительно экономикой, а точнее тем, как новая однопартийная система справится с хозяйственными вызовами.

Без решения наболевших и с каждым днем обостряющихся под "нефтедолларовым наркозом" проблем и "партия победителей", и ее реальный лидер - президент Путин - получат все возможности убедиться, что неэффективное управление - не только сомнительное, но и быстро преходящее удовольствие. Россия же рухнет в системный кризис, который вновь поднимет вопрос о ее территориальной целостности.

═

Свобода уходит нагая

═

Главным экономическим - именно экономическим, а не политическим, как часто думают, - вызовом сегодняшней и завтрашней России является нищета. Бедного легко заставить одобрять любую политику, не говоря уже о личности президента, и тем более - не интересоваться деталями подсчета голосов. Поэтому (особенно при недееспособности оппозиции) "политический застой" опирается на застойную бедность, превратившуюся в социальный уклад именно в последние годы. Последние парламентские выборы показывают, что в бедной стране демократия длится недолго и оборачивается своей противоположностью.

Однако бедного человека нельзя заставить покупать и тем более производительно трудиться: для первого у него нет денег, а для второго - уже - навыков. Это ограничивает внутренний спрос и не позволяет стране развиваться за счет собственных ресурсов, с опорой на собственные силы и соответственно в собственных интересах.

Бедность и, следовательно, узость внутреннего рынка нельзя победить ни удачным лозунгом, ни даже адресной социальной помощью. Для борьбы с ней надо вспомнить, что каждый человек имеет право на жизнь - просто потому, что он человек. От него можно требовать, чтобы все остальное он заработал самостоятельно, но право на жизнь ему обязано предоставить общество.

Экономическое выражение права на жизнь - прожиточный минимум, даже официально более 10 лет не обеспечиваемый для более чем 30 млн. человек. За чертой бедности, по оптимистичным оценкам, - более 60% населения.

Чтобы вырвать страну из нищеты, безысходности и периодически прорывающегося отчаяния, надо гарантировать всем гражданам прожиточный минимум. Он должен обеспечивать не биологическое, но социальное выживание и резко увеличиваться при рождении ребенка. Прожиточный минимум должен учитывать региональные различия как в ценах, так и в природных условиях, обеспечивая единые условия жизни по всей стране. Приближение к достижению его всеми гражданами должно стать основным принципом и главным критерием успешности политики государства.

При всей своей популярности эта цель страшна для государства, ибо простой мониторинг обнажит нечеловеческие условия существования населения, что в принципе даст повод для развязывания против России "гуманитарной интервенции". Однако государство должно исходить из того, что людям в общих чертах известны условия их жизни и признание этих условий не вызовет неприемлемого роста протеста. В то же время оно мобилизует общество и госаппарат, частично реабилитирует государство в глазах граждан, второй раз после начала 90-х предоставит ему "кредит доверия" и тем самым создаст предпосылки для проведения разумной модернизационной политики.

Вероятно, денег государства не хватит на достижение прожиточного минимума всеми. Но сама постановка задачи и бесспорность приоритета (в отличие от абстрактных "снижения инфляции" или "интеграции в мировую экономику") рационализируют политику государства. Прежде всего неизбежной станет реформа межбюджетных отношений, обеспечивающая приближение регионов не к абстрактному среднему уровню, как сейчас, а к прожиточному минимуму.

Федеральному Центру придется признать свою ответственность за состояние регионов. Чтобы губернаторы ради увеличения трансфертов не завышали региональный прожиточный минимум, придется ужесточить финансовый контроль, а в высокодотационных субъектах Федерации и вовсе вводить внешнее бюджетное управление.

Необходимы общественные работы как способ не только борьбы с безработицей, но и сохранения (или создания) трудовой мотивации, а также удешевления реконструкции инфраструктуры страны (американские шоссе построены в рамках программ общественных работ).

Здоровый или квалифицированный человек должен отрабатывать обществу свое пособие по безработице. При этом надо стремиться привлекать выпускников вузов и лиц творческих профессий к общественным работам по специальности, как это было в США при Рузвельте.

Следует рационализировать использование средств бюджетов. Сейчас неиспользуемые остатки средств федерального бюджета устойчиво превышают 8 млрд. долл. (средства, формально переданные бюджетополучателям и "зависшие" на их счетах, - еще 3 млрд. долл.), а города лишаются тепла и света из-за нескольких миллионов рублей. Борьба с инфляцией с помощью замораживания денег налогоплательщиков в бюджете не просто аморальна, это то самое лекарство, которое страшнее болезни.

═

Инвестиционный пакт как основа гражданского общества

═

Возникновение "лишних" денег, грозящих инфляцией, - следствие незащищенности собственности, ограничивающей возможности производственных инвестиций и приводящей к концентрации средств на спекуляциях и потреблении. Незащищенность собственности вызвана деградацией суда, формированием индустрии передела собственности как одного из наиболее прибыльных видов бизнеса, необузданным произволом монополий и силовых структур.

В 2003 г. возник новый фактор, затрудняющий инвестиции, - обострение отношений между бизнесом и государством, перед выборами почти открыто поставившим на повестку дня вопрос о будущем легальной, но нелегитимной в глазах общества приватизированной собственности. Выборы лишь актуализировали эту проблему, а само обострение отношений было вызвано более глубоким фактором - исчерпанием "шашлычного соглашения" 2000 г. о взаимном ненападении государства и крупного бизнеса.

Главная проблема России - слабость государства. Построение "управляемой демократии" стало пирровой победой бюрократов: бесстыдно освободившись от ответственности перед населением, государство "повисло в воздухе", лишившись необходимой опоры в отношениях с бизнесом и собственной силовой олигархией. В итоге оно смогло лишь метаться между подчинением олигархам и силовым давлением на бизнес. Политика последнего полугодия - сочетание этих крайностей, "снотворное и слабительное в одном флаконе": экономическая "повестка дня" по-прежнему определяется олигархами, а государство оказывает на бизнес хаотическое деструктивное давление.

С одной стороны, российский бизнес дорос до потребности в понимании стратегической перспективы, которую может обеспечить лишь государство. Не определяя эту перспективу, государство буквально заталкивает бизнес в политику вопреки его воле и страхам.

С другой стороны, неадекватность экономической политики государства усиливает социальный протест. Не умея устранить его причины (а точнее, не имея в силу пренебрежения населением "точки опоры" для этого), государство вынуждено частично удовлетворять протестные настроения, во многом подчиняя им свою политику.

Государство, похоже, готово провести легитимацию собственности при помощи запугивания ее хозяев, установления неформального контроля за ней силовой олигархии и затем, вероятно, ее продажи иностранному капиталу (ибо неспособность силовой олигархии управлять чем бы то ни было можно считать доказанной). Именно поэтому американцы, несмотря на показную активность, похоже, "сдали" Ходорковского: они увидели, что безграмотные и голодные (и тем более голодные, чем более богатые) "государственнички", вероятно, продадут им больше и дешевле, чем хозяева, по кусочку сложившие корпорацию и взявшиеся за ее развитие.

Эта перспектива страшит бизнес; после ареста Лебедева и Пичугина олигархи выдвинули идею "социальной ответственности" - роста зарплаты и социальных программ в обмен на сохранение собственности. Ясно, однако, что дополнительные социальные траты бизнеса составляют лишь малую часть его сверхприбылей (иначе он не пошел бы на них так легко) и потому являются не более чем оскорбительной подачкой или даже взяткой.

Кроме того, сложно определить сравнительную ценность этих расходов. А без умения определять, что нужнее - больница в одном районе, школа в другом или рост зарплаты в третьем, - распределение социальной помощи повысит напряжение в обществе, а не понизит его.

Наконец, социальные расходы в среднесрочном плане непроизводительны, и потому их источник рано или поздно (при удешевлении нефти - рано) иссякнет, что вызовет социальный шок.

Но главное - социальные расходы не нужны государству, освободившемуся от влияния народа. Порукой этому как бюджет-2004, не предусматривающий индексации выплат населению и снижающий долю расходов социальной группы, так и вся политика партии власти.

Напуганный бизнес по инерции предложил государству ненужные тому вещи - и атака на ЮКОС вошла в завершающую фазу именно после этой инициативы.

Между тем потребность в новом "пакте о ненападении" велика: экономике нужны если и не справедливые, то хотя бы стабильные "правила игры", а после либерализации валютного регулирования в 2004 г. страх бизнеса станет еще более разрушительным, чем сейчас.

Некоторую стабильность создал "съезд побежденных": за лояльность они получили безопасность и двухлетнюю отсрочку выкупа земли под предприятиями. Но "наследство Ходорковского" будет переварено так же, как "наследства" Гусинского и Голдовского, - и силовая олигархия найдет новую жертву.

"Все мы в одной лодке, но некоторые в качестве провианта".

Соглашение между бизнесом и обществом должно урегулировать принципиальные вопросы, удовлетворить главные потребности обеих сторон. Если бизнес попытается откупиться, минимизировав свои обязательства, этот договор вскоре отторгнет не только государство, но и общество.

Государству и обществу от бизнеса нужны не подачки, но инвестиции. Лишь опираясь на эту общую объективную потребность, бизнес сможет противостоять частным аппетитам "силовой олигархии". Кроме того, бизнес нуждается в незыблемости права собственности, даже полученной незаконно. Обоюдный учет этих интересов создает возможность для своего рода пакта "собственность в обмен на инвестиции".

Бизнес должен получить конституционный закон, по которому собственность на средства производства и ценные бумаги по состоянию, например, на 1 января 2004 г. не может быть оспорена. Все судебные споры на эту тему прекращаются: "кто не успел, тот опоздал", "поезд ушел". Незыблемость прав собственности не может освобождать от ответственности за уголовные преступления: бизнесмена можно сажать в тюрьму, но нельзя отбирать у него завод.

Обществу нужно, чтобы бизнес, и в первую очередь крупный, обеспечивал его развитие, причем вопреки текущим коммерческим интересам, по которым ему в силу объективных причин выгоднее развивать Гвинею-Бисау, а приятней - Швейцарию.

Это означает, что в обмен на незыблемость собственности крупный бизнес должен гарантировать обществу в лице государства свою финансовую прозрачность и длительное (например, в течение 20 лет) инвестирование основной части (допустим, 90%) своих средств только в Россию, включая хранение денег на ее территории и в ее банках. Это обеспечит развитие страны, причем рыночное и потому наиболее эффективное.

Для крупного бизнеса обязательства инвестирования преимущественно в свою Родину - серьезная жертва. Но альтернатива этому - не подачка в виде локальных социальных программ, не уступки новой "силовой олигархии" со стороны старой коммерческой, но долговременная болезненная дезорганизация всей экономической и политической сферы.

В сегодняшних социально-экономических и политических условиях пакт "собственность в обмен на инвестиции" - единственный принцип плодотворного и устойчивого соглашения бизнеса и общества, единственный путь не только развития бизнеса, но и модернизации страны. Чем быстрее будет достигнуто согласие, тем дешевле оно обойдется и тем меньшие возможности будут утрачены "по дороге".

═

Возрождение инфраструктуры

═

Наряду с деградацией человеческого капитала и возникновением системной проблемы в отношениях государства и бизнеса одну из главных угроз стране представляет собой сегодня инвестиционный кризис в капиталоемких жизненно важных секторах (электроэнергетике, нефтяной и газовой промышленности, железнодорожном транспорте, ЖКХ, гидротехнике, агротехнике). Длительность окупаемости инвестиций в сочетании с высокими потребностями в них делают существующие политические риски запретительно высокими для этих секторов; поэтому частные инвестиции в минимально необходимых для сохранения этих секторов объемах в них гарантированно не придут. Единственный способ привлечения средств (только в эти сферы, чтобы не возникло недобросовестной конкуренции с бизнесом) - гарантии государства.

Для их эффективности надо разработать Программу развития (и размещения) производительных сил, в первую очередь инфраструктуры, своего рода ГОЭЛРО-2. В связи с этим нужна промышленная политика как долгосрочный комплекс мер по поддержке бизнеса, соответствующего государственным приоритетам, и сдерживанию бизнеса, противоречащего им. Необходима также технологическая политика, обеспечивающая развитие и использование научно-технического потенциала, в том числе унаследованного от СССР.

Следует превратить Сбербанк в банк развития - инструмент реализации программы развития производительных сил. Деньги населения должны финансировать развитие страны, а не идти на погашение внешнего долга или спекуляции с госбумагами.

Надо обеспечить эффективный госконтроль за естественными монополиями для предотвращения воровства и снижения их издержек (в том числе, вероятно, связанных с политической деятельностью). Цель государства - минимизация тарифов при обеспечении надежности и необходимого для развития страны предложения услуг естественных монополий. Их технологически обусловленное единство (на уровне вертикально интегрированных компаний) надо сохранить или восстановить.

Реформу ЖКХ следует развернуть от ограбления людей и лишения их первичных условий существования (перекладывание субсидирования ЖКХ на нищие регионы означает массовые отключения) к рационализации работы самого ЖКХ. Это подразумевает прежде всего введение федеральных экономических, технологических и организационных стандартов, жесткое обеспечение финансовой прозрачности, принуждение к энергосбережению и гарантирование инвестиций.

═

Искусство полуоткрытой двери

═

"Призрак коммунизма" больше не бродит по Европе. На смену ему кремлевскими коридорами хищно рыщет его незаконный потомок - "конструктивный изоляционизм", что в переводе с политико-бюрократического значит вполне деструктивное игнорирование Запада. Этот пока еще кажущийся безобидным и даже симпатичным монстр порожден отсутствием идеала, стратегической цели, к которой нынешняя бюрократическая власть хочет вести Россию, неспособностью этой власти дать ответ на вопросы о том, кем и зачем мы хотим быть в мире, как и ради чего собираемся вписываться в мировую экономику.

Классический ответ на вопрос о структуре будущей экономики - "мы будем счастливы" - порождает не более чем аплодисменты журналистов и не менее классический встречный вопрос: "А мы?"

Однопартийная система - тот самый инструмент, который в отсутствие цели не просто лишается смысла, но и начинает жить своей жизнью, превращаясь во встроенный дестабилизатор общества.

Конечно, на пятнадцатом году национальной катастрофы пора (хотя бы вслед за избирателями) отбросить пустопорожний либеральный треп о "мировом сообществе", готовом остаться без штанов ради торжества демократии. Пора осознать, что дружба бывает между людьми и народами, а страны обречены на конкуренцию, и даже самые привлекательные либеральные лозунги - лишь инструменты реализации интересов развитых стран в глобальной конкуренции, в том числе и с Россией.

Именно слепое подчинение и внешней, и внутренней политики нашей страны интересам ее стратегических конкурентов и привело к продолжающейся национальной катастрофе. Но ее ужасные результаты не должны бросать нас в другую, не менее разрушительную крайность: в отказ от демократии и либеральных ценностей как таковых.

Пора вспомнить, что демократия - это не кормящий пеструю толпу тусовщиков, чиновников, жуликов и грантополучателей набор формальных институтов вроде парламента, суда, выборов и независимых от государства СМИ. Демократия - это учет управляющей системой мнений и интересов общества, и нужна она для повышения эффективности управления. В неразвитых обществах она может обеспечиваться даже откровенно недемократическими институтами - примером служит анализ общественных настроений спецслужбами (если его результаты учитываются государственной политикой).

С другой стороны, насильственное внедрение демократических институтов в неразвитые общества часто ведет к разрушению даже существовавшей в них ограниченной демократии и, как следствие, к падению качества управления, деградации экономики и самого общества.

Либеральные же ценности - не более чем правила конкуренции развитых стран между собой. Экономически слабые страны, пытаясь соответствовать либеральным стандартам, перенапрягаются и деградируют. Распространение демократии и либерализма развитыми странами в качестве всеобщих стандартов - эгоистичное действие, направленное на навязывание остальному миру непосильных для него конкурентных условий и в конечном счете - на повышение своей конкурентоспособности за счет деградации остального мира.

Однако полное отрицание либеральных идеалов, в частности прав личности, снижает эффективность управления не в меньшей степени, чем их рабская абсолютизация, и потому также неэффективно.

Надо найти "золотую середину", при которой демократия и либерализм используются, пока они повышают конкурентоспособность страны. Российское общество, похоже, уже нащупало нужный для конкурентоспособности синтез либеральных и патриотических ценностей, но развращенная и обессиленная своим предательством российская элита не в состоянии артикулировать, выразить этот синтез, превратив его тем самым в категорический общественный императив.

"Золотую середину" предстоит найти не только в идеологии, но и во внешней политике: мы должны защищать свои рынки и отстаивать свои интересы, но только пока мы имеем силы делать это и пока естественная реакция Запада, ислама и Китая не будет разрушительной для нас. Это сложно, так как держать дверь полуоткрытой значительно сложнее, чем распахнутой настежь или наглухо запертой.

Не должно быть места для детских обид по любому из множества поводов - будь то обструкционистская политика Евросоюза по ВТО и Калининграду или США - по поправке Джексона-Вэника. Такая реакция деструктивна и лишает нас возможностей; пример - переговоры по Киотскому протоколу, в ходе которых неспособность российской бюрократии выработать и отстаивать позицию толкнула ее к отказу от перспективных переговоров и тем самым - от преимуществ.

Эгоистичная и безумная в своем дуболомстве политика, основанная на унаследованной от Брежнева вере в то, что "Запад стерпит", столь же разрушительна, как и приглашение прямых представителей наших стратегических конкурентов для разработки и реализации политики нашего государства. Так, попытки дестабилизации тех ли иных государств, в том числе ближнего зарубежья, недопустимы, пока мы не можем обеспечить в последующем их долгосрочную и обеспечивающую плодотворное развитие стабильность.

Сложности в отношениях с Евросоюзом, США, Китаем, Ираном - путь, способный привести Россию к изоляции, которая еще разрушительней для экономики, чем даже полная либерализация без учета реальной конкурентоспособности. Без понимания этого пресловутая "многовекторность" курса очень быстро обернется той самой "многобашенностью" кремлевской внешней политики, которая на деле является "безбашенностью".

Россия как объект всех разворачивающихся в мире цивилизационных экспансий должна обеспечивать (прежде всего - но отнюдь не только - на своей территории) их балансирование, гармонизацию и в конечном счете утилизацию в своих интересах. Это не только всемирно-историческая миссия нашего общества, но и вопрос его выживания.

Отношения с многообразным, расколотым на несколько не понимающих друг друга цивилизаций миром должны строиться на основе терпения, настойчивости и, главное, четкого понимания стратегических интересов России. При этом должно быть выделено "ядро интересов", компромиссы по поводу которых недопустимы.

В ближайшие годы, пока мы еще не пережили системного кризиса, надо ограничиться поощрением внешней экспансии нашего бизнеса (в непременном сочетании с прекращением стимулирования бегства капитала под видом либерализации валютного регулирования) и разумным протекционизмом. Так, нужен запрет оплаты бюджетом любого неуникального импорта, что соответствует даже правилам ВТО.

Должен быть установлен абсолютный приоритет национальных законов перед международными, означающий не более чем закрепление естественного приоритета интересов России над интересами ее стратегических конкурентов. Этот принцип действует и в США (напрямую), и в ЕС (неявно, так как общеевропейское законодательство формально международное). Сегодня соблюдение этого принципа - условие нормального развития экономики.