Виктория Шохина В нашей привычке - решать вопрос об отношениях художника и власти однолинейно: либо - либо. А именно: художник либо находится в оппозиции к власти, либо - становится ее подручным (или попутчиком). И третьего вроде бы не дано. На самом деле есть иное измерение, когда воображение художника подхватывает настроения, носящиеся в воздухе, и придает им завершенные, определенные черты.
И это главное.
В своем произведении художник может не совпадать с интересами властей предержащих, но может и совпасть. И, скажем, "Скифы" Блока - совсем не то, что газетная статья, написанная в преддверии переговоров Советской республики с Германией и заключения Брестского мира. Хотя по теме, по сути, по пафосу - вроде то же самое.
Я не могу согласиться с тем, что пьеса "Нефтяной Бум┘" - простая агитка. Антиутопия - да. Предупреждение. Но отнюдь не агитка.
Пьеса Ибрагимбекова - о переломном для Российской империи периоде. О той последней черте, за которой начинается хаос, разруха, беспредел военного коммунизма.
То есть пьеса историческая. Но ее содержание, ее смысл и мессидж обращены к сегодняшнему дню. И ложатся, как по лекалу, на постсоветскую историю не только Азербайджана. Тут ведь вся проблема в том, что режимы, образовавшиеся на территории распавшегося СССР, оказались так же далеки от демократии, как когда-то Шариковы и Швондеры, получившие власть с приходом большевиков.
Не всякий, кто в начале 1990-х кричал о демократических ценностях, был демократом в истинном и благородном значении этого слова. Притчей во языцех стало заявление покойного Джабы Иоселиани: "Демократию делать - это вам не лобио кушать. Всех противников демократии будем расстреливать на месте".
В 1996 году, в интервью журналу "Огонек", Максуд Ибрагимбеков говорил: "Сегодня самые неожиданные вещи и явления скрываются под демократической вывеской. Вам повезло, что вы приехали сюда не в 1992-1993 годах. Это было без преувеличения самое тяжелое время в истории Азербайджана, включая период Великой Отечественной войны. Благодаря чему Азербайджан даже сегодня, спустя два года, напоминает выздоравливающего больного. А болезнь была тяжелой".
Так бывает всегда. Кто-то хочет, чтобы больной выздоравливал, но всегда найдутся и те, кому больше по душе состояние клинической смерти.
Итак, Баку накануне Первой мировой войны. Нефтяной бум улыбается всем. Процветание. Благополучная жизнь. "Мы осветим весь мир и смажем всю Европу!" - самонадеянный слоган людей, довольных сегодняшним днем и плохо различающих опасности, таящиеся в дне завтрашнем. Праздник жизни, в порах которой уже вовсю бродят микробы революционности. Причем не только - а может, и не столько - среди передового отряда рабочего класса. Преимущественно - в той социальной страте, у которой власть и деньги. Трихины, о которых говорил Достоевский: "Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя такими умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе" ("Преступление и наказание").
В "Нефтяном Буме" содержатся и недвусмысленные отсылки к роману "Бесы". Так же как в "Бесах", губернатор Мартынов и его жена - по стремлению быть "ужасно оригинальными", по глупости, по безответственности, наконец, - играют роль подсадных уток. Именно в губернаторском доме собираются члены Древнеегипетского общества под председательством загадочного историка Шведенклея, на самом деле - германского шпиона. То, что накануне Первой мировой войны Российская империя буквально кишела шпионами, - исторический факт. Равно как и то, что одной из миссий германской разведки было насаждение революционных настроений, то есть разложение государства изнутри.
Персонажи пьесы вовсе не поделены прямолинейно на черных и белых, плохих и хороших. Так, ротмистр жандармерии - человек весьма неприятный, интриган и провокатор. Но именно он произносит верные слова: "Мне понятно поведение оппозиции, ее представители мутят и сбивают с толка темный народ, потому что с помощью народа они хотят отобрать у нас с вами власть и имущество... Но я не могу понять обладателей богатства, которые поддерживают своих непримиримых врагов┘ Игра с огнем стала модным занятием".
Именно он, этот жандарм, предупреждает Сеймура: "Итак, вы желаете быть капиталистом и в то же время революционером, хотите чистой любви дома и изысканного разврата на стороне?.. Посмотрим, как вы с этим справитесь, господин Мехмандаров?"
Господин Мехмандаров - не справился. И в результате, выйдя из тюрьмы, увидел реальность, которую он призывал, но которая его ужаснула.
Вот в этом-то и главный, как представляется, смысл пьесы. Вовремя сделанное напоминание о моде на фронду, которая когда-то охватила Российскую империю, и все - банкиры, издатели, адвокаты, носители придворный званий и аристократических фамилий - наперегонки потащили свои вязанки дров к революционному костру┘
Как говаривал Ключевский, история - это "наставница жизни", которая "ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков". Когда выходили романы "Бесы", "Преступление и наказание", находились люди, которые воспринимали их как доносы царскому правительству. А роман "Братья Карамазовы" критики-прогрессисты прямо назвали политическим доносом на русское освободительное движение. О страшных пророчествах-предупреждениях Достоевского заговорили только в ХХ веке, когда они уже свершились и ничего исправить было нельзя.
Не всякая оппозиция - демократична, равно как и не всякая демократия - непременно оппозиционна. Известно, как легко прекрасные лозунги про свободу, равенство, братство оборачиваются хаосом и террором. И никому уже нет дела ни до свободы, ни до равенства, ни до братства.
Максуд Ибрагимбеков действительно считает, что "время, когда у власти был Эльчибей, - время победившей демократии, - было для Азербайджана самое тяжелое время, включая период Великой Отечественной войны┘ Было четкое ощущение, что в стране наступил хорошо организованный хаос".
Не всем в Азербайджане нравится то, что говорит Максуд Ибрагимбеков.
И призыв к сохранению status quo, который звучит в пьесе "Нефтяной Бум улыбается всем", требует от автора большей смелости, нежели противостояние властям. И большей ответственности, нежели модная фронда. Потому что нередко фрондеры готовы сжечь свою страну, думая, что согревают ее.
