Мысли чрезвычайного человека

Владимир Литвиненко недоволен тем, как работает Госдума и российское правительство.
Фото 'Известия'

- Владимир Стефанович, как вы прокомментируете массированную атаку госорганов на крупный бизнес?

- Я бы не стал особенно жалеть те компании, на которые, как говорят, "наехало" государство. Ведь при стоимости добычи нефти в 12-15 долларов они показывают затратную часть в разы выше и фактически не платят те налоги, которые обязаны платить. Они, например, считают, что их специалист должен зарабатывать тысячу долларов в месяц, а профессор, который готовит этого специалиста для работы на их же предприятии, должен получать сто долларов. И при этом студенты должны полностью находиться на содержании государства.

Но мне не нравятся те методы, которыми государство пытается сегодня отрегулировать эти процессы. Десять лет назад, когда мы только начали формирование рыночных отношений в нефтяном секторе, для создания конкуренции государство сознательно передало большую часть нефтедобычи в частные руки. Это была крайне непопулярная мера для большинства, но все было сделано теоретически правильно. Иным способом мы просто не могли создать рынок в этом секторе, не могли создать конкурентную среду.

- Стоит ли ждать в связи с этим подписания некоего договора между государством и бизнесом, который станет основой новых взаимовыгодных отношений?

- Сегодня регулирование отношений бизнеса и государства должно строиться только на правовой основе, но соответствующие законы сегодня либо отсутствуют, либо не выполняются. Некоторые известные экономисты делают много популистских заявлений о том, что нужна рента, которая, мол, решит все проблемы. Но если мы хотим ввести дополнительный сбор налогов с добывающих предприятий, то нельзя их всех равнять под одну гребенку. Сегодня сверхдоходы получают лишь 35 компаний, а остальные еле-еле сводят концы с концами, и если принять предложение экономистов, то мы просто разрушим нашу нефтяную отрасль. Необходимо реально предложить законодательную инициативу по изъятию сверхдоходов и практически реализовать ее на практике.

- Как же в таком случае выполнить ту непростую задачу, которую наметил президент, - в два раза увеличить ВВП?

- Эта задача заслуживает особого внимания. Президент заявил о крайней необходимости заняться увеличением внутреннего валового продукта, который должен быть направлен на повышение уровня жизни общества. То есть в выступлении Владимира Владимировича Путина была определена стратегическая цель. А вот тактическим наполнением этой цели должно было заняться правительство, которое обязано объяснить обществу, за счет чего это будет достигнуто. Но правительство, по сути дела, ничего не объясняет. А все дело в том, что мы недооцениваем роль рыночного механизма управления экономикой вообще и управления минерально-сырьевым комплексом в частности. Сегодня он брошен на произвол судьбы.

- А что конкретно нужно менять?

- Прежде всего систему управления страной и систему управления этим комплексом. Но сегодня правительство создало систему, при которой управление тем или иным сектором ведут от 6 до 12 министерств. Это ненормально. Обществу неизвестно, кто за что отвечает и с кого конкретно можно спросить. Одна из главных проблем России - это неисполнение законов, которые были приняты и по которым мы обязаны жить. Сегодня никто не может сказать, чем плох старый закон о недрах. Поэтому мне непонятно, зачем нужно его так срочно менять. Да, по закону о недрах есть проблемы, но не стоит забывать о том, что именно он дал возможность сформировать основу рыночных отношений в этом секторе экономики.

- Но ведь сегодня существует закон о соглашениях о разделе продукции, который должен был помочь предприятиям привлекать инвесторов.

- Мы постоянно шарахаемся из стороны в сторону: то вводим единый налог на добычу, то придумываем соглашения о разделе продукции, то проводим еще какие-то новые условия хозяйствования. Все это не на пользу рынку и экономике России. Что касается СРП, то это вообще не что иное, как скрытая форма совместного предприятия. И мне печально, что этого не понимает правительство. Хотя мы уже проходили первый этап рынка, когда рассчитывали поднять экономику за счет совместных предприятий. Чем это дело закончилось? Да ничем. Потому что сделали грубейшую ошибку - хотели, чтобы платили только за воздух, за то, что предприятие находится на территории России. Российские участники имеют в СП минимум 51%. Чудес не бывает. Если мы хотим делать бизнес, то в этом должны быть заинтересованы обе стороны. Они не только должны участвовать в "раскрутке" бизнеса, но и рассчитывать на получение дальнейших дивидендов. Поэтому СРП - это неэффективная система регулирования недропользования. Пример последних пяти лет показывает, что она не принесла ожидаемого эффекта. Так что на нынешнем законе об СРП и на тех многочисленных инновациях по его совершенствованию, которые сегодня рассматриваются в Думе и в правительстве, нужно поставить жирный крест. Вообще в стране развелось огромное количество центров, которые занимаются разработкой и инициированием тех законов, которые будто бы направлены на повышение эффективности того или иного сектора экономики. Это не просто глупо, но и вредно. Все эти центры надо немедленно закрыть. Только функциональное федеральное ведомство должно отвечать за выработку тех или иных инициатив, которые повысят эффективность отрасли. И критерий здесь должен быть один: если принятый закон мешает работать, то он антигосударственный. И тот, кто вносил в Думу и инициировал этот закон, должен отвечать персонально, вплоть до несения уголовной ответственности.

- Некоторое время назад МЭРТ предлагал разделить "Газпром" с выделением транспортной составляющей. Это была одна из главных идей реформы газовой отрасли. Однако недавно высшее руководство компании, которое вы часто критикуете, заявило, что никакого раздела не будет. Как сегодня обстоит ситуация с реформой газового монополиста?

- С "Газпромом" ситуация такая. Есть ключевые секторы экономики, которые позволяют нам проводить эксперименты в экономике страны. Но все это возможно при одном условии - если жизнеобеспечивающие структуры страны будут функционировать неукоснительно, бесперебойно. "Газпром" - это как раз та компания, любой эксперимент с которой крайне опасен. С одной стороны, "Газпром" проспал в свое время реформу энергетики и, к сожалению, не участвует в формировании в стране рынка энергетических услуг. "Газпром" в течение последних пяти лет ничего не делает для того, чтобы стать рыночной компанией, способной конкурировать на европейском рынке. Государство должно делать все, чтобы "Газпром" стал не просто крупной газовой, но современной рыночной компанией, способной реально конкурировать в условиях либерализации европейского рынка. Нужно не просто добывать газ и тупо продавать его в виде сырья, а научиться его перерабатывать, преобразовывать его в тепло, электроэнергию. Деятельность "Газпрома" должна быть направлена и на нефтехимию. Он должен на государственных условиях делать все для того, чтобы в его подчинение перешли генерирующие установки, работающие сегодня на газе, а это 140 миллиардов кубометров газа, которые направляются на выработку электроэнергии. Если бы "Газпром" пошел по этому пути, он бы инвестировал в новые технологии, которые повысили бы КПД сжигания газа примерно в два раза. Это дало бы возможность оживить нашу экономику, потому что сегодняшняя низкая цена на газ не только разоряет всю газовую отрасль, но и является серьезной проблемой для экономики. Либерализация ради либерализации в газовой отрасли нам не нужна, но надо понимать, что мы строим рыночную экономику, а рынок требует создания конкурентной среды. И если этого не будет, то в ближайшее время проблемы в отрасли обострятся. "Газпром" должен быть единым и отвечать в том числе за единый газовый экспортный канал.

- Какими, на ваш взгляд, будут предстоящие выборы в Госдуму? Удастся ли сформировать работоспособный, профессиональный парламент?

- Демократия в стране сможет реально функционировать только при одном условии: если правительство будет управлять страной при помощи рыночных механизмов. Нам необходимо серьезно сосредоточиться над созданием условий для формирования нормального инвестиционного климата. У нас этого сегодня нет, поэтому значение законодательной власти крайне важно. Она должна принимать те законы, которые направлены на улучшение деятельности всех секторов экономики. Значит, нам необходимо, чтобы в Думе работали профессионалы. Но как они могут туда прийти, если любые выборы у нас сопровождаются черными технологиями и черными денежными потоками? Понятно, что учителя, например, не могут делегировать в Думу своих депутатов, потому что у них денег нет. Поэтому и образование, и медицина, и культура будут финансироваться по остаточному принципу. Рычаг воздействия на законодательную и исполнительную власть в принципе есть. Это гражданское общество. В частности, политические партии, которые и являются структурами гражданского общества. Сегодня они даже не представляют себе, какая у них миссия, да и в партстроительстве ситуация далеко не лучшая. В итоге все останется по-прежнему, и мы опять выберем в Думу людей, для которых политика является бизнесом. И того эффекта, который мы ожидаем от Думы, мы, наверное, не получим.

- Но, может быть, исполнительная власть изменится настолько, что многие проблемы в стране будут решены самими чиновниками? Вы верите в успех объявленной административной реформы?

- Президент очень правильно и своевременно озвучил эту проблему. Действительно, без реформирования системы исполнительной власти и государственного управления мы никаких изменений в экономике не получим. О государстве мы ежедневно судим по работе, например, инспекторов ГАИ, милиционеров и чиновников, с которыми сталкиваемся ежедневно. Все понимают, что если эту систему мы в ближайшее время не поменяем, то страна окажется неуправляемой. Не секрет, что многие чиновники сегодня богаче, чем представители крупного бизнеса. Потому что они научились регулировать процесс получения доходов и сверхдоходов в своих интересах. Административная реформа просто необходима. Я убежден, что если сегодня проанализировать работу всех министерств и перестроить их на рыночную систему управления, о чем и говорил президент, то после аттестации можно оставить максимум 30% чиновников. Но все дело в том, что из того персонала, что сегодня работает в министерствах и ведомствах, мы не наберем и 30%. И все же задача состоит в том, чтобы этот процесс запустить. Общество должно четко понимать, что не может быть нормальной ситуации в экономике, когда чиновники занимаются всем, только не исполнением своих обязанностей.