Баловень войны

В Гааге в понедельник возобновился процесс над Слободаном Милошевичем, которого обвиняют в военных преступлениях. Подсудимый, как известно, вины за собой не признает. Как заявила в интервью газете "Коррьере делла сера" Карла дель Понте, главный обвинитель Международного трибунала по бывшей Югославии, процесс продлится до конца 2004 - начало 2005 г.

Россия входит в первую тройку стран, в которые рядовые сербы рекомендуют направить Милошевича после завершения процесса. Что ж, на Балканах многие воспринимают Россию как дружественное ему государство. Именно здесь оппоненты Милошевича рекомендовали искать его сына Марко, объявленного в розыск после падения режима осенью 2000-го, а также супругу Мирьяну Маркович, на которую легли подозрения в причастности к убийствам бывших сербских руководителей Ивана Стамболича и Зорана Джинджича.

Наши власти неохотно комментируют вопросы, связанные с семьей Милошевича. В России до сих пор не нашлось ни одного желающего свидетельствовать против подсудимого - как среди отошедших от власти политиков, так и среди действующих. Собственно, от российских граждан никто и не ждет, что они на публичном процессе поделятся некими тайнами, порочащими Милошевича. Другое дело, что в Москве вообще не считают происходящее в Гааге "нашим делом". А это по меньшей мере странно для государства, пытавшегося играть на равных с Западом все годы балканского кровопролития.

"Ленин"

В Сербии есть обычай давать сыновьям, родившимся в военное время, имя Ратко (от слова "рат" - война). Тем не менее, когда в 1941 году в семье сельского учителя Милошевича родился второй сын, ему дали совсем другое имя - Слободан (от "слобода" - свобода). Милошевичу больше бы подошло как раз первое имя - не только из-за года рождения, но и потому, что его нахождение на вершине власти совпало с чередой войн и кризисов...

До сих пор остается неясным, где родился Слободан Милошевич - по одним данным, в черногорской деревушке, где учительствовал его отец, по другим - в городе Пожаревац в Сербии, который он сам называет родным. С этим связан и еще один семейный парадокс: в то время как Слободан всегда причислял себя к сербам, его родной брат Борислав относил себя к черногорцам. Как бы там ни было, именно Пожаревац стал семейным гнездом, а затем и настоящей крепостью Милошевичей. Именно здесь Слободан рос и учился, и именно здесь, в гимназии, произошло еще одно важное (если не роковое) событие в его судьбе - знакомство с Мирьяной Маркович. Она также родилась во время войны. По одним сведениям, ее мать расстреляли гитлеровцы как коммунистку, по другим - партизаны, обвинив в недостаточной стойкости на допросах в тюрьме. По убеждению многих, своими успехами Милошевич в немалой мере обязан влиянию собственной супруги. Она с юных лет верила в успешную карьеру своего избранника. Так, 1 мая 1968 года Мирьяна, приехавшая с подругой в приморский город Задар, где Слободан отбывал воинскую повинность, произнесла, глядя на портрет Тито: "В один прекрасный день в витринах будут выставлять и портреты моего Слобы".

Окончив гимназию, Милошевич отправился в Белград, где поступил на юридический факультет. Этот факультет, как, впрочем, и весь Белградский университет, даже во времена самого крутого коммунистического правления славился свободолюбием. Тем не менее именно здесь Милошевич - кстати, отлично учившийся - ударился в политику, став членом университетского комитета Союза коммунистов. Те, кто знал его в ту пору, свидетельствуют о невероятной догматичности и непримиримости молодого активиста. Однокашники прозвали его "Ленин".

По стопам Стамболича - к революции

Примерно к тому же времени относятся три события, которые сейчас видятся судьбоносными: самоубийство сначала отца Милошевича, а затем матери и знакомство с Иваном Стамболичем. Последний, будучи племянником близкого соратника Тито, взял Милошевича под свое покровительство. Стамболич потом горько пожалеет об этом. В одном из своих последних писем Милошевичу, датированном весной 1991 года, он писал: "Я сам дал тебе нож!" Стамболича похитили за месяц до сентябрьских выборов 2000 года, которые Милошевич проиграл. Как было установлено этой весной, Стамболича убили спецназовцы сербской госбезопасности. Труп бросили в заранее вырытую яму и залили негашеной известью. В этой связи на днях в Гааге побывали белградские следователи. Они хотели допросить Милошевича в связи с предъявленным ему обвинением в организации этого убийства. Но он под предлогом отсутствия публичности отказался дать показания.

Стамболич, двигаясь вверх, оставлял предыдущий пост своему протеже. Вслед за должностью директора крупной фирмы "Техногаз" последовало директорство в крупнейшем тогда в Югославии Белградском банке (к слову, в те годы Милошевич не менее 90 раз побывал по служебным делам в США, что породило слухи о его работе на американцев). Затем началась профессиональная политическая карьера - сначала в качестве первого секретаря белградского горкома Союза коммунистов Сербии, а затем и председателя всей сербской партийной организации. Именно на этом посту в 1987 году Милошевич встретил свой звездный час.

К этому времени в Сербии нарастала напряженность в связи с положением в крае Косово, где сербское меньшинство подвергалось постоянному прессингу со стороны албанцев. В защиту соотечественников поднялась и сербская интеллигенция, в частности Сербская академия наук и искусств. Весной 1987 года возмущенные косовские сербы устроили митинг в Косово Поле. Вмешалась милиция, была применена сила, и для успокоения страстей Стамболич, бывший тогда председателем Президиума Сербии, то есть ее президентом, направил в Косово Милошевича. Оказавшись лицом к лицу с народом, он сказал лишь несколько слов: "Никто не смеет вас бить". (Позднее в народе говорили: "Никто не смеет вас бить, кроме меня".)

Сербия обрела нового лидера. Но для утверждения в качестве такового необходим был еще один шаг - чистка старой, умеренной политической номенклатуры во главе со Стамболичем. Этот шаг был сделан на Восьмом пленуме Союза коммунистов Сербии в сентябре 1987 года, когда протеже расправился со своим бывшим патроном и вскоре занял пост главы республики. Затем, организовав массовые митинги и демонстрации под лозунгом "За правду", Милошевич добился смены руководства в автономном крае Воеводина и в Черногории. В Косово он поступил проще: арестовал по подозрению в измене тамошнего руководителя Азема Власи, а затем распустил местный парламент, практически аннулировав автономию. Все это было названо "антибюрократической революцией".

В отличие от старых партбюрократов, читавших речи по бумажке, Милошевич был прекрасным оратором, умел зажечь толпу. Людям это нравилось, им казалось, что пришел не только бескомпромиссный борец за сербские национальные интересы, но и политик нового типа. Демагогия его не пугала. Он, например, обещал, что к 1995 году в Сербии будет достигнут шведский уровень жизни. Именно тогда осуществилось желание Мирьяны Маркович - витрины магазинов заполнились портретами Милошевича.

Введение в войну

28 июня 1989 года, в день святого Витта, сербские города опустели - люди отправились на Косово поле, где отмечалась историческая для сербов годовщина битвы с турками. Выступая перед более чем двухмиллионной массой, Милошевич заявил, что еще предстоят битвы за восстановление национального достоинства сербского народа, и не исключено, что они будут и вооруженными.

Радикализация политического руководства в Сербии привела к тому же самому в других республиках СФРЮ, где опасались не столько "сербизации" Югославии, сколько намерения Милошевича стать новым Тито. Тому были свои причины. Сербский лидер в силу своей догматичности открыто игнорировал перемены, захлестнувшие Восточную Европу, продолжая настаивать на преимуществах социализма. Он отверг предложения Словении и Хорватии о переустройстве Югославии в "асимметричную федерацию", а в противовес выдвинул проект "современной федерации", суть которой никто понять не мог. В Загребе и Любляне это восприняли как прямую попытку Милошевича взять верховную власть в стране. В ответ там после проведения референдумов приступили к разводу с Сербией и в 1991 году провозгласили государственную самостоятельность.

Так был открыт путь к войне. Она началась с боевых действий в Словении, где части югославской федеральной армии за несколько дней были разбиты словенской территориальной обороной. Милошевич решил оставить Словению в покое и обратил свое внимание на две другие республики - Хорватию и Боснию и Герцеговину, где проживало много сербов. В ход пошел новый лозунг - "Все сербы в одном государстве". В Хорватии на руку этому играл "заклятый друг" Милошевича президент Франьо Туджман (ныне покойный). Своими высказываниями он только подогревал радикализм местных сербов, начавших вооружаться при помощи Белграда. В конце августа 1991 года югославская, а по сути, сербская армия под предлогом снятия блокады с казармы осадила хорватский город Вуковар. В результате почти трехмесячных артобстрелов и бомбардировок город был превращен в Сталинград.

Сербские резервисты в массовом порядке бежали с фронта и были заменены паравоенными формированиями из числа освобожденных из тюрем уголовников. Укреплялся союз между сербскими государственными структурами и преступным миром.

Плохой стратег

События в Словении и Хорватии оказались детской игрой по сравнению с тем, что происходило в Боснии и Герцеговине. Столица республики Сараево на протяжении трех с лишним лет находилась в осаде сербских сил. За четыре года конфликта в междоусобной резне погибли свыше 250 тыс. мусульман, сербов и хорватов. Два миллиона стали беженцами. Значительная часть республики до сих пор лежит в руинах.

Мог ли Милошевич предотвратить эту вакханалию? Ответ однозначен - да! Ведь все сербские вожди по ту сторону реки Дрины - и Милан Мартич (бывший милиционер), и Горан Хаджич (бывший кладовщик), и Радован Караджич (бывший психиатр) - были его ставленниками. Подтверждением этому служит хотя бы то, что все они до и во время войны периодически приезжали в Белград на консультации. Даже позднее, когда авиация НАТО разбила армию боснийских сербов, Милошевичу не составляло труда "укротить" рассорившихся было с ним Караджича и генерала Ратко Младича и принудить их согласиться с Дейтонским соглашением. Наконец, в письме, написанном уже после своего ареста в Белграде, Милошевич разгласил секрет Полишинеля - что Сербия финансировала армии хорватских и боснийских сербов, то есть войну.

Финансировала, но из каких источников? После введения в мае 1992 года международных санкций, парализовавших экономику, деньги можно было найти только в карманах рядовых граждан. Сначала им запретили пользоваться валютными вкладами в банках. Затем с ведома режима возникло множество финансовых пирамид, в частности, "Югоскандик" и "Дафимент-банк", суливших своим вкладчикам огромные проценты и затем, естественно, лопнувших. Владелец первой, Ездимир Васильевич, теперь находится под судом и больше не скрывает, что режим неоднократно изымал у него огромные суммы для приобретения военного снаряжения.

Однако пиком ограбления населения стала денежная эмиссия, которая в 1993 году привела к инфляции, не имеющей аналогов в мировой финансовой истории. В декабре 1993-го за купюру в 500 млрд. динар в утренние часы можно было купить пачку сигарет, а в вечерние - коробок спичек. На другой день она не стоила уже ничего. Обнищание достигло крайних пределов. При средней зарплате в 5 немецких марок в месяц (а пенсия не достигала и одной марки) и при рыночных ценах в 1 марку за куриное яйцо рядовым сербам не оставалось ничего другого, как доставать из-под матрасов валютные сбережения. В то же время близкие к режиму "бизнесмены", в частности разбогатевшие командиры паравоенных формирований, справляли свой пир.

Немудрено, что Милошевич многих разочаровал. Но, будучи плохим стратегом, он всегда оставался замечательным тактиком. На протяжении 13 лет ему удавалось отбивать атаки оппозиции. В критические для его режима моменты он, словно фокусник, доставал "зайца из цилиндра". Так, в частности, произошло с Драгославом Аврамовичем, которому удалось пресечь инфляцию в момент, когда страна оказалась на грани паралича. Воспользовавшись услугами таких людей, Милошевич затем быстро избавлялся от них.

Со временем Милошевичу, очевидно, понравилась роль политика мирового масштаба, а ее обеспечивала только непрерывность кризисов и конфликтов. Кто только из мировых деятелей не сиживал на знаменитом диване в его президентской резиденции! Он умел подыгрывать всем. Недаром в западных столицах его называли то "балканским мясником", то (после подписания в 1995 году Дейтонского соглашения) "гарантом стабильности" на Балканах. Правда, цена таких метаморфоз была слишком велика. Человек, обещавший всем сербам жизнь в одном государстве, оставил их на суд победителей.

Дела семейные

С годами пребывания у власти усиливалось влияние на Милошевича его супруги. Ее стремление активно участвовать в политической жизни было увенчано созданием политической партии "Югославские левые". Она регулярно публиковала выдержки из своего дневника в женских журналах и писала книги, переведенные на многие языки, стала почетным членом Российской академии наук. Как утверждают злые языки, и переводы, и избрание было щедро оплачено близкими к режиму политиками и деловыми людьми, ибо под конец правления Милошевича ни одно назначение и ни одна крупная сделка не могли состояться без ее ведома. Ведущая же политическая роль ее партии в стране была обеспечена не на выборах, а в результате создания коалиции с Социалистической партией Сербии под руководством супруга.

Сын Милошевича Марко не сумел закончить среднюю школу (потом, говорят, сдал экстерном), посвятив себя автогонкам. По собственному признанию, в период увлечения автоспортом он разбил с десяток дорогостоящих иномарок. Затем он ударился в бизнес, избрав центром своей деловой империи город Пожаревац. На вопрос о том, откуда у Марко первоначальный капитал, Слободан Милошевич совершенно серьезно отвечал, что тот заработал его... разнося ящики с овощами и фруктами в магазине.

Сейчас Марко находится в розыске. В 2000 году, поймав при помощи телохранителей в Пожареваце активиста студенческой организации "Отпор", он угрожал ему смертью, размахивая бензопилой.

Против дочери Милошевича Марии было возбуждено уголовное дело по обвинению в "создании угрозы безопасности" в связи с инцидентом 1 апреля 2001 года, когда при аресте отца она несколько раз выстрелила из своего пистолета - в воздух, по ее словам, или в направлении нынешнего вице-премьера сербского правительства Чедомира Йовановича, по словам некоторых очевидцев. Пристрастие к оружию и страстная натура, видимо, сформировались у Марии еще в юном возрасте. "Я не могу представить себя матерью, - заявила она в одном из интервью. - Каким образом я могла бы держать в одной руке ребенка, а в другой руке - револьвер?"

Под трибуналом

Милошевич был арестован 1 апреля 2001 года в Белграде. 29 июня он был доставлен из белградской тюрьмы в Гаагу - по личному приказу ныне покойного премьер-министра Сербии Зорана Джинджича. Милошевич отверг все пункты обвинения "Косово", "Хорватия" и "Босния и Герцеговина". 12 февраля 2002 года начался процесс. До конца прошлого года обвинение излагало косовское досье.

Оппоненты Милошевича на Западе снабдили Гаагу прежде всего материалами по косовской войне (1998-1999 годы), в разгар которой МТБЮ выдвинул первые официальные обвинения против Милошевича. Интересно, что к тому моменту сербский лидер не был обвинен ни за хорватские, ни за боснийские дела. Обвинительное заключение по Косово было составлено наспех, и затрагивало лишь события 1999 года, хотя многие важные события там происходили в 1998-м. Позже, когда было выдвинуто обвинение по Хорватии и Боснии, прокуратура потребовала объединить все три дела. Но вместо того, чтобы вести судебное расследование по хронологии событий, было решено начать с Косово. По мнению многих специалистов, это стало серьезной психологической ошибкой.

Необходимо учитывать, что в Сербии (да и в целом на Балканах) слишком долго проводилась мощная пропагандистская кампания против МТБЮ. И когда впервые возникла возможность напрямую увидеть, как действует трибунал, перед зрителями предстала весьма неприглядная картина. Свидетели-албанцы из Косово, как правило, демонстрировали страх, делали вид, что не было натовских бомбардировок и отрицали факт существования Освободительной армии Косово (!). Многие были удивлены, что даже президент Косово Ибрагим Ругова не рискнул посмотреть подсудимому в глаза. Известный дипломат Пэдди Эшдаун (ныне Высокий представитель международного сообщества в Боснии и Герцеговине) был единственным свидетелем, который позволил себе критическую позицию в отношении ОАК. Но ему, собственно, и не предстояло возвращаться в Косово после своих показаний.

Немудрено, что начало процесса послужило росту политического рейтинга Милошевича.

Более реальную картину балканской трагедии позволяют создать показания по Хорватии и Боснии - хотя бы потому, что свидетели чувствуют себя более свободными в выборе слов. Однако решение обвинения "смешать" Хорватию с Боснией явно не упростило восприятие процесса и вновь отпугнуло от него часть аудитории.

Мало кто сомневается, что Милошевич будет осужден за военные преступления, учитывая принцип командной ответственности, применяемый трибуналом. Спорным остается вопрос, удастся ли обвинению доказать геноцид. Скорее всего Милошевич останется единственным политиком первого плана, который понесет ответственность за кровопролитие 90-х. Другие ключевые игроки остались вне разбирательства. Тогдашний хорватский лидер Франьо Туджман мертв. А бывший лидер боснийских мусульман Алия Изетбегович отправлен в тень. Его имя уже мало где можно услышать. Кроме того, трибунал не ставит перед собой задачу дать оценку действиям мировых держав, которые с самого первого дня влияли на развитие конфликта и в конечном счете создали нынешнюю карту Балкан.

Белград