Сергей Мигалин
Элла Памфилова не устает доказывать власти, что права человека выше, чем политические амбиции.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
-Элла Александровна, ваши недавние заявления, касающиеся событий вокруг компании ЮКОС и выборов президента Чечни, вызвали неоднозначную оценку в обществе и со стороны высокопоставленных чиновников. Вы не опасаетесь, что столь смелые высказывания председателя Комиссии по правам человека при президенте могут иметь для вашей карьеры негативные последствия?
- Эти заявления не отражают официальной точки зрения в высших эшелонах власти. Это мой взгляд, моя личная позиция и мнение моих коллег, возглавляющих правозащитные организации. Мнения Комиссии по правам человека по тем или иным проблемам порой бывают спорными, часто отличаются от принятой официальной линии. Но ведь для того и нужна комиссия, чтобы выражать отличную от ведомств точку зрения и убеждать власть скорректировать свою позицию в интересах общества. У нас и так сегодня мало конструктивно оппонирующих власти сторон. На мой взгляд, когда возникает монополия на истину, власть становится только слабее.
- Выходит, заявления означают высокую степень доверия к вам и возглавляемой вами комиссии со стороны президента?
- Наша комиссия общественная, поэтому у меня, как ее председателя, действительно есть высокая степень свободы и определенная степень доверия со стороны президента. Вместе с тем я не могу злоупотреблять этим и подводить главу государства. Президент выступает за то, чтобы не сглаживать острые проблемы, а совместно находить способы их решения. Зачем же ему тогда нужна Комиссия по правам человека, которая будет петь в общем хоре? У нас для этого и так больше чем надо чиновников и структур.
Ведь в комиссию вошли авторитетные люди со своими принципами и позициями. Их в один ряд не построишь. Некоторые из них достаточно критично относятся к тому, что делают власти по многим направлениям. Но именно благодаря тому, что подобрался такой состав комиссии, включающий в себя совершенно разных людей, но объединенных общей целью, она смогла сразу же включиться в работу.
- Насколько доступен президент, чтобы вы, как председатель Комиссии по правам человека, могли довести точку зрения правозащитников на те или иные проблемы?
- Президент открыт для общения и со своей комиссией, и со мной как ее председателем. Все зависит от степени проработанности вопроса со стороны нашей комиссии. Ведь наша задача не просто ставить те ли иные проблемы перед главой государства, а прежде всего предлагать пути их решения.
- Как часто за прошедший год вы обращались к президенту с проблемами, которые требовали его вмешательства?
- Часто и по многим проблемам. Это изменения в Законе "О гражданстве", проблемы защиты прав детей, политические аспекты защиты прав человека, вопрос о свободе слова в СМИ, о налогообложении общественных организаций, о поддержке законопроекта "Об общественном контроле", ситуация с чеченскими беженцами на территории Ингушетии, несколько обращений по Чечне, о создании центра быстрого реагирования по защите прав наших граждан за рубежом, о государственном надзоре в сфере экологии, о праве граждан на индивидуальные и коллективные обращения, о защите прав военнослужащих, получивших травмы в горячих точках, а также об административном произволе по отношению к малому бизнесу.
- Ваше недавнее заявление, касающееся президентских выборов в Чечне и участия в них Аслана Масхадова, на наш взгляд, основано на трезвом расчете, нежели на эмоциях. Почему же оно вызвало такие резкие оценки со стороны помощника президента Сергея Ястржембского и министра обороны Сергея Иванова?
- Они тем самым хотели подчеркнуть, что моя позиция - не официальная. Я каждый день сталкиваюсь с проблемами Чечни. По моему убеждению, если есть малейшая возможность снизить вероятность терактов против мирных жителей и военнослужащих, то целесообразно идти на какие-то политические шаги. Совершенно очевидно, что есть боевики, с которыми нельзя вести переговоры. Их банды надо уничтожать. Причем работать на опережение, с помощью спецслужб. А если у того же Масхадова есть реальные намерения выйти из противостояния, если он действительно отвергает терроризм, почему бы не дать шанс ему и его сторонникам, не замешанных в подготовке терактов, быть амнистированными? Ведь в этом случае никто - ни на Западе, ни у нас, не посмеет больше называть сепаратистами отъявленных убийц-террористов, а арабским наемникам, находящимся в Чечне, будет труднее вербовать чеченских женщин в ряды шахидок-самоубийц.
- Вы заявили, что у чеченского народа должен быть выбор. Между тем многие считают, что Ахмад Кадыров все равно победит и станет президентом республики. В конце концов какая может быть демократия в Чечне, которая воюет уже больше десяти лет?
- Вы недооцениваете чеченцев. У них очень высок уровень гражданской активности. Это одно из многих положительных качеств, которое сохранилось у них еще с советских времен. Они открыты к демократическим преобразованиям и признают выборы как способ выражения гражданской позиции. По опросам, большинство чеченских избирателей пойдут на выборы. И что бы ни говорили о референдуме, большинство принимали участие в голосовании. Особенно хочу отметить чеченских женщин. Они чтут традиции, но они не безмолвны и умеют отстоять свою точку зрения. И они больше всего заинтересованы в решении проблем мирным путем.
- Значит ли это, что на выборах могут быть самые неожиданные результаты для Ахмада Кадырова?
- Мне бы не хотелось предугадывать события. На мой взгляд, очень важно, чтобы те реальные кандидаты, которые уже проявились, не испугались, проявили мужество и приняли участие в выборах. Даже если победит Кадыров, силы, которые представляют других авторитетных лидеров, должны быть представлены и в исполнительной, и в законодательной власти республики. Если одна группа будет давить все остальные, мира не будет. Проигравшие должны занять соответствующие места в структурах управления. Ведь выборы не самоцель. Самая большая часть работы по установлению мира и согласия в республике начнется после них, именно поэтому должны быть отражены интересы всех групп населения.
- События вокруг ЮКОСа серьезно встревожили бизнес-сообщество. На прошлой неделе вы вошли в состав антикризисной группы, состоящей из руководителей трех общественных организаций, выражающих интересы малого, среднего и крупного бизнеса: РСПП, "Опора России" и "Деловая Россия". Вы считаете, что наступление на интересы крупных компаний угрожает правам человека?
- Формы и методы, которыми осуществляется эта акция, не имеют ничего общего с системными мерами по борьбе с коррупцией. Возникает ощущение определенного заказа. Разве кампания, которая сейчас развязана против крупного бизнеса, пойдет на пользу стране? Разве на смену одним собственникам придут другие, более умные и честные, готовые всерьез поделиться с народом?! Не смешите. Разворачивающаяся кампания за передел собственности приведет к правовому и экономическому хаосу, а в результате бедные станут еще беднее.
Уже сейчас у нас огромный поток обращений из регионов. На местах творится настоящий произвол по отношению к малому и среднему бизнесу, а теперь уже и к крупному. Выбивается почва из-под ног тех людей, кто не пьянствует и не бездельничает, а работает, тянет всю страну, наше огромное маргинальное поле. Это меньшая, но здоровая часть общества. Кто же вместо них будет кормить все возрастающее число иждивенцев, кто будет заниматься производством?
- Однако значительная часть населения не любит так называемых олигархов и одобряет действия силовиков?
- По большому счету в этом есть вина крупного бизнеса. Нельзя небрежно относиться к социальному благополучию общества, нельзя допускать такого беспрецедентного разрыва между бедными и богатыми. Бизнес, а тем более крупный, должен быть социально ответственным. Если нет инвестиций в человека, экономика не работает. Но это не значит, что сейчас надо уничтожать крупный бизнес. Последние действия Генпрокуратуры и других правоохранительных органов вольно или невольно вызвали волну "народного энтузиазма": более 70% опрашиваемых готовы поддержать печально известный лозунг об экспроприации экспроприаторов. И людей можно понять - настрадались. Но растиражированный на предстоящих выборах популистами от политических партий, он может вызвать неуправляемую реакцию, печальные результаты которой нетрудно предсказать любому, знакомому с отечественной историей. У политиков и руководителей должно быть мужество не идти на поводу у общественного мнения, если в результате это навредит самому же обществу. Нашему крупному бизнесу тоже надо извлекать уроки. Все эти годы мы строили жесткую олигархическую систему. В итоге получилась железная клетка, в которую попали сами олигархи. Вспомните, кто похоронил ТВС. А ведь все мы должны быть заинтересованы в разнообразной, независимой, свободной прессе, поскольку она помогает выявить коррупцию, произвол. Когда есть общественная инициатива и общественный контроль, выигрывает в том числе и власть. Она становится сильнее. Надеюсь, когда все поймут, к чему может привести кампания против крупного бизнеса, наша политическая элита начнет понимать, что нельзя жестко всех давить и выстраивать под себя. Пора уже на основе общественного согласия закладывать фундамент стратегии здорового развития.
- Недавно вы встретились с генпрокурором Владимиром Устиновым. О чем шла речь на этой встрече?
- Мы говорили о возможности и формах взаимодействия общественных организаций, бизнеса и силовых органов. Прямая обязанность генпрокурора - стоять на страже закона. Если речь идет о борьбе с коррупцией, в таком случае нельзя превращать ее в сведение счетов. Мы говорили с Владимиром Устиновым о системных мерах.
В связи с событиями вокруг ЮКОСа возникла реальная опасность, что сама Генпрокуратура станет заложником шквала подметных писем не только по отношению к этой, но и к другим и не только крупным компаниям. И это будет тиражироваться на всех уровнях. Никому мало не покажется.
- Ситуация с правами человека в России остается сложной. Даже провозглашенный в Послании президента тезис об удвоении ВВП может означать возврат к мобилизационной экономике, а затем и к закручиванию гаек по всем направлениям. У вас есть опасения на этот счет?
- Это невозможно, и не только потому, что наша элита любит ездить на Запад и ссориться с ним никто не захочет. Сейчас у нас нет тех предпосылок, которые создавали бы возможность возврата к прежней командной системе. Что касается экономики, то невозможно удвоить ВВП, не занимаясь проблемами прав человека. Безвольные и бесправные люди не способны на прорыв. Если бы я не верила в это, то не занималась бы тем, чем занимаюсь.
