Кремль и новый левый проект

Нива протестного голосования традиционно дает в России щедрые всходы, однако не у всех получается ими воспользоваться. Коммунистическая партия в последние годы, по сути, монополизировала левое электоральное поле и успешно отражает покушения на "своих" избирателей как со стороны стихийных леворадикальных движений, так и со стороны создаваемых Кремлем псевдопартий. Со сменой президента коммунисты перестали быть жупелом для исполнительной власти, и борьба с ними не будет более самоценной задачей для Кремля. Однако идеологическое противостояние сменилось прагматическим соперничеством.

Национально-державная и социальная риторика нынешнего российского руководства привела к смыканию электоральных полей власти и левой оппозиции и, как следствие, к прямому перетоку избирателей с одного поля на другое, чего невозможно было себе представить при позднем Ельцине. В результате сегодня Кремль вновь вынужден изобретать способы ограничения влияния коммунистов на электорат.

Сделать ставку на раскол в рядах КПРФ всегда было заманчиво, но, как показывает опыт, после очередного широко разрекламированного "раскола" с Зюгановым остаются более 99% членов партии. А рейтинг КПРФ если и переживает кратковременное падение, то вскоре восстанавливается. Неожиданное вступление в борьбу харизматического левого лидера Амана Тулеева на последних президентских выборах позволило ему набрать лишь 3% голосов. Другого "раскольника" подобного масштаба в запасе у исполнительной власти просто нет.

Активизация леворадикальных движений также неспособна сколько-нибудь заметно ослабить позиции КПРФ. После выборов 1995 года, когда Тюлькин с Анпиловым увели за собой мимо Думы 4,5% избирателей, зюгановцы провели целенаправленную работу по вытеснению радикалов на обочину своей электоральной площадки. Следующие выборы показали эффективность этой работы.

Так что сегодня альтернативные КПРФ коммунистические или околокоммунистические проекты не имеют серьезной перспективы. А в качестве важной и одновременно реальной задачи кремлевским технологам можно рекомендовать не сужение коммунистического электората, а недопущение его расширения за счет партии власти.

В самом деле, суммарный результат "Единства" и ОВР, слившихся ныне в "Единую Россию", на прошлых парламентских выборах составил около 36%. Самые оптимистичные прогнозы для "Единой России" на декабрь этого года не дают ей больше 24-28% реальных голосов участников будущих выборов. Как можно охарактеризовать этот "выпадающий" электорат и кому он достанется, если на политической сцене не появится новых игроков?

Несомненно, это электорат протестный и достаточно неконформистский, поскольку не готов поддержать партию власти. А раз так, достанется он на три четверти КПРФ, ведь других мало-мальски серьезных оппозиционных партий пока не просматривается.

В то же время этот электорат не отрицает власть как таковую - и "Единство", и ОВР в 1999 году ассоциировались с той самой властью: федеральной ли, региональной ли. Никакого парадокса здесь нет: достаточно вспомнить, что оба конкурировавших тогда избирательных блока одновременно с властным носили и протестный характер. ОВР шел под откровенно антикремлевскими лозунгами; "Единство" (хоть и направляемое администрацией президента) было отрицанием режима Ельцина, и это явственно ощущалось.

Гипотетическую силу, которой охотнее всего отдаст предпочтение "выпадающий" электорат, правильнее всего обозначить как "протестную партию власти". Именно ее возникновение и усиление может стать ключом и к ограничению влияния коммунистов и к сохранению в активе Кремля всех центристски ориентированных избирателей.

Попробуем сформулировать необходимые и достаточные условия для успешной реализации проекта "протестная партия власти".

Первое. Желательно, чтобы эта партия уже существовала. "Пожарное блокостроительство", оказавшееся эффективным при формировании "Единства", сегодня усложнено как модернизированным избирательным законодательством, так и воцарившимся в обществе ощущением относительной стабильности. Эффект "совсем темной лошадки" во второй раз может просто не сработать.

Второе. Эта партия должна быть левой, заметно левее занимающей центр "Единой России". Протестные настроения в обществе сегодня носят ярко выраженную левую окраску.

Третье. Партия должна иметь поддержку на уровне региональных элит. Не исключено, что губернаторы перед выборами просто получат списки кандидатов по мажоритарным округам от "Единой России" с указанием: "Поддерживать!" Таким образом, их могут попытаться заставить собственноручно избавиться от столь существенного инструмента лоббирования, как "свои" одномандатники в Госдуме. Кто решится утверждать, что губернаторы, в особенности левые, станут все как один исполнять такой приказ? Напряженность ситуации могла бы снять "протестная партия власти", если бы сумела согласовать с главами регионов кандидатуры одномандатников, а с Москвой - разрешение главам эти кандидатуры поддержать.

Четвертое. При несомненной лояльности Кремлю и лично президенту "протестная партия власти" должна иметь возможность и моральное право критиковать правительство - традиционно нерадивых бояр при добром царе. Основная партия власти - "Единая Россия" - такого морального права не имеет уже потому, что в числе ее высших руководителей несколько членов этого правительства.

Какие же из партий удовлетворяют или могли бы при определенных усилиях удовлетворять перечисленным условиям?

"Возрождение России" и Геннадий Селезнев, возможно, справились бы со всеми четырьмя условиями, если бы стратеги, создавшие эту партию, с самого рождения не повели ее по иному пути. "Возрождение России" создавалась именно как квазиоппозиция, которую в отличие от "протестной партии власти" лишает электорального будущего "тень Кремля". Даже при серьезных финансовых и административных вливаниях селезневская партия скорее всего повторит судьбу "Блока Ивана Рыбкина" образца 1995 года.

Социал-демократы Горбачева-Титова отстаивают ценности, малопонятные протестному избирателю, готовому сотрудничать с властью. Их потенциальный электорат - умеренные прогрессисты, которых сегодня вполне устраивает "Единая Россия". Именно она-то и недосчитается голосов в случае масштабной раскрутки социал-демократов.

Народная партия Геннадия Райкова очень близка к выполнению четырех условий. Особенно сложное для других третье условие не представляет проблемы для "народников". Политический костяк партии составляют именно одномандатники, большинство которых успешно взаимодействуют с главами своих регионов. Не исключено, впрочем, что Народная партия так и останется партией одномандатников, не набрав потенциала и политической воли для выдвижения своего федерального списка.

Партия жизни, идейно руководимая Сергеем Мироновым, также может попытаться примерить на себя костюм "протестной партии власти". Отчасти способствовать ее успеху в этом направлении может рыхлость идеологических установок, позволяющая модифицировать политическую платформу прямо "на ходу". Однако, не противореча ни одному из сформулированных выше условий, Партия жизни в то же время недостаточно им и соответствует. Она недостаточно левая, недостаточно "своя" для региональных лидеров, недостаточно дистанцированная от правительства. Вероятно, эти несоответствия преодолимы, однако их разрешение может потребовать слишком больших усилий и ресурсов.

Реализация Кремлем "нового левого" проекта представляется вполне возможной. Успешным же этот проект может стать лишь в случае позиционирования одной из партий как "протестной партии власти". Одинаково принципиальными моментами при этом окажутся как сам выбор партии на данную роль, так и разработка для нее внятной идеологии и предвыборной стратегии.