Константин Сашин На недавнем заседании Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям Владимир Путин сказал, что Россия сохранила интеллектуальный потенциал, но надо найти формы, при которых он мог бы работать эффективно. Пока у нас продолжают "искать", наш великий сосед Китай уже, похоже, научился это делать. То есть за сравнительно скромные деньги получать от России то, что заметно повышает его научно-технологический потенциал. Причем в этой области, как показало расследование "НГ", практикуются примерно такие же методы, что и на челночном и сырьевом фронтах.
С начала 90-х в нашу страну вместе с обычными торговцами из Поднебесной стали прибывать "ловцы" российских высоких технологий. Среди них были и любители, пытавшиеся где-то на халяву приобрести для родины что-то экстравагантное (типа мифической "красной ртути"), и профессионалы в области промышленного шпионажа, которых ФСБ иногда задерживала, но потом всегда с миром отпускала.
Постепенно выстраивались прямые связи и между научными коллективами. Российская наука в лице ее наиболее предприимчивых представителей стала сама выходить на китайцев, предлагая им в основном то, что не доведено до лицензионной стадии из-за недостаточного финансирования или в силу каких-то "иных" соображений. Слово "иных" мы поставили в кавычки, потому что, как и многие другие статьи российского экспорта, вывоз продуктов мозговой жизнедеятельности у нас декларируется не полностью, а иногда вообще не декларируется. И китайцы этой ситуацией успешно пользуются.
Русский с китайцем - братья навек
Правда, российские научные "полуфабрикаты" - это ведь вещь в себе. Как и во всем мире, где в среднем лишь одна из пяти научно-технических разработок находит выход в производство, принося порой феноменальные прибыли. Но в отличие от России с ее "сырьевой" экономикой Китай - это страна с ярко выраженным инстинктом производителя. У него мало ресурсов на душу населения, невысокий научный и инновационный потенциал. Зато есть бездонный ресурс рабочей силы, которой позарез нужно быть конкурентоспособной на внешних рынках, плюс армия, которой очень хочется обрести самые современные системы оружия.
Вопрос в случае с российскими разработками состоит в том, что китайцам часто трудно самостоятельно уяснить, сколько времени и средств требуется для коммерциализации наших "полуфабрикатов". Разрыв в научном плане на ряде направлений настолько велик, что у китайской стороны порой просто нет требуемого уровня специалистов, чтобы оценить ценность и перспективность того, что предлагается. Да и традиции венчурного бизнеса в этой типичной стране "имитаторов" складываются медленно. То ли дело западные фирмы. Те предлагают китайцам, так сказать, законченный товар. И вообще всегда готовы наладить все "под "ключ" - только плати по полной за лицензии, услуги и проч.
Но и тут все не так просто. ТНК почти не инвестируют в развитие исследовательских центров в Китае по соображениям охраны технологических секретов, сдерживания потенциальных конкурентов, в силу слабой защиты в КНР прав на интеллектуальную собственность и по политическим мотивам. До сих пор правительства Запада жестко ограничивают передачу Китаю современных технологий двойного назначения, не говоря уже о военных.
В общем, выйти на передовые рубежи технического прогресса и при этом обрести технологическую самодостаточность с помощью Запада Китаю не светит. И понимание этого заставило обратить взоры к северному соседу. Ну а главным венчурным инвестором стало, естественно, китайское государство.
Результаты предпринятых с китайской стороны усилий - кстати, пока достаточно скромных в финансовом отношении - налицо. По оценке экспертов КНР, их наука при российском содействии на ряде направлений преодолела такую дистанцию, на которую самостоятельно потребовалось бы 10-20 лет.
Конкретный пример - участие российских ученых в работе Шэньянского НИИ автоматики по развитию бескабельного применения подводных роботов на глубине 6 тыс. метров. В итоге китайский НИИ овладел всеми основными технологиями, выполнив на 10 лет раньше срока задачу, обозначенную в рамках реализации государственной программы # 863 (утвержденной Госсоветом КНР в 1986 г.) по разработке подводной робототехники.
Созданный при Харбинском политехническом университете (ХПУ) Хэйлунцзянский китайско-российский центр научно-технического сотрудничества привлек в последние годы для реализации своих программ свыше 70 высококвалифицированных российских специалистов в области аэрокосмических исследований. С их помощью, если верить публикациям в научной периодике КНР, китайская сторона получила ряд новейших оборонных технологий, и в частности полный набор чертежей и баз данных для создания крылатых ракет (!), технологическую документацию для разработки пилотируемого космического аппарата (!!), орбитальной космической станции, прилунения и малых спутников (!!!). Как признают китайские эксперты, подобные результаты Китай "никогда бы не смог получить от западных стран".
Государственный приоритет
Работе по привлечению российского хай-тека в Китае уделяется все более приоритетное внимание. При правительстве той же провинции Хэйлунцзян с одобрения Пекина созданы рабочая группа по НТС с Россией и Комитет по делам российских специалистов, работающих в этой сфере. Примерно с середины 90-х годов в Хэйлунцзяне приступили к формированию тщательно продуманной системы поиска и "переваривания" передовых российских технологий.
Как и учил председатель Мао, пограничная с Россией провинция в этом деле "идет на двух ногах". Одна из них как бы "официальная", а другая - по линии, так сказать, "прямых связей". По официальной линии соответствующие структуры провинции подключены к реализации ряда проектов, определенных как приоритетные на состоявшемся в прошлом году 6-м заседании двусторонней подкомиссии по научно-техническому сотрудничеству. Как заверили нас сведущие люди из Минпромнауки РФ, "здесь не побалуешь": то есть все межправительственные программы контролируются уполномоченными ведомствами с обеих сторон, чтобы сотрудничество было взаимовыгодным.
Иная картина вырисовывается с "прямыми связями". Именно по этой линии китайцам, судя по всему, удается задешево получить от наших ученых то, за что при ином раскладе пришлось бы выкладывать совсем другие деньги.
Для этого выстраивается целая система, начинающаяся с поиска перспективных проектов. Тот же Хэйлунцзянский центр НТС открыл свой сайт, через который поддерживает постоянную связь с 40 научно-исследовательскими организациями России. Через интернет китайская сторона успешно провела переговоры примерно со ста вузами и НИИ России, получив от них для предварительной экспертной оценки описание более 1200 научно-технических разработок. Дальше все идет по наработанной схеме: обмен делегациями, приглашение специалистов на работу и т.д.
Центру, на создание которого выделено 7 млн. долл., присвоен статус объекта государственного значения. Центр организовал постоянно действующую выставку технологий из России, ряд специализированных лабораторий, запатентовал 14 изобретений, перевел с русского материалы по 530 российским технологиям.
Через эту структуру осуществляется как финансирование совместной научной деятельности с российскими учеными, так и прямое субсидирование проведения российской стороной научных исследований по заказанной китайской стороной тематике. Харбинцы "сводят" китайских предпринимателей с российскими НИИ, подбирают и приглашают российских специалистов для работы в китайских производственных структурах, организуют проведение научных конференций и т.д. Ну и конечно, с выгодой для себя посредничают, перепродавая китайским предприятиям российские технологии.
Начиная с 2001 года в соответствии с планом, утвержденным Управлением науки и техники провинции Хэйлунцзян, центр пригласил из России и стран СНГ для участия в различных проектах несколько сотен специалистов по хай-теку. Эти кадры, согласно утвержденной программе, призваны помочь китайской стороне завершить исследования по 300 технологиям "эсэнговского" происхождения, а также довести до стадии коммерческой готовности 50 разработок. Кроме того, создаются "инкубационные условия" для разработки 50 проектов, а также формируется целевой венчурный фонд в размере 120,5 млн. долл. США. Ставится также задача реализации доводимых до лицензионной стадии российских технологий на внешнем рынке.
Форпост в Муданьцзяне
Для более эффективного использования наших научных мозгов решено создать благоприятные условия. В том же Хэйлунцзяне уже утвержден проект создания Харбинского международного научного городка (МНГ), главная цель которого - расширение НТС с российскими регионами путем объединения и координации усилий харбинских НИИ и вузов по привлечению технологий из России. О масштабах этого проекта говорит хотя бы тот факт, что на создание МНГ намечается потратить 145 млн. долл. Подчеркивается, что научный городок должен полностью вписываться в рыночную экономику, а зарегистрированные в нем юридические лица будут выступать как фирмы.
А недалеко от Харбина уже приступили к созданию производственных мощностей, на которых коммерциализация разработок наших ученых будет приобретать завершенную форму. Этот крупный объект, строящийся в городе в Муданьцзяне, именуется База производства экспортных товаров для России. Она будет состоять из промышленной зоны, "инкубатора" проектов научно-технического сотрудничества и т.д.
В экспертном сообществе КНР идут серьезные дискуссии вокруг того, как эффективней задействовать "российский канал" улучшения технологического профиля Китая. Отмечается, что есть еще много препятствий, сдерживающих развитие двусторонних научно-технических связей. Научно-технические круги России ориентированы главным образом на сотрудничество с развитыми странами Запада. НИИ и предприятия двух стран все еще "оторваны друг от друга", стратегии расширения контактов не хватает четкости, поведение крупных китайских предпринимателей в целом отличается пассивностью, обусловленной боязнью инвестиционных рисков.
Пока самым главным препятствием для более масштабного использования Китаем российского интеллектуального потенциала является недостаток финансирования для завершения исследований и коммерциализации разработок. С созданием упомянутого венчурного фонда дело должно заметно продвинуться вперед. Ведь доработка российских технологий все равно требует на порядок меньших средств, нежели покупка готовых лицензий у Запада. И китайцы, которые уже "вкусили" российского хай-тека, поняли, какой Клондайк перед ними открылся.
Кстати, заметим, что когда Япония в 50-е годы начинала свой исторический рывок, свыше четверти общего объема ее импорта приходилось на технологии, на закупки у США и Европы дорогостоящих лицензий и патентов. Китай сегодня не повторяет японский путь не только, а может быть, и не столько из-за нехватки средств, но в силу стремления выстроить самодостаточную технологическую базу. Дабы, как подчеркивалось на недавнем XVI съезде КПК, последовательно сокращать в этой области зависимость от заграницы. Упрямое стремление Пекина реализовать собственную космическую программу лишь одно из свидетельств такого настроя.
Отсюда и возросший интерес к сотрудничеству по линии прямых связей. Здесь, так сказать, сошлись два специфических интереса. Китайцы стремятся приобретать российские технологии, выводя при этом за скобки вопрос об интеллектуальной собственности (в идеале стремясь эту собственность оформить на себя). Российские представители соглашаются на это вследствие и объективных, и "субъективных" причин. Объективных - это когда технологии недоработаны в силу недостаточного финансирования. "Субъективных" - это когда и доводить-то не очень хотят: "полуфабрикатом" ведь торговать интересней, чем конечным продуктом (если, конечно, иметь в виду личный интерес).
Стремление китайцев к отходу от общепринятой практики торговли научно-технической документацией (когда продают и покупают готовые лицензии) вызвано не только соображениями экономии средств. Ведь в рамках сложившейся практики сотрудничества с Западом научно-технический прогресс в Китае сводится главным образом к обретению навыков работы с приобретенной техникой и освоению ввезенных "чужих" технологий. Получая же у России научные "полуфабрикаты", китайцы обретают дополнительную подпитку для "саморазвития", подъема своей научно-экспериментальной базы и подготовки кадров.
Управление науки и техники провинции Хэйлунцзян рекомендует создавать многоуровневую систему внедрения российских технологий, усиливая взаимодействие между китайскими НИИ и предприятиями. Эксперт Ци Вэйхай полагает, что в Китае таких уровней насчитывается 30, начиная с органов центральной власти КНР и кончая мелкими хозединицами. На каждом из них должен быть создан фонд поддержки привлечения технологий из России.
Основополагающим принципом должно стать использование российских научно-технических ресурсов для модернизации китайских предприятий, развития новых высокотехнологичных отраслей.
Выстраивается система активной взаимосвязи между китайскими учреждениями, вовлеченными в этот процесс. До сих пор многие российские разработки отвергались на уровне местных властей и предприятий потому, что слишком усложнен порядок согласования с Пекином. Бывало и так, что какой-то субъект отношений с китайской стороны считает, что данный проект сотрудничества ему не подходит, хотя объективно это может быть интересно кому-то еще. В этих случаях инструкции рекомендуют не отказываться от "находки", а передать информацию о ней в "вышестоящие координирующие органы". Первым делом это касается технологий производства продукции стратегического и оборонного назначения.
Новым для китайцев стал призыв руководствоваться в ходе поисков партнеров в России их скрытым потенциалом. Хэйлунцзянские эксперты считают, что многие коммерческие и научно-исследовательские структуры, пытаясь установить связи с аналогичными организациями Москвы или Санкт-Петербурга, недооценивают областные центры. Между тем ряд российских городов имеет научный потенциал, во многих областях не уступающий центральным НИИ. К поиску достоверной информации о российских технологиях предлагается активней подключать как официальные представительства КНР в России, так и отдельные фирмы, а также китайские землячества в РФ.
Ставка на пенсионеров
Подытоживая, можно констатировать, что наше "прямое" научно-техническое сотрудничество с Китаем - это пока улица с четко односторонним движением. Партнеры ориентируются в основном на использование российских технологий на китайских предприятиях. Даже при организации сотрудничества на территории РФ российские разработки перетекают в Китай.
У одного из авторов данной статьи был в свое время знакомый, работавший десять лет назад в одном из московских НИИ. Так вот, руководители этого НИИ создали в свое время с одной шанхайской компанией СП, в уставной капитал которого с российской стороны была предоставлена - в металле - установка плазменного напыления. Российский вклад (агрегат со всей прилагающейся документацией, необходимой для налаживания его производства в Китае), был оценен где-то в 20 тыс. долл., что составляло около 30 процентов уставного фонда СП. В общем, как не без оснований предполагал мой знакомый, итог коллективного труда НИИ был фактически "прихватизирован" руководством. Китайцы от коммерциализации российского ноу-хау (серийный выпуск установки помог наладить в КНР массовый выпуск мельхиоровых столовых приборов) получили миллионные прибыли. Руководителям НИИ, судя по всему, тоже кое-что перепало, а вот самому НИИ...
В начале 90-х Курчатовский институт поставил китайцам устаревший токамак за несколько партий ширпотреба. Институт потом его реализовал и получил какие-то приличные деньги - на "поддержку штанов".
И таких историй за последние десять лет накопилось немало. Компьютеризация облегчила теневую торговлю российскими технологиями и ноу-хау, особенно теми, которые не доведены до лицензированной стадии. Если в начале 90-х находчивые дельцы от науки возили в Китай техническую документацию чемоданами, порой с риском для себя, то теперь результат многолетних трудов какого-то НИИ может уместиться в карман, будучи записанным на компакт-диске.
В "харбинском" сюжете нас, конечно, привлекло то, что китайцы вроде бы получили от наших ученых такие "чувствительные" технологии, которые получать "на халяву" в принципе не должны. По нашей просьбе эту ситуацию прокомментировал один пожелавший остаться неназванным российский чиновник, который долгое время был причастен к организации НТС с Китаем. Вот что он, в частности, сказал:
- К нашему великому сожалению, это действительно возможно. Китайцы часто приглашают ученых-пенсионеров, которые являются носителями реальной информации, но при этом уже не связаны подписками о сохранении государственной тайны. Они, конечно, материально заинтересованы: пенсии-то мизерные. И китайцы этим пользуются.
То, что упомянуто в китайском научном журнале (крылатые ракет и т.д.), - это все относится к сфере ВТС. А там, если следовать правилам, за каждый заказ надо платить конкретные и немалые денежки. Если действительно китайцы получили подобные технологии путем приглашения наших ученых по линии "прямых связей", то это явное пиратство. И если китайцы об этом открыто говорят, то это для нас откровенный щелчок по носу.
Остается только надеяться, добавил наш собеседник, что в том, что касается чисто оборонных технологий, это все-таки не было чистой "самодеятельностью" с обеих сторон.
В целом же применительно к российско-китайскому НТС можно говорить скорее о том, что удовлетворение с российской стороны часто получают конкретные люди, а не государство в целом и даже не конкретные НИИ и КБ. Каких-либо статистических данных (по экспорту наших технологий в КНР), отражающих поток валютных поступлений от НТС с Китаем, нам обнаружить не удалось.
Понятно, что в рамках проектов, согласованных в соответствии с межправительственными соглашениями, никакого пиратства быть не может. Там с обеих сторон подключены конкретные организации, оговорены все финансовые и организационные аспекты и т.д. Но помимо утвержденных в рамках межправительственных соглашений проектов существует еще множество тем, к которым китайцы испытывают повышенный интерес.
Никто сейчас не запрещает сотрудничать по этим темам. Это не так, как в прошлом, когда если какая-то тема не была утверждена в ГКНТ СССР, то по ней нельзя было никому и ни с кем сотрудничать. Такие вещи - когда "за миску похлебки" (то есть за зарплату примерно в 500 баксов) пенсионер может воспроизвести новым заказчикам плоды (часто не востребованные на родине) своего или целого коллектива труда - могут практиковаться. Такие схемы законодательно никак не запрещены. И китайцам в данном случае явно не нужны никакие совместные, контролируемые обеими сторонами структуры, которые бы делали практику передачи технологий законной, транспарентной и по-настоящему взаимовыгодной. Да и нашим участникам этого процесса, судя по всему, это тоже не нужно: серые схемы сотрудничества оказываются более привлекательными.
"А вот если бы ученый, выйдя на заслуженный отдых, был полностью обеспечен, получал пенсию в тысячу баксов, он тогда пошел бы на китайские условия?" спросили мы у наших собеседников. Конечно, нет, последовал ответ. Или, во всяком случае, китайцам пришлось бы тратить на "прямые связи" с нашей наукой гораздо больше, чем сейчас. Пока же получается, что за сравнительно скромное вознаграждение наш ученый-пенсионер расскажет и воспроизведет все, что знает.
То, что китайцы этой ситуацией успешно пользуются, всем давно ясно. Единственное, уточнили наши собеседники, делают они пока это еще не в полной мере - в силу твердолобости и узости кругозора руководителей многих уровней. Однако совершенно ясно, что в целом они начинают структурировать НТС все более эффективно. Ибо на самом высшем уровне такая задача уже поставлена.
В рамках ее реализации из Силиконовой долины власти КНР начали приглашать уехавших в своей время на учебу в США и осевших там в сфере хай-тека китайцев, создавая им на родине условия не хуже, чем в Америке. При этом "своим" китайцам, которые трудятся в той же лаборатории, что и "возвращенцы", но получают при этом зарплату в десять раз меньшую, разъясняется: иначе Китай не получит доступа к передовым мировым технологиям. А российским ученым, работающим рядом с "американскими" китайцами, говорят: мы вам платим в несколько раз больше, чем вы получали в России, а вот "возвращенцам" лишь немногим более того, что они имели в США, так что все справедливо.
Кстати, в течение последних двух десятилетий Китай стабильно находится в мировых лидерах по числу своих граждан, получающих образование за рубежом. Свыше двухсот тысяч из них остались работать на Западе. Если хотя бы часть из них вернется и будет должным образом встроена в высокотехнологическую гонку, то проблемы "переваривания" российских технологий и их коммерциализации будут решаться в Китае еще успешнее.
Тем более что главный венчурный инвестор в отличие от России там существует. Это государство.
