Гельмут Шмидт Со времени окончания холодной войны американские сторонники безоглядного использования силы и интеллектуальные провозвестники американского унилатерализма (то есть эгоцентризма, односторонности, имперскости, ставки на однополярный мир и т.д. - Прим. пер.) - будь то Роберт Каган или Чарльз Краутхаммер, Уильям Кристол, Ричард Перл, Збигнев Бжезинский или Пол Вулфовиц - прямо бушуют. Бжезинский требует, чтобы США "контролировали евроазиатский континент". Пол Вулфовиц объявляет, что отныне "коалиции определяются задачей, а не наоборот". Тем самым он имеет в виду, что Североатлантический союз утратил свою важность. Каган ссылается на Томаса Гоббса, который три с половиной столетия тому назад восхвалял абсолютного властителя как единственного гаранта мира, безопасности и морали. Тогда спрашивается, почему бы Кагану не сослаться сразу на Макиавелли; тот не заботился о праве или морали, а с самого начала делал ставку на силу и власть.
Националистическо-эгоцентристское влияние империалистически настроенных интеллектуалов на стратегию США ныне сильнее, чем когда-либо ранее со времени окончания Второй мировой войны. Впрочем, легитимная в годы холодной войны американская претензия на руководство стала еще при президентстве Рейгана, а тем паче Клинтона развиваться в сторону самооценки, согласно которой США, будучи единственной глобальной супердержавой, собственно говоря, не нуждаются в совете европейских союзников. А заодно и в слишком большом учете интересов других наций. Рейган бомбил Гренаду, а Клинтон бомбил Белград и одну фабрику в Судане - причем все это без санкции Совета Безопасности ООН, все в попрание Устава Объединенных Наций. Уже в первые полгода деятельности администрации Буша стало ясно, что она будет считаться с действующими договорами и поставленными подписями лишь до тех пор, пока считает их выгодными для США.
Против заносчивости сверхдержавы предупреждал еще Эдмунд Берк
Одновременно усилились проявления враждебности по отношению к Китаю, которые были заметны уже при Клинтоне; среди прочего Клинтон заключил военное соглашение с Японией, которое было определенно направлено против Китая. А империалистически настроенные интеллектуалы разжигали подозрительность к Китаю как к будущей конкурирующей великой державе. В первые полгода администрации Буша холодная война США против Китая представлялась возможной, хотя и не абсолютно вероятной.
Но потом настало 11 сентября, которое, по крайней мере по мнению большинства американцев, изменило мир. С этим отнюдь не обязательно соглашаться, но очевидно, что совершенное террористами преступление огромного масштаба изменило американские представления о мире. Этому народу многие годы говорили, что США - единственная сверхдержава, и поэтому люди чувствовали себя уверенно. Но теперь впервые за столетия нация пострадала на своей собственной земле от атаки, приведшей к гибели трех тысяч человек. Глубокий шок породил всеобщую и стойкую волю к сопротивлению.
Провозглашенная Бушем "война против терроризма" явилась выражением воли правительства и нации использовать свое огромное могущество против террористов. Этот пароль был столь же грубым, как и клеймо "ось зла", относящееся к трем государствам Азиатского континента, которые в действительности почти не связаны друг с другом. В мире есть немало разновидностей терроризма, начиная с Южной Америки, ЭТА в Испании, ИРА в Ирландии и далее вплоть до Азии и Африки; многие из них не имеют ничего общего ни с "Аль-Каидой", ни с иными проявлениями исламистского экстремизма. Они не исчезнут даже в самом благоприятном случае полного искоренения "Аль-Каиды".
Готовя военные действия против "Аль-Каиды" и режима талибов в Афганистане, Вашингтон был достаточно умен, чтобы предварительно заручиться политической поддержкой Европейского союза, России, Китая и еще многих государств, создать антитеррористическую коалицию и получить санкцию СБ ООН. Хорошо и правильно, что правительства и СМИ европейских государств объявили о солидарности с США и различным образом сотрудничали с ними. В том числе и НАТО, которая в октябре 2001 года провозгласило готовность своих членов выполнить союзнические обязательства и оказать помощь США как члену альянса, подвергшемуся нападению извне. К разочарованию генерального секретаря НАТО Джорджа Робертсона и некоторых военных и дипломатов альянса, Вашингтон этим почти не воспользовался. В итоге можно с удовлетворением отметить, что не весь Североатлантический оборонительный союз был втянут в войну в Центральной Азии. Вместо этого Вашингтон воспользовался политическим и военным сотрудничеством с рядом отдельных государств. Одновременно Соединенные Штаты избежали любых решений, принимаемых в многостороннем порядке. Вашингтон вообще взял курс на никем не ограничиваемую национальную свободу действий и, кроме того, объявил, что намерен считать врагом каждого, кто не стоит на стороне Америки в ее борьбе.
В отличие от Владимира Путина в Москве и Цзян Цзэминя в Пекине иные европейские министры и главы правительств реагировали на этот американский унилатерализм не слишком достойно. Они жаловались; они все время говорят об общей внешней политике и политике безопасности Европейского союза, которых на самом деле нет; они делают заявления, которые не производят никакого воздействия; они ездят поодиночке в Вашингтон, а также к Шарону и Арафату и дают им кое-какие советы; они критикуют Америку.
Выразители унилатерализма в Вашингтоне только ухмыляются. Роберт Каган высмеивает европейцев как пацифистских идеалистов и якобы приверженцев придуманного Каганом "кантианского мирового порядка". В этой связи можно было бы процитировать другого европейского мыслителя эпохи Просвещения - Эдмунда Берка, британского консерватора, который выступал в ХVIII веке за свободу американских колоний. Он писал: "Ничто не может быть более роковым для нации, чем чрезмерная предвзятость и тотальное неуважение естественных надежд и опасений других". Те европейские политики, которые стремятся к собственной "роли" в мировой политике (а заодно и к тому, чтобы отметиться в СМИ перед собственным электоратом), вполне правы в своих критических замечаниях по адресу Вашингтона. Но понятно и вашингтонское неуважение, преподносимое в дружелюбной упаковке. Ибо эти европейцы должны были бы представить себе, как реагировали бы они сами и их народы, если бы два захваченных террористами-самоубийцами самолета врезались в банковский квартал во Франкфурте-на-Майне и здание Рейхстага в Берлине, убив тысячи людей. Какова была бы политическая и психологическая реакция наших наций? Сохранили бы наши правительства хладнокровие? Кто может представить себе нечто подобное, тот лучше поймет душевное состояние американской нации. Независимо от этого критика поведения администрации Буша остается справедливой. Сомнительно только, что она принесет какую-то пользу.
В течение двух столетий истории американской внешней политики в ней всегда существовали и соседствовали три основных тенденции. Временами - изоляционизм, временами - интернационализм, временами - унилатералистский империализм. Пока США были слабы в экономическом и военном отношениях, действовала изоляционистская доктрина Монро; но уже в середине ХIХ века американские военные корабли вынудили Японию открыться для международной торговли. Все XIX столетие происходило расширение континентальной территории, на которую распространялся суверенитет США. В конце века произошли война против Испании, овладение Филиппинами, Гавайским архипелагом, островом Гуам. Было также установлено американское влияние в Центральной Америке и на Карибах. C началом ХХ века под влиянием Альфреда Мэхэнса и Теодора Рузвельта верх взяли империалисты, которых назвали так уже тогда. Но в конце Первой мировой войны миссионерствующий интернационалист Вудро Вильсон потерпел поражение от вновь окрепшего американского изоляционизма. Соединенные Штаты не вступили в Лигу наций.
Американская готовность к односторонним действиям
В конце Второй мировой войны, из которой Америка вышла как сильнейшая военная и экономическая держава, интернационалистски настроенные руководители вроде Трумэна, Маршалла или Ачесона смогли создать ООН и Совет Безопасности, Международный валютный фонд и Всемирный банк; они изобрели помощь развивающимся странам и план Маршалла, помогли Европе (и даже своим прежним врагам Германии и Японии) снова стать на ноги. Конечно, это уникальное историческое дело было совершено не без эгоистических мотивов. В период, когда Европа находилась под угрозой со стороны империалистического Советского Союза с его огромными вооружениями и это вызвало необходимость заключения Североатлантического договора о взаимопомощи и создания НАТО, довольно однородный в те времена политический класс в Вашингтоне придерживался многосторонних подходов к решению проблем, хотя, разумеется, при подчеркнутом руководстве США. Никогда не исчезавшая тенденция унилатерализма впервые снова обрела почву при Рейгане. А при Джордже Буше унилатерализм добился решительного успеха.
Европейские правительства поступят разумно, если воспримут нынешнюю американскую решимость идти на односторонние действия как факт и настроятся на то, что унилатерализм обрел и сохранит господство в Вашингтоне надолго, быть может, на десятилетия, хотя в американском обществе по-прежнему имеются как изоляционистские, так и интернационалистские круги. Имперская фаза затянется ввиду продолжения исламского терроризма; однако прежде всего сохранению унилатерализма будет, вероятно, способствовать увлечение США собственной неограниченной мощью. Уже сегодня некоторые американцы сравнивают свою страну с империей классического Рима, а всей Европе отводят провинциальную роль Афин, куда римские патриции посылали своих сыновей для обучения риторике и философии. Европейцам придется согласиться с этим положением, поскольку потребуется еще много времени, пока Евросоюз обретет всестороннюю способность к действиям. До тех пор европейцы сумеют успешно вмешиваться разве что в решение отдельных вопросов, да и то при условии согласованных совместных усилий.
Между тем европейцам нет никакой необходимости превращаться или позволять превращать себя в инструмент американской мировой полиции. Они и так зашли уже слишком далеко на юбилейном саммите по случаю пятидесятилетия альянса и провозглашения "нового НАТО", а также в речах о своей новой ответственности. Против какого врага должно ныне действовать НАТО? Неужто против шести или семи упомянутых тогда так называемых стран-изгоев? Или же собравшиеся главы правительств имели в виду новые миротворческие военные интервенции вне Европы - скажем, на Балканах, или в Сомали, или в Руанде, или на Тиморе? Или вроде "Бури в пустыне" в Ираке?
В настоящее время Вашингтон ведет военную и техническую подготовку к новой войне с Ираком. Будет ли эта война на самом деле и когда принято на этот счет решение, неизвестно. Открыт также вопрос о том, считает ли Джордж Буш-младший, как в свое время его отец, что необходимо получить соответствующее решение СБ ООН. Американскую общественность сейчас настраивают преимущественно на превентивное ведение военных действий. Речь идет даже о нанесении удара ядерным оружием первыми. Неясно, как при этом в США представляют себе последующую внутриполитическую ситуацию в Ираке или Саудовской Аравии, в Ливане, в районах проживания 20 млн. курдов в Ираке и Турции, в Израиле, в Западной Иордании и секторе Газа и как Вашингтон намерен справиться с этим.
Есть некоторые соображения, на которые Вашингтону не следовало бы закрывать глаза.
1. Война против Ирака может устранить два риска: непредсказуемость диктатора Саддама Хусейна и оружие массового уничтожения в распоряжении иракского руководства. Но война не подавит многообразный исламский терроризм. Наоборот, он, вероятно, будет подстегнут американо-иракской войной.
2. Различного толка террористы нашли тайное убежище в некоторых из более чем 60 исламских государств. Они во многом финансировались из богатых стран ОПЕК. Наряду с фанатичными духовными вожаками и мессианскими центрами исламизма решающую роль в арабских государствах играет солидарность с палестинцами. Произрастая на питательной почве нищеты, причем в перенаселенных городах, экстремизм почти повсеместно угрожает там внутреннему миру. Между тем правительства этих стран попадают в трудную ситуацию благодаря односторонней произраильской политике США. Помочь им могут только дальновидная политика и финансовая поддержка, но никак не ракетные удары.
3. США обладают на Ближнем Востоке необычайными возможностями влияния. Только они могут позаботиться там о мире и порядке. У них хорошие отношения с Израилем, Саудовской Аравией, Египтом и Турцией. Кроме того, они обладают в регионе единственными в своем роде военными и финансовыми рычагами. Однако на протяжении десятилетий политика Вашингтона в отношении комплексной проблематики Ближнего Востока остается (причем в значительной степени по внутриполитическим соображениям) бессодержательной и не имеющей четко поставленной цели. Пока это будет так, никто не сможет установить на Ближнем Востоке мирный порядок.
4. Применение американцами ядерного оружия первыми означало бы глобальный переворот в стратегии нераспространения, которой до сих пор совместно придерживаются США, все их партнеры по НАТО, а также Россия. Одновременно это был бы опасный прецедент для других семи государств, располагающих сегодня ядерным оружием.
Для европейцев из этого вытекает ряд стратегических принципов.
1. Сотни миллионов мусульман живут в географической близости к Европе, многие - в государствах ЕС. Учитывая это, а также сильное давление иммигрантских потоков из перенаселенных городов Азии и Африки, Европа жизненно заинтересована в недопущении глобального столкновения цивилизаций с исламом. Народы исламского вероисповедания составляют ныне уже пятую часть человечества, и их доля растет. Поэтому Евросоюз должен выступать за диалог и толерантность по отношению к исламу. Поэтому ЕС не может поддерживать политические акции, воспринимаемые исламскими народами как провокация.
2. Европа сталкивается с террористами различного происхождения (еще 25 лет тому назад немецкая террористическая организация РАФ получала поддержку от мусульманских террористов!). В отпоре им европейские правительства до сих пор всегда соблюдали заповеди действующего права при одновременном международном сотрудничестве. Нет никаких оснований для попрания этих апробированных принципов.
Следует ли Европе больше тратить на вооружение?
В теоретическом случае ведения Соединенными Штатами превентивной войны члены Североатлантического оборонительного союза не обязаны оказывать им военное содействие. Немецкое участие даже запрещено договором "2+4" от 12 сентября 1990 года. Дело может обстоять иначе при наличии позитивного вотума СБ ООН. Было бы хорошо, если бы европейцам удалось довести до американского сознания свои взгляды, включая упомянутые европейские стратегические установки. Исходя из европейской истории и родства наших культур нам, европейцам, необходимо заботиться о союзе с Америкой. Но это не должно мешать нашему пониманию того, что мы не можем быть заинтересованы в усилении американской тенденции к односторонним действиям или тем более к империализму. Мы отнюдь не обязаны следовать любому повороту во внешней политике США и, в частности, поддаваться их давлению относительно увеличения расходов на вооружения. У нас есть все основания никоим образом не следовать примеру очень высокой и ежедневно растущей внешней задолженности американской экономики, или возрастающего государственного долга Америки, или ужасающим извращениям хищнического американского капитализма.
Наиболее насущные задачи европейцев лежат не столько в мировой политике, сколько внутри нашего континента. Ибо (за немногими исключениями) государства - члены ЕС до сих пор не способны преодолеть безработицу, в которой они виноваты сами. Для создания новых рабочих мест им необходима широкая перестройка структур, а заодно постоянные усилия в области научных исследований и технического развития. Страны ЕС до сих пор не справились ни с интеграцией миллионов осевших в Европе иностранцев, ни с предотвращением их дальнейшего притока. Со времени Маастрихта, где десять лет тому назад было решено ввести евро, Европейский союз находится в кризисном застое; его институты и структуры, в том числе финансовые, все еще не готовы к принятию десяти, а то и двенадцати новых членов. Политическое руководство Евросоюзом, с большим успехом осуществлявшееся Францией и Германией, нуждается в обновлении.
До завершения строительства Европейского союза еще далеко. Быть может, на это потребуется еще пятьдесят лет. Но в течение этого времени мы все равно не должны допускать опеки со стороны Америки.
Дарья Гармоненко