В Чечне предстоит работа не на один год

- Я не берусь давать военно-политическую оценку обстановки в Чечне, говорить о необходимости то ли сокращения, то ли усиления группировки, передачи управления антитеррористической операцией от одних силовых структур к другим. Но одно могу сказать - федеральные силы из Чечни не уйдут. Не повторится то, что произошло в начале 1997 года, когда из Чечни были выведены войска. Присутствие силы будет положительно влиять на стабильность в регионе. Что касается изменения фазы антитеррористической операции, о чем объявил и президент, то ситуация в Чечне, конечно, принципиально изменилась с точки зрения открытого противостояния. Но бандиты и террористы перешли к скрытым формам и методам воздействия, к диверсионно-террористическим актам. Соответственно должна меняться и тактика действий федеральных подразделений. Я разделяю точку зрения тех специалистов, которые утверждают, что уже нет необходимости ведения открытых боевых действий. На самом деле все бандформирования рассеяны и частично уничтожены, многие полевые командиры нейтрализованы. Но практика и жизнь показывают, что почти ежедневно происходят обстрелы, гибнут люди. Если проехать по подмосковным госпиталям Министерства обороны, внутренних войск, органов внутренних дел, то можно увидеть людей, которые пострадали и нуждаются в серьезном лечении.

Как я представляю себе дальнейшую деятельность силовых структур? Конечно, необходимым условием является очень серьезная работа по линии федерального Центра по восстановлению, политической стабилизации, чтобы там не гремели взрывы. Что же касается военно-технических действий, то я, как и раньше, считаю, что, помимо стационарных частей и соединений как внутренних войск, так и вооруженных сил, в каждом районе целесообразно иметь гарнизон, усиленный оперативными работниками ФСБ, для того чтобы они могли добывать необходимую информацию по этому району и с помощью войсковых подразделений нейтрализовывать мелкие бандформирования и отдельных главарей. При этом милицию необходимо использовать по прямому назначению, ее в меньшей степени надо привлекать для проведения этих операций. Пусть она занимается раскрытием преступлений. Кроме того, поскольку мы знаем нынешние проблемы, претензии к армии, милиции, внутренним войскам, в каждом гарнизоне должен быть работник военной прокуратуры, который будет осуществлять надзор за соблюдением законности и в конце концов раскрывать преступления, если таковые будут совершаться. Что это даст? Откровенно скажу: я опасаюсь, что все ведомства опять умоют руки, свалят все на внутренние войска и МВД, которые не имеют права заниматься оперативно-разыскной деятельностью. Разведка внутренних войск - это чисто войсковая разведка: наблюдение, засада, заслон, секрет, дозор. По закону об оперативно-разыскной деятельности она не имеет права на агентурную работу. Поскольку речь идет о борьбе с террористами, причем ставящими целью отчуждение части территории страны, расчленение России, - одним словом, речь идет о государственной безопасности, - ответственность должна нести Федеральная служба безопасности. Она должна вести за собой все остальные правоохранительные органы, в том числе внутренние войска и Министерство обороны, как силу для реализации этих операций.

- Конечно, выполняет. Но речь идет о четкой организации этого взаимодействия и дальнейшей работы, о выводе всех "лишних". Что касается КПП, то жизнь покажет, что нужно делать. Я бы не торопился их убирать. Потому что для проведения операций должны быть созданы условия, которые ограничивали бы, канализировали движение, чтобы можно было осуществлять контроль. Иначе придется очень трудно: ведь ясно, что эта работа не на один год, на долгие годы.

- Ситуация сегодня в Чечне очень непростая. Уже есть трудности с комплектованием подразделений, выполняющих задачи. И потом, давайте будем откровенны. Кто сейчас воюет в Чечне? Воюют крестьянские дети, те, кто не смог по каким-то обстоятельствам поступить в институт или получить отсрочку. Мы там уже потеряли столько, сколько в Афганистане, 65 тысяч человек покалечены. Поэтому 18 апреля Госдума 381 голосом "за" без единого голоса "против" приняла закон о ветеранах, по которому участники и первой, и второй чеченских кампаний признаются участниками боевых действий. Это была инициатива группы депутатов от "Единой России", к нам присоединились депутаты Московской областной Думы, некоторые другие субъекты РФ попросили считать их соавторами. Дума приняла абсолютно правильное решение. Президент прислал свои поправки, они были учтены для второго чтения, но, к сожалению, правительство выступило с инициативой снятия этого закона и переноса его на более поздний срок. По просьбе правительства мы даже согласились ввести этот закон не с 1 января 2003 года, а с 1 января 2004 года. Сейчас идет конструктивная работа с правительством, и есть уверенность, что осенью этот закон будет принят. В этом законе преобладает не столько материальный, сколько политический аспект. Пусть крестьянский сын, воюющий в Чечне, знает, что он будет ветераном боевых действий, сможет на старости лет оказаться в военном госпитале или, например, получить телефон на льготной основе.

- Во-первых, конечно, должно быть пристальное внимание и контроль за выполнением всех проектов и экономических программ, которые осуществляет федеральный Центр на территории республики. Жесткий контроль расходования финансов. Необходимо в максимальной степени подключить субъекты РФ к оказанию помощи республике. Речь идет об очень простой помощи. У нас 89 субъектов Федерации. Отбросим десяток, так скажем, маломощных субъектов, которые не всегда могут оказать помощь. Разделим оставшиеся на 21 район, и получится по 3-4 субъекта за каждым районом Чечни. Должно быть добровольное оказание помощи. Например, в каком-то районе разрушена больница. Допустим, Татарстан построит новую больницу. Разрушена школа - Чувашия восстановит ее. УВД или МВД одних субъектов РФ дадут "уазик", других - два компьютера, третьих - специальную технику. Это не накладно для бюджета страны, и в то же время будет реальная, очень серьезная помощь. Согласны?

- Конечно, нет. Это одно из условий, которое будет способствовать стабилизации обстановки в республике. Конечно, сегодня туда вряд ли поедет работать врач, если там не будет обеспечена безопасность. Поэтому силы правопорядка, и федеральные, и местные, должны быть максимально и эффективно задействованы. Конечно, там масса других проблем. В первую очередь это реализация тех проектов и программ, которые уже приняты. Вплоть до, скажем так, серьезного отношения к национальному вопросу. Мы сплошь и рядом говорим, что надо искоренить ваххабизм, но мы не знаем этой проблемы. На самом деле ваххабизм - это одно из течений в исламе, являющееся ведущим, например, в Саудовской Аравии...

- Вот именно. Речь идет о радикальном, воинствующем течении, в котором ставятся под сомнение все человеческие ценности, демократические завоевания. Этого нельзя допустить. Поэтому политикам всех уровней нужно подбирать правильные формулировки, а то мы сами себя противопоставляем мусульманскому миру. А ведь на территории страны проживают около 25 миллионов мусульман. И это тоже предмет более пристальной и серьезной национальной политики. Существуют и крайние точки зрения. От многих разочаровавшихся военнослужащих, гражданских сотрудников я слышал, что эта война, дестабилизация обстановки в регионе кому-то выгодны. Может быть - я этого не исключаю. Размах коррупции, преступности в стране, к сожалению, не сужается. Это приводит людей к мысли, что дестабилизация действительно кому-то выгодна.

- Я не владею на этот счет информацией. Может быть, и так. Ясно одно, Масхадов - это человек, который "заряжен" на продолжение ведения партизанских или террористических действий. Буквально два месяца назад он обратился к командирам бандформирований с указанием уничтожать подразделения милиции и органы местной власти. Это его прямое указание. Поэтому Масхадов - такой же преступник, как и другие полевые командиры, которые должны предстать перед судом. Они довели республику, страну до такого состояния. Еще 13 февраля 1995 года ему предлагалось прекратить эту бойню, гибель мирных жителей и вернуться к нормальной жизни. Причем на условиях, очень выгодных для них. В тот период мы даже были согласны на так называемые временные отряды самообороны. Людям надо было дать понять, что никто не собирается их депортировать, а у них такие опасения были. Но он не пошел на это, а значит, они преследовали другую цель - отчленение от России части территории и создание исламской республики от моря до моря. На это никто не пойдет, и Россия будет делать все, чтобы этого не произошло.

- В то время, когда мы с ним встречались, он даже не находился в федеральном розыске. Только во втором полугодии 1995 года мы получили от генерального прокурора перечень фамилий людей, которые должны быть задержаны, и мы их активно искали. Потом... Вы же знаете, что произошло. Нас обязали сесть за стол переговоров, и мы все сделали для того, чтобы добиться успехов на переговорах. Это не понравилось многим и в Москве, и среди чеченских боевиков. Они все сделали для того, чтобы заключить Хасавюртовское соглашение и таким образом изменить ситуацию.

- С моей точки зрения, перед Россией стоят две серьезные угрозы. Внешняя - это международный терроризм, который связан и с Чечней. Внутри страны национальной безопасности угрожает коррупция. Я глубоко убежден, что эффективное решение этих двух проблем в большой степени обеспечит стабильность, безопасность нашей страны.

- Я поясню. Когда речь заходит о законе о борьбе с коррупцией, то многие, в том числе некоторые высокопоставленные чиновники, считают, что мы будем ужесточать наказания, увеличивать сроки пребывания в тюрьме для человека, уличенного в коррупции. В Уголовном кодексе есть статья "Коррупция". Закон о борьбе с коррупцией нужен не для этого, а для того, чтобы исключить условия для коррупции. Приведу пример. Сегодня чиновник имеет право распределять льготы, квоты, начиная от рыбы и заканчивая выделением трансфертов. И сразу, как следствие, появляется коррупция везде, где чиновник может получить взятку. Нужно принять ряд очень серьезных мер, начиная, например, с ликвидации льгот, заканчивая безналичным переводом денежных средств, ограничением хождения наличной валюты и рядом других мер. Далее. Сегодня на выборах в Госдуму или в губернаторы декларацию подает только тот, кто непосредственно избирается. Но он передает все свои капиталы жене, сыну, другим родственникам. И продолжает потом заниматься лоббированием. Я знаю такие случаи, когда человек, находящийся в Думе и имеющий большое количество акций какого-то предприятия, переданных, например, сыну, пытается отстаивать его интересы. А потом на этом предприятии возбуждается уголовное дело, там жульничает гендиректор. Депутат начинает бомбардировать Генпрокуратуру, нажимая на то, что это "беспредел", "передел собственности", и фактически борясь за свои акции. А если бы этот депутат заполнял декларации на членов семьи и близких родственников, то, я уверен, он не посмел бы обращаться в Генпрокуратуру. Это и есть исключение условий для коррупции.

- Знаю, и работается плохо. Я знаю не только депутатов, но и других людей. Я вам больше скажу: сегодня появляются фальсификации в отношении депутатов, которые никакого отношения к этому не имеют. Я, например, сейчас лично занимаюсь расследованием одной публикации и намерен обратиться в суд, потому что вместо разоблачения жуликов очерняют порядочных людей. Это тоже сегодняшняя реальность. Вы спрашиваете, как мы боремся. Очень просто. В прошлом году не прошел закон о борьбе с коррупцией. Мы его сейчас выносим повторно, только теперь он называется "о противодействии коррупции". Кстати, президент его поддержал. Это тоже сегодняшняя реальность - если президент поддержал, значит, высока вероятность принятия закона.

- Вы знаете, общество как бы разделилось в своем мнении на две части. Одни считают, что этот закон ведет страну к диктатуре, уничтожению демократических начал, другие - что он нужен. Я тоже считаю, что это нужный закон. Мы говорим о безопасности в нынешних условиях, когда происходят убийства на уровне руководителей субъектов РФ, дороги минируют уже практически в Москве, продолжаются диверсионно-террористические акты, подрывы памятников. Но это по-прежнему представляют как хулиганство, мелкий криминал. Это далеко не так. Закон нужно использовать, чтобы принимать системные меры для решения данной проблемы. И закон о борьбе с экстремизмом позволяет это сделать. Порядочному, честному человеку опасаться нечего. Никакая партийная принадлежность, политические взгляды не могут послужить поводом для преследования человека, тем более в нынешних условиях. Россия находится под очень жестким западным влиянием, является членом Совета Европы, и каждый шаг политического преследования сразу будет виден.

Но есть и другие проблемы, связанные с переделом собственности. Мы не имели опыта капиталистического производства, опыта длительного роста экономики страны. Но все 10 лет, пока мы живем в условиях капитализма, я наблюдаю процесс дележа этой собственности. Одно поколение олигархов уходит, на их место приходят другие, но не в результате каких-то договоренностей, а со стрельбой, боями, отравлениями, скандалами общероссийского масштаба. Предпринимаются и попытки протащить какие-то законы. Это все - звенья одной цепи. И здесь борьба с экономическими преступлениями очень важна. К сожалению, Россия с точки зрения доверия пока находится на Западе в "черном списке". Инвестиции по-прежнему делаются неохотно, идет отток капитала из страны. Нам нужно думать, как эти деньги вернуть. Одним из вариантов мог бы стать соответствующий закон. В комитете Госдумы по безопасности я являюсь председателем подкомитета по борьбе с транснациональной преступностью и терроризмом. Сейчас мы изучаем индийский опыт возвращения "ушедших" из страны денег. Несколько лет назад в Индии создалась очень серьезная ситуация. Казна была практически пуста, золотовалютные резервы исчерпаны, из страны утекали капиталы. Они приняли решение, по которому любой человек, имеющий деньги за рубежом, мог вернуть их на открытый счет своему родственнику без обложения налогами, например, на три года. Но деньги должны были инвестироваться в ряд жизненно важных отраслей. Пока не будет закона, деньги не вернутся. Сажать, репрессировать, отнимать - это нереально и приведет только к крови. Одно дело - приватизировать то, что принадлежит государству, и делать частным, другое дело - отбирать у частников. Это уже было. Не зря в 18-м году началась Гражданская война.

- Черчилль говорил, что демократия - прескверная вещь, но, к сожалению, лучше нее человечество ничего не придумало. Когда стоит выбор между безопасностью и демократией, что вы выберете?

- Правильно, вы выберете безопасность, максимально сохранив демократические начала. Я себя ловил на мысли, что иногда мне не нравится то, что сделала наша власть, это несправедливо, неправильно. А потом я задумывался, что было 10 лет назад. Кто тогда нас об этом спрашивал, посвящал в эти проблемы? Между демократией и безопасностью очень тонкая грань. Здесь очень важно под видом безопасности не начать людей строить. Но, повторяю, есть внешние институты, есть внутренние демократические институты. Мы имеем возможность избирать руководителей. Это тоже инструмент демократического влияния общества. Наконец, многое зависит от мудрости главы государства, отвечающего за состояние безопасности и демократии и взявшего курс на необратимость этого процесса. У меня лично нет опасений, что мы свернем с демократического курса и перейдем на тоталитарный. У нас тяжелый путь, и он не исключает ошибок. Некоторые из этих ошибок уже видны. Если мы посмотрим на порядок формирования верхней палаты парламента, на бесконтрольность в федеральных округах, то возникнут вопросы. Но позиция президента относительно укрепления властной вертикали оправданна. Федеральные округа за максимально короткий срок снивелировали диспропорцию между федеральным и местным законодательством. А если бы этого не произошло, то так и остались бы, как писал наш классик, законы рязанские и законы московские. А главенствовать должны законы федеральные.