Процесс над Милошевичем начался не с того конца

- Многие страны на основании резолюции Совета Безопасности приняли такие законы, однако несколько стран сочли, что принимать особый закон нет необходимости. Одной из таких стран является и Россия. Я считаю, что мы с формально-юридической точки зрения не нуждаемся в таком законе. Дело в том, что в соответствии со статьей 16 нашей Конституции мы обязаны соблюдать международные договоры, общепринятые правила международного права. А во втором пункте той же статьи ясно указывается, что заключенные нами международные договоры являются частью нашего национального права.

Противники сотрудничества с МТБЮ наводят тень на плетень, утверждая, что тем самым мы, дескать, признаем Устав Трибунала. Наше обязательство заключается в соблюдении положений Устава ООН. А в нем ясно говорится, что решения, принятые Советом Безопасности, являются обязательными. Обязательной к выполнению является как резолюция 1244 по краю Косово, так и резолюция 827 о создании Гаагского трибунала. Эта резолюция вообще не была бы принята, если бы какая-либо из великих держав наложила на нее вето. То есть наши якобы друзья Россия и Китай могли наложить вето на ее проект, но не сделали этого.

Конечно, закон желателен, так как он регламентирует создавшуюся ситуацию с точки зрения национального права, исключает недоразумения, возможность выдачи подозреваемых в военных преступлениях "ад хок", то есть от случая к случаю, как это было со Слободаном Милошевичем.

Я согласен, что лучше иметь такой закон, но лишь по причинам внутренне-правового порядка. Мы потратили очень много времени на принятие закона. Произошло это потому, что в югославском парламенте все еще заседает немало приверженцев старого режима, в нем много депутатов из рядов Социалистической партии Сербии и Сербской радикальной партии. Однако наиболее важным фактором в этом смысле является Социалистическая народная партия Черногории - в свое время наиболее близкий союзник Милошевича на федеральном уровне. В конце концов в условиях мощного нажима вновь пришлось пойти им на уступки: закон применим лишь к лицам, в отношении которых Трибуналом уже представлены обвинительные акты.

- В результате может случиться, что прокуратура МТБЮ выдвинет обвинение против бывшего лидера Освободительной армии Косово Хашима Тачи. Косово - с учетом положений резолюции 1244 СБ ООН - является частью Югославии. Таким образом, Тачи должен быть выдан Трибуналу в соответствии с югославским законодательством. Ну а мы ответим: "Нет, не выдадим вам Тачи, потому что закон применим лишь к уже обвиненным лицам".

Тут есть сходство с Хорватией. Ситуация полностью иррациональна: в Сербии считают, что Трибунал является антисербским судом, а в Хорватии его считают антихорватским. Это нерационально даже с точки зрения самих националистов, ибо в Хорватии обычно все "антихорватское" по определению считают "просербским". Как это можно совместить в данном случае, мне непонятно. Крайние националисты, как сербские, так и хорватские, хотели бы попросту уничтожить этот суд - так, чтобы никто не отвечал вообще.

Националисты живут в окружении своих мифов, относящихся к XVIII или XVII векам. В ходе войн той эпохи считалось нормальным истреблять и изгонять население. Они не испытывают никакого чувства ответственности. Я хорошо помню одно из заявлений Воислава Шешеля, сказавшего: "Ладно, войну в Хорватии мы проиграли, но это не последняя война. Лет через 70-80 окрепнет Россия, встанет на нашу сторону, и тогда мы снова пойдем воевать". Возьмите наших военных вождей и поджигателей и посмотрите, где были они и их сыновья. Все были за границей и во время войн, и во время натовских бомбардировок. Националисты не поняли, что мир в последний раз стерпел массовое изгнание населения в 1945 году, когда немцы были насильственно переселены из Польши, Чехословакии и некоторых других стран. Теперь это больше не проходит.

Мы на Балканах стали жертвой архаичного восприятия прав и возможностей правительства. Националисты вступили в конфликт, сводившийся к завоеванию территорий, причем не населенных, а очищенных от людей. Очевидно, что существовала договоренность о разделе Боснии между Слободаном Милошевичем и ныне покойным хорватским лидером Франьо Туджманом. Общеизвестно, как легко, всего за два дня, сербы сдали Республику Сербская Краина (существовала в Хорватии в первой половине 90-х. - Ю.П.) вслед за тем, как по приказу из Белграда командующим там был назначен генерал Мркшич. Интересно, что этот генерал, добровольно сдавшийся МТБЮ, расскажет теперь в Гааге.

- Деяния Милошевича влекут преимущественно политическую ответственность. Он политически виновен за то, что вовлек страну в четыре войны, что проводил ошибочную политику, произвел инфляцию в 1993 году... Но тут вряд ли есть много уголовных преступлений. Его уголовные преступления в том, что он, возможно, убил журналиста Славко Чурувию, что, вероятно, приказал убить бывшего сербского руководителя Ивана Стамболича и некоторых других людей. Однако сербский народ он вверг в плачевное положение тем, что совершал главным образом вне Сербии. Так мы "заработали" санкции и нищету. Его политическая ответственность огромна, но все это не уголовные деяния.

Когда на повестке дня стоял вопрос о проведении суда над Милошевичем здесь, в Сербии, упоминалось, что он в обход закона получил земельный участок под строительство виллы, присвоил какие-то деньги. Однако он утверждал, что эти деньги направил Сербской Республике (в Боснии и Герцеговине. - Ю.П.). В 1993 году разразилась чудовищная инфляция, наступило страшное обнищание народа, появились финансовые пирамиды, которые в сотрудничестве с государством "увели" денежные сбережения населения в обмен на ничего не стоящие бумаги. Тут, конечно, совершались уголовные преступления, но всю эту губительную политику вряд ли можно подвести под какие-либо параграфы сербского уголовного законодательства.

- Следует вспомнить, что западная дипломатия и пропаганда долго называли Милошевича "балканским мясником". А после подписания им Дейтонского соглашения по Боснии в 1995 году он стал рассматриваться ими как "важнейший гарант мира на Балканах". Видимо, предполагалось, что Милошевич - самая могущественная политическая фигура на юго-востоке Европы, что в его распоряжении самая крупная армия, самая мощная полиция и что с ним необходимо договариваться. При этом сербская антимилошевичевская оппозиция недооценивалась как Западом, так и Востоком. Считалось, что Милошевич, пусть даже суровый диктатор, остается рациональным человеком и политиком, которого можно вывести на "правильный путь".

После того как в 1999 году в Рамбуйе на переговорах о косовском урегулировании Запад вступил с Милошевичем в конфликт, там подумали, что он прореагирует на угрозу как рациональный человек. Но Милошевич не отреагировал на угрозу. Есть одна тонкость не столько даже в международных, сколько в межчеловеческих отношениях: если я вам угрожаю, то рассчитываю, что вы сделаете требуемое под страхом самой угрозы. Если же вы этого не сделаете, то я уже потерпел поражение. Так и Запад сказал: "Слободан, не делай того-то и того-то, а то мы будем тебя бомбить". Но он не послушался, и Запад потерпел поражение, уже будучи вынужденным начать бомбежки. Затем предполагалось, что Милошевич сдастся через четыре дня налетов, через шесть дней - ведь бомбят его города. В НАТО не учли, что диктатору совершенно все равно, будет ли, например, разрушен Белград, именно Белград, который с 1990 года голосовал против него.

Придя к выводу, что Милошевич не поддается, Запад, естественно, снабдил гаагское обвинение материалами. Причем Милошевич не был обвинен ни за хорватские дела, ни за те ужасы, которые творились в Боснии и Герцеговине. Ни с того ни с сего ему предъявили обвинение только по Косово! Обвинительное заключение было составлено наспех, притом затрагивало лишь события 1999 года, хотя многое там происходило и в 1998 году. Позже, когда было выдвинуто обвинение по Хорватии и Боснии, прокуратура потребовала объединить все три дела. Но вместо того, чтобы вести судебное расследование по хронологии событий, они начали с Косово.

Обвинительное заключение содержит два важных уязвимых пункта, которыми Милошевич и пользуется. Во-первых, большая часть описываемых в нем событий произошла во время натовских бомбардировок. Во-вторых, в Косово действовала мощная вооруженная группировка - Освободительная армия Косово (ОАК). Последняя имела черты террористической организации, финансировалась от торговли наркотиками и т.д. Итак, процесс был начат не с того конца. Не знаю, как это оценить с правовой точки зрения, но с психологической - ошибка налицо.

Необходимо учитывать, что здесь, в Сербии, семь лет - от учреждения Трибунала и до октября 2000 года - проводилась интенсивная пропагандистская кампания против МТБЮ. И теперь, когда им впервые предоставилась возможность напрямую увидеть, как действует Трибунал, что же предстало перед их глазами? Свидетели-албанцы из Косово демонстрируют на суде страх. Есть две вещи, которые им запрещено говорить, поэтому они и выглядят смешными. Во-первых, они, как правило, делают вид, что не было натовских бомбардировок, во-вторых - что им ничего не известно о деятельности ОАК.

Главное все же в том, что Милошевича интересует не суд и процесс, а прежде всего публика в Сербии и в какой-то мере так называемые антиглобалисты. Он не обращается к суду, он обращается к нам в Сербии. Ему предоставляется возможность заработать определенные очки. Интересно, что его возросшая после начала процесса популярность в Сербии не затронула возглавляемую им партию - СПС. Каждое его высказывание практически сводится к тому, что "здесь судят не меня, а Сербию, я защищаю сербский народ и т.д.".

Если бы начали с Боснии и Герцеговины, дело выглядело бы по-другому. Во-первых, в Боснии не было никакой ОАК. Выступали бы свидетели, говорящие на понятном сербам языке, которым не пришлось бы задумываться о том, что подумает об их показаниях кто-либо в Косово. Это позволило бы получить более реальную картину произошедшего. В любом случае Гаага заменяет Милошевичу написание мемуаров. Он излагает свою версию, говорит в сотый раз одно и то же. Он так или иначе устранен с нашей политической арены, однако боюсь, что осознание истинных причин всех этих событий, осознание нашей общей ответственности - дело последующих поколений, как это было и в Германии.

- По тому, как держался на процессе сам президент Косово Ибрагим Ругова, вы могли понять, что он не мог сказать всего. Свидетели явно находятся под нажимом. В Косово происходит настоящий взрыв албанского национализма и экстремизма. Туда попросту никто не посмеет вернуться, если он не говорил в Гааге того, что от него ожидалось. В этом смысле ситуация там намного хуже, чем в Сербии. У нас нашлось бы немало людей, которые отправились бы в Гаагу и сказали многое такое, что противоречит общим настроениям. В Косово иначе. Общеизвестно, что у Руговы плохие отношения с ОАК, которая ликвидировала нескольких его соратников, но и он опасается теперь сказать что-либо против ОАК. Совсем по-другому свидетельствовал Пэдди Эшдаун (ныне Высокий представитель международного сообщества в Боснии и Герцеговине, - Ю.П.). Он говорил действительно точные вещи. Эшдаун - единственный свидетель, который позволил себе критическую позицию в отношении ОАК. Остальные боятся, поскольку им нужно возвращаться в Косово.

- Знаете, международная бюрократия, то есть ее члены, в своих странах занимали отнюдь не блестящие посты. Это люди среднего и даже ниже чем среднего интеллекта. Они занимаются делом, которого не знают. В первую очередь им незнаком балканский менталитет. Если бы они его знали, они по-другому бы начали и, например, не выставили бы в качестве первого свидетеля бывшего коммунистического лидера Косово Махмута Бакали.

Кроме того, очевиден и надменный подход. Скажем, один из обвинителей МТБЮ Джеффри Найс - бесспорно блестящий английский адвокат - с делом Милошевича соприкоснулся только сейчас и поэтому допускает оплошности. Скажем, в самом начале он говорил о плане создания Великой Сербии, подразумевавшем завоевание Косово. Это абсурдное утверждение с учетом того, что Косово и так было в составе Сербии. Был и ряд других глупостей, а это, конечно, раздражает сербов. Было бы намного лучше, если бы мы здесь в Сербии, в Хорватии и Боснии могли сами провести судебные процессы. Но, к сожалению, я лично думаю, что это станет возможным не скоро.

- Во-первых, возьмите, к примеру, наших судей - это все еще те, кто был назначен в эпоху Милошевича. Во-вторых, в городе Прокупле начался суд над третьеразрядными лицами, обвиняемыми в военных преступлениях в Косово, и сразу же посыпались угрозы расправы в адрес прокурора, судьи и т.д. Нынешняя атмосфера свидетельствует о том, что такие суды - дело не близкого будущего.

Все войны последнего десятилетия велись во имя осуществления неких возвышенных национальных мифов, а по сути своей были невероятно грязными. Во время партизанской войны титовской пропаганде удалось закрепить в сознании людей, обоснованно или необоснованно, представление о пяти-шести героях, скажем, о Бошко Бухе. Может быть, они и не были святыми, но все же это удалось. Эти войны ни одного героя не дали. Потому что они были грязными. Пока одни гибли во имя неких идеалов, другие сколачивали капиталы. В Боснии и Герцеговине все три стороны - сербы, хорваты и мусульмане - торговали между собой. А на процессе над Милошевичем один из свидетелей, признавший, что был членом ОАК, заявил, что он и его собратья покупали оружие у аркановцев. Самого же покойного Аркана в Сербии немало людей считают истинным борцом за сербские интересы.

- Думаю, что Милошевич получил трех бесплатных адвокатов, ибо я не заметил, чтобы "друзья суда" хоть раз подвергли его допросу, они допрашивают свидетелей. Обвинение повело себя по-глупому. Судья Мэй, считающийся лучшим судьей Трибунала, предоставил большие привилегии Милошевичу, чтобы продемонстрировать непристрастность суда. Он дает возможность Милошевичу выступать с речами, обращаться со свидетелями так, как это было с Руговой, которого он спросил: "Куда вы сбежите, когда закончится оккупация Косово?" - и т.д.

Знаете, как у нас выглядит суд? Вы излагаете свою защиту, после чего судья поворачивается к протоколисту и диктует ему: "Обвиняемый заявил, что не считает себя виновным". И это все, никаких речей тут нет. Милошевич изучил англосаксонский процесс лучше, чем все наши адвокаты. Дело в том, что англосаксонское судопроизводство позволяет "крушить" веродостойность самого свидетеля. Для этого вы вправе задавать ему вопросы типа "А кто живет напротив тебя?", "А когда тебя уволили?", "Где там протекает ручеек?" и т.д., что в нашем судопроизводстве считается обстоятельствами, не относящимися к делу. Цель всего этого - показать, что свидетель не заслуживает доверия, ненадежен.

Милошевич - манипулятор с огромными способностями, человек огромной энергии. Пока он сидел в белградской тюрьме, двадцать врачей подписали заключение, что он, бедняга, при смерти, что ему нужна особая подушка, устанавлимая под углом в 20 градусов. Сейчас, в Шевенингене, никто не упоминает о подушке, никто ничего не говорит о его болезнях. Он ведет себя как прокурор, сидит в той же позе, что и на Восьмом пленуме ЦК Компартии. Другими словами, он далеко не мелкая фигура, и поэтому народ, двинувшийся в преобладающем своем большинстве за таким человеком, никак нельзя назвать полностью обезумевшим.

- Есть две теории. Либо ему помогают друзья, сохранившие свои посты в наших тайных службах. Либо Милошевич, предвидя собственную выдачу в Гаагу, готовился к процессу, заранее переправив в Гаагу или Париж важную для его защиты документацию. Поэтому-то он и выглядит настолько подготовленным. Например, свидетель Али Ахмети говорит, что его уволили сербы. "Нет, - отвечает Милошевич, - ты ушел на пенсию". Другом свидетелю он сказал, что знает, что рядом с его домом течет ручеек. Но такая осведомленность может Милошевичу дорого обойтись. Милошевич уже сказал как-то, что ничего не знает о массовых расправах над мусульманами в Сребренице (летом 1995 года в Боснии. - Ю.П.). Поэтому позднее ему может быть задан вопрос: "Как же вы ничего не знаете о столь крупном деле, как расстрел семи тысяч человек, но зато знаете все о каком-то там крестьянине?" Это может стать для него бумерангом позднее.

Для юристов процесс выглядит иначе, чем для обычной публики. Лично я больше сожалею о том, что Трибунал предстал не в лучшем свете в глазах нашего общественного мнения и встает вопрос, какой эффект это может произвести. В конце концов согласно положениям современного уголовного законодательства цель судебного разбирательства заключается не в том, чтобы послать кого-либо в тюрьму, а в том, чтобы отбить у других желание делать в будущем то же самое. Это своеобразный посыл. Кандидаты в военные преступники находятся здесь, на нашей территории. Все эти годы у Трибунала была очень плохая служба паблик рилейшнз. Местная пропаганда была против МТБЮ, а его представители в ответ предлагали какие-то свои бюллетени на анлийском и французском языках.

- Вопрос в том, насколько серьезное влияние имели все эти люди. Однако институт командной ответственности существует в международном праве уже давно. Он определен Гаагским протоколом 1977 года к Женевскими конвенциями. Протокол разъясняет случаи нарушения Женевских конвенций, являющиеся уголовными преступлениями. Там ясно указывается, что за деяния подчиненных ответственен начальник, если он знал или мог или был обязан знать о них, но не предпринял никаких мер для их пресечения. Это и есть командная ответственность. Это определение существует и в нашем праве, мы ратифицировали конвенции и протокол, так что не может быть и речи о какой-то новой выдумке.