Итоги года: что дальше?

Оценка итогов 2001 г., как и любая оценка, предполагает наличие критериев того, "что такое хорошо и что такое плохо". Эти критерии неизбежно будут различаться в зависимости от того, кем, для кого или для чего проводится такая оценка.

Для политэконома важно то, как в динамике данного года реализуются долгосрочные тренды, определяемые объективными закономерностями эволюции данного социума. В этом смысле можно представить ситуацию, когда изменения, отрицательные с экономической точки зрения, с политико-экономических позиций могут быть оценены как положительные, и наоборот.

Политико-экономический подход представляется тем более актуальным, что научным сообществом - при всем разнообразии взглядов на нынешний миропорядок и возможные тенденции его изменения - в целом признан факт, что с конца ХХ века происходят такие фундаментальные перемены в условиях существования человеческой цивилизации, которые уже в обозримом будущем приведут к ее качественно новому состоянию ("цивилизационному сдвигу").

Естественно, Россия не может находиться в стороне от этих изменений. Вот почему выяснение того, в чем состоит вызов нового века для России и каков должен быть ее стратегический ответ, стало главной исследовательской темой Института экономики РАН на ближайшие два-три года.

О каких же тенденциях эволюции российского социума должна идти речь?

При ответе на этот вопрос я исхожу из двух методологических позиций: 1) нынешняя Россия может сохранить себя лишь как одна из мировых держав; 2) она еще не прошла историческую развилку, после которой возможность ее существования в качестве одной из мировых держав в наступившем столетии практически неосуществима.

Соответственно социально-экономическая политика, адекватная такому подходу, должна быть направлена на становление России в качестве великой державы по критериям ХХI века. Любая другая целевая ориентация неизбежно приведет к ее исчезновению как субъекта мировой истории.

В силу этого политико-экономическая оценка итогов конкретного года и задачи на будущий должны определяться тем, насколько социально-экономическая динамика данного года адекватна такой политике.

Осуществить подобную оценку крайне затруднительно. Дело в том, что Российская Федерация, несмотря на принятые еще в начале 2000 г. правительственные решения, до сих пор не имеет социально-экономической стратегии, публично принятой к исполнению ее государственной властью. Более того, в последнее время наблюдается снижение общественного интереса органов государственной власти к этой проблеме.

Отсутствие такой внятно выраженной стратегии, с одной стороны, не позволяет достоверно определить, какая из теоретически возможных эволюционных тенденций российского общества определена его правящими кругами в качестве естественно-исторической. С другой - затрудняет оценку адекватности принятой социально-экономической стратегии этому выбору.

В таких условиях политико-экономическая оценка итогов года должна основываться на анализе того, какой направленности эволюционного процесса объективно способствуют как складывавшаяся в этот период социально-экономическая динамика, так и практические действия, предпринимаемые в этой сфере правящими кругами.

Проведенный с указанных позиций анализ социально-экономической динамики 2001 г. приводит к выводу, что политико-экономические итоги 2001 г. свидетельствуют о правомерности наиболее мрачных сценариев эволюции российского общества.

Главной причиной названной тенденции представляется тот факт, что высшее политическое руководство государства, его окружение, которое непосредственно готовит материалы для принятия решений в сфере социально-экономической политики, либо не представляют сути тех изменений, которые должны произойти в социально-экономической структуре российского общества для того, чтобы реализовались потенции его исторической перспективности (оптимистический сценарий), либо исходят из невозможности (ненужности?) существования России в качестве мировой державы в наступившем столетии (пессимистический сценарий).

Основанием для такой постановки вопроса служит следующее.

Научным сообществом признан факт, что XXI век - век нового качества социально-экономического роста. Это предполагает переход к новым критериям оценки прироста национального богатства, а следовательно, и смену факторов этого прироста. Соответственно политико-экономическая оценка итогов прошедшего года должна ответить на вопрос: способствовала ли совокупность социально-экономических процессов созданию условий перехода России к новому качеству экономического роста?

Судя по тому, как даются на уровне высшего руководства государства оценки итогов прошедшего года, следует заметить, что в них прежде всего подчеркивается в качестве положительного факта сохранение относительно высоких темпов роста ВВП, достигнутых в 1999-2000 гг. Отмечая безусловную важность этого обстоятельства, нельзя все же упускать из виду историческую перспективу. Последняя же связана прежде всего с тем, что наступивший век - век, когда развитые страны вступают (вступили) в экономическую эпоху, где решающим движителем общественного воспроизводства становится научное знание.

Между тем, отмечая высокие темпы роста в реальном секторе экономики, авторы официальных оценок ничего не говорят о том, какие качественные сдвиги или хотя бы предпосылки для таких сдвигов были созданы за оцениваемый период. В прогнозах на предстоящий период приводятся данные о росте производства в автомобильной промышленности, электровозо-, вагоно- и тракторостроении и ничего не говорится о ситуации, складывающейся в сфере высоких технологий. И это в то время, когда на протяжении уже ряда лет повторяется тезис о катастрофическом состоянии наукоемкого сектора российской экономики, ее научно-технологического потенциала.

Такие оценки и результаты становятся во многом объяснимы, если иметь в виду, что, хотя рост инвестиционной активности в основной капитал продолжается, при этом основная часть инвестиций уходит на поддержание действующего производственного аппарата.

Иначе и быть не могло: в "Заявлении Правительства РФ и ЦБ РФ об экономической политике на 2001 год и некоторых аспектах стратегии на среднесрочную перспективу" промышленная политика упоминается только во введении. При этом сводится она к двум мероприятиям: реформе естественных монополий и реструктуризации неконкурентоспособных предприятий, получающих прямую или косвенную поддержку государства. В "Перечне основных социально-экономических проблем (задач), на решение которых будет направлена политика Правительства РФ в 2002 году", подготовленном Министерством экономического развития и торговли в августе 2001 г., только на будущее ставится задача разработки государственной инновационной политики.

Подобное увлечение валовыми темпами роста, выдвижение их в качестве главного критериального показателя экономического роста было характерно для всего советского периода российской истории. Такая ориентация на максимизацию валовых оценок сыграла значительную роль в наращивании технологического отставания СССР от наиболее развитых стран, в упущении возможностей перехода на постиндустриальные факторы экономического роста, что в конечном счете привело к проигрышу Россией мирового экономического соревнования и утрате ею позиций великой державы. Приходится констатировать факт либо сохраняющегося (с советских времен) непонимания этого в кругах, определяющих направленность социально-экономической стратегии, либо сознательного исключения варианта эволюции российской экономики в направлении перехода к новому качеству роста.

Подтверждением этого вывода служит и то обстоятельство, что фактически продолжается политика игнорирования (а по сути, угнетения) человеческого фактора роста. Между тем не только отечественная, но и мировая экономическая наука уже давно определила приоритетность наращивания человеческого капитала в качестве императива социально-экономического прогресса в наступившем столетии.

Однако, оценивая итоги 2001 г. в России, мы видим иной подход, о чем свидетельствует табл. 1.

Из данных Госкомстата следует, что уже в 1999 г. был преодолен обвал ВВП, выпуска промышленной продукции и объема инвестиций в основной капитал, последовавший после кризиса августа 1998 г., а по итогам 2001 г. эти показатели существенно превысили докризисные (1997 г.) значения, а также был превзойден докризисный уровень выпуска сельскохозяйственной продукции. Однако реально располагаемые денежные доходы населения остаются значительно ниже этого уровня.

То, что "человеческий капитал" не является ключевым понятием для проводимой ныне экономической политики, наглядно видно из табл. 2, где показана фактически сложившаяся и прогнозируемая динамика среднедушевых доходов. Даже в 2004 г. не прогнозируется восстановление их докризисного (1997 г.) уровня. Что же касается возвращения к уровню, предшествовавшему острой фазе системного кризиса (1989 г.), то эта цель не просматривается и в ориентировках на 2010 г.

Хотя, по данным Института экономического анализа, доля частного потребления в ВВП по итогам 2001 г. достигла 51% против 35% в начале 90-х гг. и в реальном измерении оказалась самой большой за данный период, что само по себе является положительным фактом, тем не менее другие показатели заставляют воздерживаться от оптимистических оценок. Так, фондовый коэффициент в текущем году составил 14,1 (в 2000 г. - 13,7) - максимум за последние 10-12 лет, за исключением 1994 г. Заметим, что значение этого показателя свыше 8 считается пороговым с точки зрения социальной безопасности государства. Несмотря на прослеживающуюся тенденцию к некоторому снижению, недопустимо высокой продолжает оставаться доля населения с доходами ниже прожиточного минимума - более 25%.

В сочетании с повышением тарифов на продукцию и услуги естественных монополий для получения ими инвестиционных ресурсов возникает резонный вопрос: для кого или для чего, за чей счет и в чьих интересах осуществляется экономический рост?

Любые ссылки на отсутствие экономических возможностей для существенного повышения уровня жизни населения и неизбежный вследствие наращивания его денежных доходов разгон инфляции демонстрируют либо отсутствие профессионализма, либо сознательное искажение экономической реальности.

Азбучной истиной экономической науки, подтвержденной всей предшествующей экономической историей, является тезис о том, что низкая оплата труда является тормозом научно-технического прогресса и, следовательно, тормозом экономического роста, особенно в его новом качестве. Таким образом, доля ВВП, идущая на потребление, в принципе не может рассматриваться в качестве непроизводительных расходов, а является, по существу, инвестиционным ресурсом экономического роста.

Представляется, что аналитики, подчеркивающие роль в экономическом росте 1999-2001 гг. конъюнктурных факторов, на которые нельзя опираться в долгосрочной перспективе, недоучитывают выявившийся в этот период потенциал внутреннего спроса. В этой связи затухание темпов экономического роста, обозначившееся к концу 2000 и в 2001 г., можно трактовать не как исчерпание потенциала конъюнктурных факторов, а как непоследовательность проведения политики, направленной на стимулирование внутреннего спроса. Об этом свидетельствует экономическая динамика 1999-2001 гг., согласно которой рост или падение внутреннего платежеспособного спроса четко коррелировали с адекватной динамикой экономического роста.

Наконец, международно признанным является положение, что заработная плата ниже 3 долл. в час не обеспечивает даже простого воспроизводства рабочей силы и с неизбежностью ведет к деградации трудового потенциала общества. В России же этот показатель составляет 1,7 долл. Доля заработной платы в 1998 г. в ВВП России равнялась 30% при том, что аналогичный показатель в Евросоюзе составлял 68,9%, США - 72%, Японии - 75,9%. При этом российский работник (в исчислении по паритету покупательной способности) на 1 долл. заработной платы создает 4,6 долл. ВВП, что в 2,7 раза больше, чем в США, и в 2,5 раза - чем в Японии.

Можно отметить, что, постоянно цитируя высказывание Адама Смита о "невидимой руке" как квинтэссенции эффективности "свободного рынка", апологеты рыночной стихии почему-то не вспоминают о его позиции в отношении роста оплаты труда наемных работников, которые "составляют преобладающую часть всякого крупного общества". Для Смита "ответ ясен с первого взгляда": "то, что улучшает условия большинства, никоим образом не может быть признано вредным для целого. Ни одно общество, без сомнения, не может процветать и быть счастливым, если значительная часть его членов бедна и несчастна. Да, кроме того, простая справедливость требует, чтобы те, кто кормит, одевает и дает кров всему народу, получали такую же долю продуктов своего труда, чтобы сами могли иметь сносную пищу, одежду и кров".

Таким образом, хотя в большинстве экономических прогнозов отмечается, что, "несмотря на достаточно мрачные ожидания по поводу развития мирового хозяйства в 2002 году, перспективы отечественной экономики в будущем году не столь уж пессимистичные", политико-экономическая оценка, исходящая из долгосрочных трендов, противоположна.

2001 год продолжил тенденцию, ведущую к закреплению за российской экономикой статуса в лучшем случае второго эшелона современного экономического роста, и пока ничто не указывает, что 2002 год изменит эту тенденцию. Индекс предпринимательской уверенности в реальном секторе, оценивающий текущую и перспективную хозяйственную конъюнктуру, в последние месяцы 2001 г. упал до самого низкого за последние три года уровня.

=== ТАБЛИЦА ===

Таблица 1.

Некоторые показатели экономического роста России

# Показатели Восстановление уровня 1997 г.1 2001 г.

пп в % к 1997 г.2

1 ВВП 1999 г. (100,2) 113,9

2 Выпуск промышленной продукции 1999 г. (105,2) 123,4

3 Объем инвестиций в основной капитал 1999 г. (110,8) 131,5

4 Продукция сельского хозяйства 2001 г. (103,2)2 103,2

5 Реальные располагаемые среднедушевые

денежные доходы населения 82,3

1. В скобках указан уровень соответствующего показателя в приведенном году в % к 1997 г.

2. С учетом предварительной оценки итогов 2001 г. Министерства экономического развития и торговли РФ.

Таблица 2.

Динамика среднедушевых денежных доходов населения

Годы 1998 1999 2000 2001 20021 20032 20042

В % к 1997 г. 83,6 71,2 77,7 82,3 87,2 91,2 96,6

1. По оптимистическому прогнозу Министерства экономического развития и торговли РФ.

2. По прогнозу Программы социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2002-2004 гг.), утвержденной распоряжением правительства РФ от 10 июля 2001 г. # 910-р.