Владимир Санько Десятилетие начала реформ в России - достаточно основательный повод для грандиозных торжеств. Однако они не состоялись, что не случайно. Большевики к аналогичной дате имели вполне конкретные результаты. Ежегодный прирост ВВП превышал десяток процентов, и к двенадцатой годовщине был достигнут уровень 1913 г. Так что тогда были весомые причины для "головокружения от успехов", особенно на фоне Великой депрессии 1929-1933 гг.
Десятилетний период может служить мерилом компетентности интеллектуальной элиты, обслуживающей политическое руководство. Если не нравятся примеры экономических успехов большевиков, то можно вспомнить о стремительном подъеме экономики США после всемирного кризиса, Германии и Японии - после Второй мировой войны. Как правило, для достижения докризисного уровня ВВП этим странам требовалось порядка шести-семи лет. Стоит подчеркнуть, что этого можно было достигнуть только при ежегодном приросте ВВП на уровне 10%.
Некоторое оживление в экономике в последние два года дало повод нынешнему руководству страны для оптимизма и утверждений о стабильном характере ее роста, не зависящем от мировой конъюнктуры. Экономические показатели за последние три месяца прошлого года свидетельствуют о скоропалительности и безосновательности подобных выводов.
Нынешние законодательные начинания, по сути, являются лишь реализацией старых рекомендаций МВФ и зарубежных участников Комиссии по иностранным инвестициям при премьер-министре РФ. Например, по предписанию МВФ распродажа земель должна была быть узаконена указом Бориса Ельцина еще весной 1997 г., но только нынешнему руководству страны удалось в прошлом году протащить Земельный кодекс в соответствующем варианте через Федеральное собрание. Единственное принципиальное отличие сегодня заключается в том, что раньше указания российскому правительству шли за подписью чиновников МВФ, а теперь непосредственно от правительства США. Впрочем, и это можно выдать за достижение: приблизили!
Действительно, в законодательном закреплении навязываемых реформ по западному перечню мы преуспели. Но при чем здесь интересы России и ее экономические успехи? Зарубежные похвалы по поводу наших реформ очень сильно напоминают похороны в Греции - там в последний путь провожают аплодисментами. Зачем нам Греция - у нас был Михаил Горбачев. Перестройка, новое мышление, политический и экономический развал СССР. За что он получил Нобелевскую премию - очевидно, и если отбросить пустые словеса, то причины овации вполне прозрачны.
Как говорится, "куй железо, пока горячо": совсем недавно сбылись планы зарубежных политтехнологов по развалу СССР, а уже раскраивается Россия. Единая и тем более экономически сильная Россия никому на Западе не нужна. Для наших рыночников, апологетов конкурентной борьбы, это должно стать азбучной истиной. Тем не менее уже десять лет нас по-прежнему подозрительно неистово уверяют в сказочном благородстве иностранного инвестора и в том, что "Запад нам поможет".
Как признает общеизвестный авторитет Егор Гайдар, программа реформирования больного народного хозяйства страны была подготовлена за две недели в сентябре 1991 г. на даче # 15 в Архангельском. Потолочное происхождение этих предначертаний стало решающей причиной последующего развала экономики страны.
Характерно, что, по утверждению нашего экономического корифея, "фундаментальной проблемой экономической политики в России в 1992 году" была "бурная экспансия денежной массы". Кто же вынуждал его "идти на либерализацию цен в условиях отсутствия контроля за денежной массой"? Ведь всем известно, что в этом как раз и заключалась "фундаментальная проблема" советской экономики перестроечного периода, когда была разрушена стена между наличными и безналичными рублями, что и спровоцировало "бурную экспансию денежной массы".
Вместо того чтобы начать с решения фундаментальной проблемы, проводится либерализация цен. Решение глубокое по последствиям: продолжается приватизация доходов государственных предприятий, что способствует их обесцениванию, то есть созданию условий для приватизации собственности по минимальной цене. Это позволяет другому идеологу российских "реформ" Анатолию Чубайсу сейчас откровенно заявить: "Мы не приватизацию проводили, а частную собственность создавали". К экономике это имеет такое же отношение, как действия мародеров к спасению имущества во время стихийного бедствия.
Новое поколение реформаторов осталось верно старым традициям: если приватизировать (теперь уже землю), то только по минимальной цене. Как свидетельствует наш главный правительственный либерал Герман Греф, последствия снижения ставки налога на прибыль при одновременном изменении налогооблагаемой базы расчету не поддаются.
Низкое фискальное бремя, ущербная "простота и прозрачность" налоговой системы, таможенная открытость превращают страну в громадный офшор, но офшор уникальный - сырьевой, в котором с избытком иностранной валюты борются тоже оригинально. Во всем мире "голландская болезнь" лечится высокими налогами и государственными компаниями (все страны третьего мира и рыночная Норвегия), а у нас предлагается максимизация вывоза капитала - минимизация налогов при либерализации валютных обязательств и контроля. Андрей Илларионов считает валютные поступления вредными для экономики страны.
Как свидетельствует Chris-tian Science Monitor, и на Западе известно, что у российского руководства нет четкой стратегии в реформировании экономики. Нагляднее всего это проявилось на переговорах по вступлению в ВТО: оговариваемые таможенные ставки во многих случаях выше действующих. Там же отстаивается возможность субсидий АПК в размере 16 млрд. долл. (!), в то время как правительство гордится тем, что решилось на беспрецедентный шаг, запланировав сокращение финансирования транспортной сферы, сельского хозяйства и промышленности.
Пока из всех заверений наших реформаторов оправдывается одно - в краткосрочной перспективе от большинства их нововведений лучше не будет. В 2000 г. смертность превысила рождаемость на 1 млн. человек. Подсчитано, что при показателях рождаемости и смертности 1990 г. в России численность населения в настоящее время должна была превысить 180 млн. человек, а сейчас нас всего 145 млн. с учетом 4-5 млн. иммигрантов из СНГ. Никто не обращает внимания на масштаб убыли населения в результате реформ, но подсчитывают потери в советский период, не стесняясь списывать на коммунистов людские потери в Великой Отечественной войне с учетом "нерожденных".
Мало того, что нас становится меньше. Средний возраст носителей высокотехнологических разработок еще советского периода превышает 55 лет. То есть преемственность потеряна. Результаты реформы образования впечатляют так же, как и демографическая ситуация. Как показали исследования интеллектуального уровня 14-летних юношей 32 стран, наши молодые люди в начале 90-х гг. входили в первую пятерку, в 1995 г. еще удержались в первой десятке, а в 2001 г. опустились в последнюю пятерку - многие не могли осмыслить прочитанный текст. Так что строить обещанное общество всеобщего благоденствия будет некому.
Высокий уровень темпов роста экономики в послекризисный период в западных странах был возможен благодаря эффективному использованию государством накопленного прежде научно-технического потенциала, а у нас он практически потерян. Другого быть и не могло, так как полностью игнорируется роль государства: основной программный тезис наших реформаторов - дерегулирование. Вопреки здравому смыслу и мировому опыту государство все больше вытесняется из экономики.
