Юрий Александров ОТЕЧЕСТВЕННАЯ нефтяная промышленность, взбодренная благоприятной конъюнктурой мирового рынка, продолжает демонстрировать успехи. За январь-август добыча нефти составила 228 млн. тонн, что на 7% больше, чем за то же время в прошлом году, а экспорт по системам "Транснефти" в дальнее зарубежье вырос на 9%, достигнув 97,5 млн. тонн. На фоне такого оживления напряженность в отношениях между нефтяными компаниями и правительственными структурами по поводу налогов, экспортных пошлин, доступа к магистральным трубопроводам и к их строительству создают в российском обществе устойчивый образ обеих сторон как "идейных борцов за нефтяные денежные знаки", каждый из которых тянет одеяло только на себя.
ЧТО ХОРОШО ДЛЯ НЕФТЯНЫХ КОМПАНИЙ...
Между тем сейчас, во время подъема деловой активности в стране, за отношением нефтяных компаний к тем или иным конкретным решениям правительства и к другим влиятельным агентам российской экономики все яснее просматриваются проблемы глобального масштаба. Речь идет, во-первых, о том, какое место займет нефтяная отрасль в экономике России и в стратегии ее развития на ближайшие десятилетия. Во-вторых, кто и как будет это определять. В-третьих, где пролегает граница между полным разменом общественных интересов на своекорыстные частные и такими решениями, в результате которых образуется "сухой остаток" общественной пользы.
Еще совсем недавно - во времена "партии власти" под управлением Виктора Черномырдина - нефтяникам вместе с другими сырьевыми отраслями отводилась роль основных "локомотивов роста", призванных последовательно вытянуть за собой все прочие отрасли экономики. Но сначала падение мировых цен на нефть, а затем неожиданный импульс, который после кризиса 1998 г. получила отечественная обрабатывающая промышленность, породили более скептический взгляд на такую возможность. Теперь амбиции крупных нефтяных компаний по поводу своего участия в принятии решений по всем основным вопросам экономической политики и стратегии явно возросли, будучи подкрепляемыми уже не столько их особыми отношениями с властью, сколько существенно увеличившимся вкладом в федеральный бюджет и экономический рост. Сегодня именно нефтяники выше всех поднимают знаменитый лозунг "Что хорошо для... (подставить нужное, в данном случае - "нефтедобывающих компаний"), то хорошо для страны", который за последние десять лет кто только у нас не примерял к себе.
...ТО ХОРОШО ДЛЯ ГОСУДАРСТВА?
Судя по последним заявлениям официальных лиц, правительство намерено сохранять полный контроль над транспортировкой нефти по магистральным трубопроводам госкомпании "Транснефть". Пока нефтяные гиганты проиграли ей (а значит, и государству) все бои местного значения за право иметь свою долю в акционерном капитале тех компаний, которые были созданы для развития трубопроводной сети экспортного назначения. Как, например, в случае с Балтийской трубопроводной системой (БТС), для строительства которой, как и в других случаях, используются средства, получаемые от нефтяных компаний через специально установленный тариф. Это только усиливает стремление нефтяников решить две проблемы: облегчить своим возрастающим экспортным ресурсам доступ к государственной "трубе" или обойти ее стороной, избавляясь тем самым и от государственного квотирования экспорта.
С этой точки зрения помимо уже хорошо известного строительства экспортного нефтяного терминала компанией "ЛУКОЙЛ" заслуживают внимания и другие факты. Они говорят о стремлении крупных нефтяных компаний активнее участвовать в проектах, нацеленных на расширение географии российского нефтяного экспорта. Что, как известно, почти во всех случаях преследует не только экономические, но и геополитические цели. Естественно, это вносит и нечто новое в треугольник отношений: частные нефтедобывающие компании - "Транснефть" как государственная корпорация - государство как субъект внешней политики.
Самый свежий пример такого рода - проект строительства экспортного нефтепровода в Китай, межгосударственное соглашение о разработке технико-экономического обоснования для которого было подписано летом. С российской стороны в этом приняли участие не только представители государства - министр энергетики Игорь Юсуфов и глава "Транснефти" Семен Вайншток, но и председатель правления компании ЮКОС Михаил Ходорковский. Проектом предусматривается ежегодная транспортировка в Китай 20 млн. тонн нефти с 2005 г. и 30 млн. тонн с 2030 г. Однако примечателен он не только своей масштабностью, но и тем, насколько тесно окажутся увязанными между собой в случае его реализации интересы и ответственность всех его участников.
С точки зрения госчиновников, это важный шаг по пути интеграции единого евразийского пространства - экономического и геополитического. Важный настолько, что ради его реализации пришлось по настоянию китайской стороны отказаться от плана прокладки трубопровода через территорию Монголии. Добывающие компании (а это, кроме ЮКОСа, "ЛУКОЙЛ", "Роснефть" и "Сибнефть") не только получают дополнительный экспортный выход, но и вроде бы берут на себя ответственность за обеспечение согласованных объемов поставок. Что устанавливает определенные рамки для их инвестиционной политики. Но лучший ли это маршрут? Не будет ли "восточный" российский нефтяной экспорт полностью зависеть от Китая? Не лучше ли прокладывать трубу к одному из российских дальневосточных портов? Достаточны ли гарантии добывающих компаний по поставкам нефти на экспорт? Гарантирована ли в проекте роль государства в лице "Транснефти"? Только после ответа на все эти вопросы государство должно решать, стоит ли осуществлять строительство этого трубопровода или есть альтернативные, менее проблемные варианты.
Активность, проявляемая российскими нефтяными компаниями в Ираке и Судане, намерение правительства вовлечь Северную Корею в совместные проекты трубопроводов (пока это газ), которые свяжут Россию с Южной Кореей, а через нее с Азиатско-Тихоокеанским регионом, - все это может оказаться позитивным вкладом в приобщение к международному сообществу "государств-изгоев", которые после терактов в США буквально загнаны в угол.
...ДЛЯ "ГАЗПРОМА"?
Разумеется, общие тенденции пробивают себе дорогу через массу конкретных действий. Один из примеров того - нынешние отношения между российскими нефтяными компаниями и "Газпромом". Казалось бы, у нефтяников и газовиков свое поле деятельности, между ними не может быть конкуренции. Наоборот, желая высвободить больше своей продукции для экспорта, "Газпром" не прочь уступить нефтяникам и угольщикам значительную часть своей доли на внутреннем рынке энергоносителей. Внутренняя цена на газ немного выше 10% от экспортной, добыча сократилась в прошлом году на 1,5%, а за восемь месяцев этого - еще более чем на 2%. Однако для нефтедобывающих компаний главное не внутренний рынок, а внешний.
Проигрывая "Транснефти" и стоящему за ней правительству битву за контроль над "трубой" и, значит, над экспортом своей продукции, нефтяные компании пытаются частично отыграться на "Газпроме", потеснив его на внешних рынках своим попутным газом. На фоне 377,5 млрд. куб. м природного газа, добытого за восемь месяцев предприятиями "Газпрома", 21 млрд. куб. м попутного газа нефтяных компаний выглядит вполне весомо, а прорыв на экспортные направления мог бы сильно стимулировать увеличение добычи. Отсюда возникла поддержка нефтяниками идеи превращения "Газпрома" в некое подобие "Транснефти" - компании, которая отвечает только за транспортировку продукции своей отрасли по магистральным трубопроводам, но не за ее добычу или продажу.
Расчеты на успех проекта в отношении "Газпрома", по-видимому, во многом строятся на оценке его нынешнего состояния. Будучи одним из тех "китов", на которых держится относительная стабильность российской экономики и социальной жизни, "Газпром" тем не менее в своем нынешнем состоянии вряд ли может претендовать на титул "локомотива роста". Он слишком скован государственными ограничениями. Акции "Газпрома" считаются чуть ли не наименее привлекательными среди всех компаний нефтегазового комплекса. Тем не менее до сих пор не решен конструктивным образом вопрос о более свободном, чем сейчас, участии иностранных инвесторов в формировании акционерного капитала компании, в частности об увеличении их доли сверх 20%. По словам Сергея Дубинина, рентабельность "Газпрома" в прошлом году не превысила 4,3%, а активы не покрывают привлекаемых капиталов. По прикидкам авторов Энергетической стратегии России до 2020 г., разработанной Министерством энергетики, для обеспечения необходимых инвестиций в развитие отрасли требуется повысить внутренние цены на газ в 2,5 раза к 2003 г. и еще в 1,4 раза к 2005 г. Но этого не позволяют сделать существующие макроэкономические и социальные условия.
А также, можно добавить, политические. Наблюдая за перестановками в руководстве "Газпрома", нетрудно прийти к выводу, что одна из главных преследуемых ими целей - изменение положения компании в системе политической власти. Если прежде, во времена президента Ельцина, отношения "Газпрома" с властью строились на договорных (во многом неформальных) принципах, то теперь налицо стремление превратить "Газпром" в непосредственную опору политического режима.
Сам факт частичной поддержки этой идеи со стороны нефтяных компаний примечателен. Ведь, по сути, это близко к либеральным программам реформирования подконтрольных государству монополий - с полным выделением из них естественных монополий. В данном случае поддержка - хотя и ограниченная - возникла с неожиданной стороны и без чьих-либо специальных просьб, тогда как до сих пор идеи реформирования монополий на основе рыночных принципов исходили только от либеральных экономистов и политиков. В этом, пожалуй, можно усмотреть признак прогресса в формировании в России единого экономического пространства, отвечающего критериям рыночной экономики. Но парадоксальным образом прогресс стал заметным в ходе толкотни сырьевиков вокруг экспортной "трубы".
НЕФТЯНИКИ КАК "ЛОКОМОТИВЫ РОСТА"
Однако серьезные проблемы стоят и перед самими нефтяниками. Особенно заметны они именно на фоне их стремления к наращиванию экспорта своей продукции.
По оценкам авторов Энергетической стратегии России, при ежегодном приросте ВВП России на 5-6% в 2010 г. необходимо будет добыть 335 млн. тонн нефти, в 2020 г. - 360 млн. тонн. В 2000 г., напомним, было 313 млн. тонн, в 2001-м при сохранении набранного темпа может быть 340 млн. тонн. Проблема в том, что уже в течение ряда лет рост добычи нефти опережает прирост разведанных запасов. К тому же нефть новых месторождений Тимано-Печерского региона, Восточной Сибири и Дальнего Востока отличается сравнительно низким качеством, а ресурсный потенциал меньше, чем в старых районах. Их активная разработка требует создания механизма государственного стимулирования инвестиций. Тем не менее с точки зрения Министерства энергетики 80-90% капиталовложений в ТЭК должно быть обеспечено самими производителями.
Перед вертикально интегрированными нефтяными компаниями (ВИНК) стоит и серьезная проблема модернизации своих нефтеперерабатывающих структур, поскольку их отличает сравнительно низкий выход "светлых" продуктов при высокой доле мазута. Например, в прошлом году: бензин автомобильный - 27 млн. тонн, дизельное топливо и топочный мазут - по 49 млн. тонн, глубина переработки сырья 70% против почти 90% в США.
Господство в отрасли крупных ВИНК создает немало проблем. С одной стороны, использование ими внутренних трансфертных цен усложняет правительству определение их налогооблагаемой базы. С другой - своим контролем над нефтепереработкой и стремлением монополизировать доступ к экспортной "трубе" они подавляют малые компании, которые в прошлом году дали 30 млн. тонн добычи и 18 млн. тонн экспорта нефти. Между тем последние призваны сыграть важную роль в освоении новых - как правило, сравнительно небольших - месторождений, одновременно активно способствуя технологическому прогрессу в отрасли.
Сомнения в целесообразности экономического развития России с опорой по преимуществу на экспортные отрасли ТЭК весьма велики. Видимо, требуется продолжить поиск более сбалансированных вариантов экономической стратегии.
