Последняя великая иллюзия

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ строй и государства с тысячелетней историей, подобно Российской империи, и СССР просто так сами не разрушаются. Для этого обязательно нужна большая альтернативная позитивная идея, которая бы "овладела массами" и ради которой основная часть населения не только захотела бы изменить социально-экономическую систему, но и стала бы безразличной к судьбе своего государства. Самое поразительное в крушении советского строя и СССР заключается в том, что у них почти не нашлось защитников в тот момент, когда происходили решающие события: в конце 80-х-начале 90-х гг. Случай тем более необычный, что любые институционализированные порядки, даже самые противоестественные, создают силы, заинтересованные в их сохранении. Это было саморазрушение системы и государства. Такое саморазрушение требует от масс не только отрицания сложившихся порядков, сколь бы сильным оно ни было, а какой-то серьезной утверждающей идеи, "cвета в окошке". При Октябрьской революции это была идея коммунистического рая без эксплуатации, со всеобщим равенством, братскими отношениями, интернационализмом и проч. При крушении советского строя и СССР, а также восточноевропейских режимов такую же роль сыграла идея "вхождения в Европу" или "возвращения в мировую цивилизацию". Имелась в виду, конечно, западная, европейско-американская цивилизация.

В соответствии с распространенными представлениями это "вхождение" в кратчайшие сроки обеспечило бы приобщение к западному образу и уровню жизни, демократии и прочим благам развитой цивилизации, к которым так стремились люди в несостоявшемся коммунистическом раю. Многие в СССР были согласны за это пожертвовать обременительным статусом сверхдержавы, а затем в России - даже просто великой державы, в надежде получить взамен спокойную и сытую жизнь, как в какой-нибудь Дании или Швеции, "помахивая хвостиком", как корова на сочном лугу. ХХ век с его бесконечными катаклизмами и кровопусканиями настолько обессилил российский этнос, что у многих людей возникло естественное желание забиться куда-нибудь "в угол", чтобы прийти в себя, не претендуя ни на какие международные статусы, а в качестве образца социально-экономического развития была выбрана западная цивилизация.

Идеология догоняющего развития может быть разделена на два основных типа. Их условно можно назвать "имитационный" и "традиционалистский". Идеология первого типа требует максимального заимствования институтов и культуры избранного для подражания образца в надежде тем самым добиться поставленной цели. Сторонники идеологии второго типа считают такой путь контрпродуктивным, поскольку, на их взгляд, большинство заимствований, будучи перенесенными в другие общества, дадут иной, нередко отрицательный результат. Нынешние западники относятся к ярко выраженному первому типу. Для достижения цели радикального повышения уровня социально-экономического развития и "возвращения в мировую цивилизацию" бывших соцстран они считают необходимым по возможности больше копировать западные институты и нормы в экономике, общественных отношениях, принять западную культуру и ценности, т.е. фактически сменить свою цивилизационно-культурную идентичность. Им кажется, что, подражая Западу, - станешь Западом. Разумеется, во внешней политике также необходимо следовать в фарватере западных стран, поскольку, по мнению сторонников такого курса, собственные национальные интересы должны совпадать с интересами Запада. В ответ Запад "придет, вложит капитал, научит и защитит в случае необходимости". Российские западники ХVIII и ХIХ веков всегда были государственниками. Почти все нынешние российские западники - убежденные антигосударственники, воспринимающие попытки усиления государственной власти чуть ли не как возврат к тоталитаризму, а любую критику США и Европы - с неудовольствием и тревогой ("возврат к конфронтации").

При этом западное общество воспринимается почти как идеальное, что, разумеется, не соответствует действительности и мнению большинства населения самих западных стран, несмотря на безусловные достижения Запада в уровне жизни и демократии. Своих проблем там также хватает, и общество никак нельзя считать идеальным. Идеализированное восприятие Запада в особенности типично для многих представителей гуманитарной интеллигенции трех славянских стран: России, Украины и Белоруссии. В России часть прозападно настроенной интеллигенции, прежде всего московской и петербургской, дошла до полного самоотрицания, восприятия всей истории своей страны как чего-то неполноценного, "стыдного" (сплошной деспотизм и рабство) по сравнению с историей европейских стран и США. Даже не самые лучшие страницы истории уже вполне сложившегося западного общества (к примеру, уничтожение индейцев и захват их земель в Америке, превращение большей части мира в европейские колонии, развязывание Первой и Второй мировых войн) не то чтобы целиком забываются, а отодвигаются куда-то на задворки памяти, чтобы избежать внутреннего конфликта сознания. Комплекс исторической неполноценности является составной частью сознания подобного типа.

Разумеется, правящие круги Запада не оставались безучастными к спорам, которые велись в постсоциалистических странах по поводу выбора главного вектора развития. Они активно помогали идейно и материально тем силам и конкретным лицам, которые стояли на прозападных позициях, и весьма преуспели в своих усилиях. Не следует усматривать в этом какое-то особое "коварство" Запада. Так себя ведут политики во всех странах в подобной ситуации, если они, конечно, в состоянии это делать. Парадокс ситуации заключается в том, что демократические преобразования в России, как бы их ни оценивать, вместо улучшения отношения к России и к русским в большинстве случаев привели к его ухудшению в западных странах по сравнению с временами "тоталитарного Советского Союза".

Однако дело не в каких-то обидах, справедливых или воображаемых. В конце концов право каждого, в том числе любой политической силы в любой стране, выступать за тот вектор исторического развития, который им представляется целесообразным. И западная цивилизация - отнюдь не худший образец для подражания, хотя немало людей в нашей стране не очень вдохновляет общество, где деньги и успех выполняют функцию Бога. Речь идет о другом - о реальных возможностях "вхождения в Европу, копируя Европу", и о последствиях подобного курса для большинства претендентов. На наш взгляд, их надежды на приобщение к западной цивилизации, на успешное и равноправное вхождение в Европу как главный способ решения своих социально-экономических проблем, прорыва на другой уровень развития - иллюзия, можно сказать - последняя великая иллюзия переходной эпохи. Еще никому не удавалось таким путем решить проблемы догоняющего развития.

Во-первых, повышение уровня жизни, а это главное стремление населения, зависит не от вхождения в какие-либо союзы и цивилизации, а от характера и объема использования факторов производства: капитала, технологии, рабочей силы соответствующей квалификации, от качества организации производства, от накопленного национального богатства, т.е. от эффективности экономики.

Во-вторых, очень многое зависит от условий "вхождения". Все претенденты находятся на более низком уровне развития производительных сил, чем Запад, и отставание еще больше увеличилось за годы трансформации. В настоящее время все они не в состоянии компенсировать разницу "в весовых категориях" какими-то другими факторами (военными, геополитическими и т.д.). То есть вхождение, если бы оно и оказалось возможным, произойдет на условиях полного экономического, политического и военного подчинения Западу. В истории крайне редки случаи, когда зависимый и подчиненный партнер получает от таких отношений больше, чем при независимых отношениях. Разве Филиппины и докастровская Куба много получили, когда они фактически были колониями США в течение более чем полувека? Разве европейские колонии не смогли бы выиграть в своем развитии, если бы они были независимыми? Дилемма: потеря независимости в обмен на материальное благополучие - является ложной.

Конечно, сейчас речь не идет о положении новых стран, равнозначном колониальному, - времена уже не те, но в любом случае оно может быть только неравноправным и зависимым с соответствующими последствиями. У сильной стороны всегда имеется естественное желание получить выгоды из своего положения. К тому же большая часть экономики этих стран неизбежно окажется под контролем иностранного капитала, что в ряде государств, в частности в Чехии и Венгрии, постепенно происходит уже сейчас. Смирятся ли местные предприниматели с таким положением в своих собственных странах?

В-третьих, и это главное: ныне стало очевидным, что многие институты и нормы Запада, на заимствовании которых настаивают местные и зарубежные западники, далеко не всегда будут успешно работать в условиях стран с другой культурно-цивилизационной идентичностью, в частности в России, Белоруссии и на Украине, которые относятся к ареалу другой цивилизации, чем Европа. Подобно виноградной лозе, которая, будучи перенесена из одной страны в другую, посажена в другую почву и климат, дает иной виноград и вино, так и заимствованные институты и нормы очень часто приносят совершенно иные, чем ожидалось, и не всегда хорошие результаты. Несовместимость тканей встречается не только в физиологии.

Для того чтобы "вхождение в Европу" было органичным, многие страны должны сменить свою культурно-цивилизационную идентичность. В этом и заключается сокровенная мечта наших западников, поэтому-то они и воспринимают свою собственную культуру как "свежесть второго сорта", поэтому-то их сочинения и пестрят выражениями и ссылками типа "как в цивилизованных странах", "как в цивилизованном мире" и т.п. Возможно ли такое изменение цивилизационного кода общества, его вестернизация, и самое главное - обязательно ли оно для коренной модернизации и демократизации, повышения жизненного уровня населения?

Этот вопрос задается уже не одно столетие, с тех пор как европейское мировое первенство в развитии стало очевидным (примерно с ХVII-ХVIII века). Практически все выступавшие в то время за социально-экономический прогресс, в частности русские западники в ХIХ столетии, как, кстати, и социал-демократы и большевики, давали на него безусловно положительный ответ. Не случайно, пожалуй, наиболее популярным словом у Ленина при характеристике восточных порядков было презрительное "азиатчина".

В нашу задачу не входит разбор старых споров между западниками и славянофилами в их современном преломлении. Однако совершенно очевидно, что со второй половины ХХ столетия ситуация изменилась коренным образом. Сначала впечатляющие успехи Японии, а затем "азиатских тигров" первой и второй волны и, наконец, Китая, Индии и Вьетнама показали с полной очевидностью, что модернизация вполне возможна без вестернизации. При этом можно носить джинсы и пить кока-колу, не отказываясь от своей собственной цивилизационной идентичности в пользу западной культуры и ценностей, и это отнюдь не сказывается негативно на развитии экономики и общества. Более того, центр мирового экономического динамизма начал явственно смещаться из Европы в Азию со всеми вытекающими отсюда геополитическими, военно-политическими и идеологическими последствиями.

Трудно переоценить значение этих процессов. Они доказывают, что весь мир не обречен на роль постоянного имитатора Запада, что и другие цивилизации обладают также потенциями для развития в современных условиях, и еще не известно, где они в конечном счете могут оказаться большими. Поэтому каждое общество обязано поискать "ключ к счастью" прежде всего в своем собственном кармане, пытаясь использовать возможности, предоставляемые своей культурой и историческим наследием. Ведь смена своей культурно-цивилизационной идентичности - процесс крайне длительный, мучительный и далеко не всегда возможный. В истории такие случаи бывали, хотя и не часто, но в большинстве случаев они были связаны не с нормальной эволюцией общества, а с его разрушением и с исчезновением представлявшего его государства. Поэтому сторонники "вхождения в мировую цивилизацию" должны отдавать себе отчет в том, каких джиннов они выпускают из бутылки. Такие игры с огнем опасны и, самое главное, - не нужны.

Высказанная точка зрения отнюдь не означает какой-либо "антизападной" или "антивосточной" позиции, принципиального отказа от любых заимствований извне, желания остаться при своем "самоваре и лаптях". История мировой культуры - это история взаимовлияния, обмена, заимствований между различными культурами и цивилизациями. В этом многообразии ключ к ее процветанию. Тот, кто пытался полностью самоизолироваться, - терпел поражение. Мы (те, кто стоит на изложенных позициях) лишь настаиваем на том, что такой взаимообмен должен быть органичным, постепенным, добровольным, равноправным. Большинство нашего населения также хочет "жить, как в Европе", по крайней мере материально, но вряд ли путь, который они предлагают, "ведет к храму" и материальному благополучию. За время их доминирования в России в течение последнего десятилетия все происходило как раз наоборот.

Даже если полностью согласиться с целью - стать частью Запада, - необходимо осознать, что, имитируя Запад, Западом не станешь. Подобно тому как, получая один и тот же пластический материал из нефти, газа и угля, необходимо использовать различные технологии в зависимости от исходного материала, точно так же пути для достижения даже идентичной цели исторического развития в различных обществах должны быть различными.

Колесо истории крутится, хотя кое-кто и пытается его остановить. Кто был всем, может стать ничем. В теории это все признают, но мало кто исходя из этого судит и действует. Подобно тому как история (т.е. понимание большинством того, что уже произошло), по известному, столь раскритикованному выражению историка Покровского, есть "настоящее, опрокинутое в прошлое", наше представление о грядущем есть настоящее, опрокинутое в будущее. Мы все в большей или меньшей степени бежим за колесницей сегодняшнего победителя. Даже классик диалектики Гегель в качестве венца идеи государства видел прусскую монархию своего времени. Нашел же образец как завершение идеи развития!

России нужно кончить кого-то догонять и перегонять, кого-то обязательно копировать или любыми способами сохранять свою самобытность, даже дурную. Нам нужно просто развиваться естественно: искать эффективные для нас пути и средства развития, исходя из своей сути и конкретных условий, а какими будут эти пути и средства - заимствованными или доморощенными, - не имеет значения. Критерий отбора - результат (для России). Результат- все, доктрина - ничто.