Константин Азадовский
Дрезден после американской бомбардировки. 1945 г.
СЛОВО "народ" существует издавна и в любом языке; оно полисемично, имеет ряд значений и оттенков, способных меняться в зависимости от контекста. В русском языке это слово уже в ХIX веке обладало как минимум тремя основными смыслами: жители одной страны, одного географического пространства; люди вообще, много людей, толпа; низшие сословия, чернь, простолюдье ("простонародье").
"Народ" - центральная тема русской общественной мысли ХIХ века. Восприняв пафос западноевропейского романтизма, русские поэты и философы развивают тезис о молодом "самобытном" русском народе, чье будущее (в отличие от "перезрелого" Запада) еще впереди.
Возвеличивание "народа" - отличительное свойство новейшей русской истории и культуры. Крепостничество, патриархальный уклад, разрыв между образованным "барином" и неграмотным "мужиком" порождают в России как аристократический взгляд на "народ", так и "народопоклонство". Помыслы и порывания русского общества (в его наиболее активной творческой части) устремлены так или иначе к "народу", точнее - "крестьянству".
К началу ХХ века - в неоромантическую эпоху - понятие "народ" все более мифологизируется, наполняясь иррационально-мистическим содержанием. "Народ" - таинственное "нечто", непостижимая "святыня". Возрождается и широко утверждается термин "душа народа" (в том числе "русская душа").
Понятие "народ", соединяясь подчас с эпитетами "рабочий" или "трудовой", естественно входит в словарь советской эпохи. Однако уже в 1930-е гг. - в связи со сталинской доктриной о ликвидации в стране классовых противоречий и слиянии рабочих, крестьян и "новой интеллигенции" в социалистическое общество - термин начинает возрождаться в своем "сакральном" значении. В Конституции 1936 г. и в пресловутом "Кратком курсе" фигурирует словоупотребление "советский народ". "Народ" наделяется функцией высшего авторитета. Ставшее официальным в 1930-е гг. выражение "враг народа" означает, в сущности, посягающий на "святое", творящий "кощунство".
Словом "народ" советская идеология вооружается сызнова после Второй мировой войны, особенно в период идеологических кампаний конца 1940-х-начала 1950-х гг., когда "классовый" (т.е. марксистский) критерий явственно уступает "национальному". Соединив это слово с эпитетом "русский", Сталин создает мощный политический инструмент, при помощи которого расправляется со всем "не русским", т.е. "антинародным", "антипатриотическим". "Народу" придается статус официального термина; слово "масса" уходит в прошлое (один из распространенных лозунгов 1960-х-1970-х гг.: "Слава народу!"). Советские идеологи пытаются подвести под возрожденный термин философский фундамент. Нескончаемый поток диссертаций (понятно, с позиций "исторического материализма" и "ленинской теории наций") окончательно размывает рациональное ядро "нации", "народа" и "общества" как научных понятий. Назойливо повторяются фразы об "интернациональной общности", "сближении социалистических наций" и даже их консолидации и полном слиянии - "по мере приближения к коммунизму". Возникает невнятная формула: "Советский народ - новая социалистическая общность".
"Народ и нация" - самостоятельная проблема, достаточно изученная, хотя и поныне открытая. Оба понятия частично покрывают друг друга, но между ними есть разница, прежде всего стилистическая. "Народ" - слово древнее и корневое (ср. das Volk, le peuple); слово "нация" - позднее, звучит на всех языках одинаково. В "народе" присутствует интимно-глубинный смысл, ощущение родового (роевого) начала, рода и родины, темного материнского лона (этого нет в "нации"). "Народ" - часть "природы", "нация" - мирового сообщества. "Народу принадлежит человек "как таковой", как существо биологическое; нации (или государству) - человек социальный и этнический. "Народ" более связан с эросом, "нация" - с этносом (в официальной советской науке нация рассматривалась как высший тип этноса). "Народ" тяготеет к мифическому, "нация" - к историческому. "Народ" коренится в бессознательном Я, "нация" - в осознанном Мы. "Народ" - категория по преимуществу культурно-философская; "нация" - социоэтническая. И т.д.
В 1990-е годы слово "народ", войдя в обиход российских политиков, вновь употребляется не в адекватном своем значении, а как мифологема. Разные, подчас противоположные политические силы прикрываются этим словом, подменяя часть целым, конкретное абстрактным: Вместо "большинство" или "многие люди" заклинательно произносится "народ", "народный". Думские депутаты охотно именуют себя "народными избранниками". Генерал Макашев на памятном митинге обосновывал свои антисемитские призывы тем, что так якобы думает "народ": "А народ всегда прав!" Нынешний президент, предлагая вернуть советский гимн, иронически заметил, что он, возможно, "ошибается вместе с народом". Путин вполне улавливает присущие этому понятию глубинные "сакральные" оттенки: "с народом", дескать, и ошибиться не зазорно; да и может ли ошибаться "народ"?!
Однако современная жизнь, в особенности политика, не может строиться на мифологемах. Увлечение "народом" становится пагубным, когда человек приносится в жертву безликому идолу. Народовластие (демократия) не есть народопоклонство. Государство призвано служить реальным людям, т.е. каждому человеку в отдельности, а не безликому коллективному множеству.
