Екатерина Сальникова
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ торжественная церемония вручения призов Российской Академии кинематографических искусств "Ника" за 2000 год проходила с хорошо организованным размахом. Техника не подвела. Неустанное остроумие конферанса Юлия Гусмана придавало всему звездному зрелищу бесшабашность домашнего "междусобоища". И когда вместо неизвестной и мало интеллигентной старлетки в качестве соведущей во второй части церемонии рядом с Гусманом появилась стильная и профессиональная Ингеборга Дапкунайте, форма церемонии обрела окончательную завершенность.
Если одни решения "Ники" выглядели как глас объективной справедливости, иные казались более чем спорными. В целом набор призеров отобразил внутреннюю эклектику и противоречивость вкусов киноакадемиков, пытающихся как-то применяться к отечественному кинематографу, который и сам находится в стадии качественных перемен.
С единодушным обожанием зал встретил Вячеслава Тихонова, награжденного призом "За честь и достоинство". В ролях своих современников Тихонову удавалось сохранять сдержанный и невозмутимый аристократизм. Историческим же героям актер придавал железную несгибаемость советского человека. С дистанции нынешнего периода уникальность личности Вячеслава Тихонова становится еще более бесценной.
Из документальных фильмом по праву лучшим был назван "Марш победы" Тофика Шахвердиева.
В номинации "Лучшая музыка к фильму" победа досталась Исааку Шварцу за его печально мелодичную партитуру к картине "Послушай, не идет ли дождь". Впрочем, данный фильм не станет шлягером из-за вялой невыразительной режиссуры. А вклад Исаака Шварца в отечественные кинохиты столь велик, что приз неминуемо смотрится как награда за творчество в целом.
Сходный эффект рождает и награждение живого классика российской сценарной школы Анатолия Гребнева за сценарий к фильму "Дом для богатых", не вошедший более ни в одну номинацию.
В анимации предпочтение отдали Гарри Бардину - за его достаточно односложную притчу "Адажио" с банальной трактовкой вечного конфликта толпы и незаурядного одиночки. Остается сожалеть, что недооцененным остался неистощимо фантазийный, балансирующий между лирикой и абсурдом фильм "Носки большого города" Андрея Ушакова.
Шокирующим феноменом нынешней "Ники" стал успех "Русского бунта". Эта картина, выдвигавшаяся по номинациям, условно говоря, второго плана, собрала завидный урожай призов - за лучшую работу художника (Александр Толкачев, Владимир Ермаков), за лучшую работу художника по костюмам (Наталья Полях) и за лучшую работу звукорежиссера (Александр Хасин, Юрий Рейнбах). Оказывается, аудиодекоративные вкусы лучших представителей кинематографии не коробит заурядный боевик в красочной упаковке, усвоившей стилистику рекламной кампании "Всемирная история. Банк "Империал". К почти оперным "исконно русским" деревянным постройкам и открыточной стерильности нарядов с иголочки в "Русском бунте" присовокупляется ряд шумных и кровавых батальных сцен.
Однозначно негативная интерпретация бунтовщика Емельки (на масштабный образ Емельяна Пугачева Владимир Машков явно не тянет) придает этой зрелищной мелодраме еще и сервильно верноподданнический оттенок. Не менее символично и то, что из всех актерских работ хотя бы номинирования оказалась достойна единственная второстепенная роль - подлец Швабрин в исполнении Сергея Маковецкого. По всем показателям "Русский бунт" вообще не достоин "Ники". Если не из любви к мудрым и гениальным произведениями Пушкина и не из уважения к реальному трагизму отечественной истории, то по крайней мере ради памяти об иных работах режиссера Александра Прошкина, в прошлом всегда чуткого к реальной сложности человека и жизни.
В контексте лояльности "Ники" к "Русскому бунту" особенно заметно стало абсолютное неприятие киноакадемиками фильма "Москва" Александра Зельдовича. Этот эпатирующий, но зато весьма репрезентативный для нынешней эпохи фильм не прошел ни в одной из номинаций, где был представлен ("Лучшая работа звукооператора", "Лучшая работа художника", "Лучшая музыка к фильму"). Иными словами, по логике "Ники", уж лучше топорно коммерческий, профанированный историзм, чем скандально "отвязные" образы, улавливающие атмосферу текущего момента.
В "Москве" маститый театральный художник Юрий Хариков неожиданно проявил себя гораздо оригинальнее, чем в своих сценографических работах. Хариков вместе с оператором Александром Ильховским, композитором Леонидом Десятниковым, звукорежиссером Клаусом-Петером Шмиттом создали ультрасовременный миф о нашей столице. Новая Москва - это не просто сплошной бордель, "разборки" и залежи черного нала, а та жестокая, но красивая жизнь, которой многие действительно вожделеют. Новая Москва - это наш Дикий Запад на Диком Востоке. Кислотные глюки, богемные "приколы", прихотливо "концептуальная" нечувственная эротика. Суицид, превращенный в перформанс-соло. Депрессия богатых людей в свободном от быта дизайне. Мучительно дисгармоничные ритмы, вытягивающие из персонажей и зрителей все жилы - не из садизма, а для массажа души и тела. От попыток Зельдовича создать визуальный ряд, адекватный бедламу московского мегаполиса, "Ника" открестилась.
Достаточно ощутимым явилось и то, что сама специфика нынешнего артистизма не совпадает с традиционной формулировкой номинаций "Лучшая роль". Ведь многие актерские индивидуальности, служащие визитной карточкой молодого и среднего поколений наших дней, реализуют себя не в тонко выстроенных ролях и вообще не в игре - а просто "пребывая" в кинофильмах, циркулируя на журнальных обложках в качестве моделей. В крайнем случае они создают развернутые образы в телесериалах. У этих актеров, вышедших на первый план в постсоветскую эпоху, часто действительно не случается в кино ролей, достойных награждения. Впрочем, иногда может показаться, что "Нике" просто не интересны новые актерские поколения.
В актерских номинациях "Лучшая женская роль" и "Лучшая мужская роль" ввиду консерватизма "Ники" трудно даже просто представить Татьяну Друбич ("Москва") или Александра Балуева ("Москва") и уж тем более Сергея Бодрова ("Брат-2"). Хотя перечисленные актеры объективно стали знаковыми фигурами не только нашего кино, но и нашей эпохи. В номинанты на "Лучшую роль второго плана" несправедливо не попали Владимир Симонов, Андрей Панин и Наталья Коляканова (все из "Свадьбы"). Зато номинировалась давно отошедшая от большого кинематографа Анастасия Вертинская с буйно нелепой ролью (Атаманша в "Бременских┘"), которая явно не послужит украшением биографии актрисы.
Правда, приз за лучшую роль второго плана был все же отдан Сергею Гармашу ("Нежный возраст"), который в манере мужицкой клоунады создал персонажа из реальности чеченской войны и одновременно из новых анекдотов о русском темпераменте. Однако в самом решении "Ники" прочитывалось не только признание таланта Гармаша, но и желание деликатно "отделаться" от картины Сергея Соловьева, отметив ее в номинации второго ряда.
Из трех актрис, выдвинутых в номинации "Лучшая женская роль", лишь Чулпан Хаматова принадлежит новому поколению звезд. (Впрочем, как раз Мамлакат из "Лунного папы" сыграна ею с такой сноровистой непосредственностью и старательной детскостью, что смотреть неловко.) Оставив в стороне Чулпан Хаматову и Екатерину Васильеву ("Приходи на меня посмотреть"), приз заслуженно попал в руки Зинаиде Шарко. Своей ролью в картине "Луной был полон сад" Зинаида Шарко меняет традиционное понимание старости. Это время не умиротворения, а трагического разлада между тонкостью душевных потребностей и убывающими силами женщины. Это время максимализма в чувствах, беспощадных к возрасту.
В номинации "Лучшая работа режиссера" приз получил Бахтиер Худойназаров, снявший фильм "Лунный папа". История о девушке, обнаружившей себя однажды беременной и покинутой отцом ребенка, - сюжет всегда и жизненный, особенно для патриархально ханжеских обществ, и глубоко философский (при желании может получиться нечто вроде "Света в августе" Фолкнера). У Худойназарова вышла тоскливая полусказка-полубыль, с комическими интродукциями и надуманными подробностями. Но сквозь нарочитость, сквозь рациональную заботу о коммерческой грамотности и творческой оригинальности у режиссера прорывается искреннее отчаяние и ощущение обреченности бытия, где перспектива рождения новой жизни - беда.
"Нежный возраст" Сергея Соловьева "Ника" проигнорировала. В кулуарах кто-то объяснял, что роковую роль сыграло спонсорство Никиты Михалкова (находящегося в конфликте с "Никой") и работа на его студии "Три Тэ". Другие говорили, что Соловьев уже надоел (хотя в кино Соловьев молчал шесть лет), есть потребность в новых именах. Однако скорее всего "Нежный возраст" просто радикально не понравился критической массе киноакадемиков как фильм про слишком современных людей, с которыми невозможно себя отождествить ни в малейшей мере.
Почти все премии первого ряда собрал "Дневник его жены". Лучшая операторская работа (Юрий Клименко), "Лучшая мужская роль" (Андрей Смирнов) и, наконец, "Лучший фильм" 2000 года. Все это выглядит не столько глобальным творческим признанием, сколько благодарностью фильму, с ситуацией и героями которого киноэлита может почувствовать душевное единение. Ведь Алексей Учитель - режиссер маргинально тусовочный, известный в игровом кино помимо "Дневника┘" лишь вымученно декадентской "Манией Жизели". Андрей Смирнов войдет в историю нашего кино прежде всего как режиссер "Белорусского вокзала", а не как выдающийся актер. Ивана Бунина он сыграл у Алексея Учителя бесцветной необаятельной посредственностью, раздавленной жизнью и не способной ни на любовь, ни на творчество. Фильм получился не про Бунина и его женщин, а про апатию и вырождение русской эмиграции, скучно прозябающей и жалко развратничающей, оторвавшейся от своей страны и не замечающей Европы. И все-таки - Запад, шлейф Серебряного века, душевные рефлексии, полная безответственность приватного бытия и быта, интеллигентское безденежье. Все несчастны. Какой знакомый, понятный и родной для отечественной интеллигенции мир! Естественно, "Оскар" его понять не смог. Зато "Ника" подарила "Дневнику его жены" свою искреннюю любовь.
