Притяжение космоса

- Так распорядилась судьба. Но выбор генерального конструктора Сергея Королева не был случайным. Мне посчастливилось вместе с Юрием Гагариным и Германом Титовым проходить медкомиссию, готовиться к выполнению первого полета. Из нашей шестерки выбрали, без сомнения, по всем показателям наиболее достойного - Гагарина.

Человечество всегда стремилось в космос. Сорок лет назад Юрий Алексеевич Гагарин первым преодолел оковы земного тяготения, сделав один оборот вокруг Земли за 1 час 48 минут. Мне думается, это стало самым впечатляющим достижением цивилизации ХХ века. Каждый последующий полет был продвижением космонавтики вперед. Титов продолжил дело Гагарина, выполнив суточный полет.

- Когда пошел служить в армию, подумал: все равно куда, лишь бы летать. А тут как раз в военкомате комиссия отбирала парней на воздушных стрелков. Позже, получив сержантское звание, начал летать стрелком и окончательно решил, что надо попробовать самому управлять самолетом. Поступил в Черниговское училище, выучился на летчика-истребителя. А дальше началась офицерская служба, и в 1960 году я оказался в отряде космонавтов.

- В августе 1962 года мне и Павлу Поповичу доверили совершить первый продолжительный полет. Павел Романович взлетел через сутки после меня. Мой "Восток-3" и его "Восток-4" в течение трех дней находились рядом на расстоянии 5 километров друг от друга. Приземлились мы почти одновременно.

Мне тогда поручили такое ответственное задание: отвязаться от кресла и в "свободном плавании" внутри корабля впервые испытать, как себя чувствует человек, паря в реальной космической невесомости... После этого надо было привязаться обратно, иначе бы не сумел вернуться на Землю, поскольку катапультирование было рассчитано на космонавта, привязанного к креслу ремнями, жестко зафиксированного.

- "Земля, я "Сокол"! - это был мой позывной. - В невесомости легче сесть в кресло и пристегнуться, чем на Земле.

- Приземлялись на ноги с парашютом. Это было привычно. А вот после длительного полета в июне 1970 года вместе с Виталием Ивановичем Севастьяновым на "Союзе-9", когда наш спускаемый аппарат достиг Земли, я почувствовал всю тяжесть земного притяжения!

- До этого один Валерий Быковский летал пять суток. А наш полет сразу планировался как 18-суточный. На орбите мы быстро привыкли к невесомости и проработали нормально. Однако после приземления обратно привыкать к земному тяготению было тяжело. Трудно не то что вставать, но и сидеть. Ляжешь - частота пульса 80 ударов в минуту, сядешь - 100, встанешь на ноги - 120.

За 18 дней сердце ослабло без нагрузки. На земле все предметы казались тяжелыми. Но через недельку-другую мы постепенно привыкли к земным условиям, а через месяц практически полностью восстановились. Полет на "Союзе-9" помог в дальнейшем правильно планировать длительные полеты. Ученые, медики, космонавты - все пришли к выводу, что на орбитальных станциях надо создавать условия для занятий физкультурой. Так в космосе появились бегущая дорожка, велоэргометр, а также специальный костюм, одеваемый перед приземлением.

Вспоминая те годы, ловлю себя на мысли: тогда, в шестидесятые годы, мы все делали сами! Ни у кого ничего не просили. Сегодня меня не покидает неподдельная гордость за нашу великую Родину. Это наши люди - ученые, инженеры, техники, рабочие - создали лучшие в мире корабли, на которых были проложены первые дороги в космос. Мне посчастливилось разделить с моими товарищами эти, как нередко говорят, звездные мгновения. Противоположное чувство испытываю сейчас от потери Россией станции "Мир". Это равносильно потере любимого детища.

- Из космоса наша планета выглядит необычайно красивой. Помню, в первый раз Земля, окутанная пеленой облаков, напомнила мне невесту под вуалью. Это все незабываемо - и восход Солнца из-за горизонта, и бирюзово-синяя гладь океана, и знакомые контуры суши, различимые невооруженным глазом в иллюминатор. Возможно, космонавты первыми ощутили малость нашего "шарика", который можно облететь за каких-то полтора часа. Сверху не видно ни войн, ни границ, вся Земля словно живет как единый целостный организм.

- В тот день, 27 марта 1968 года, мы вместе с Юрием готовились к полету. Я был рядом с ним до того момента, когда он сел в самолет вместе с полковником Серегиным и улетел в зону для выполнения фигур высшего пилотажа. Владимир Серегин - опытнейший летчик, командир полка, должен был дать Гагарину разрешение на самостоятельный полет. Так случилось, что они погибли. До сего дня, к моему глубокому сожалению, не выяснена причина катастрофы...

Очень тяжело было потерять близкого друга, с которым вместе работали, учились, мечтали. Гибель первого космонавта планеты стала для нас невосполнимой утратой. Совсем недавно от нас ушел и Герман Степанович...

В своем последнем докладе по радио Юрий Гагарин сообщил: "Я 625-й (это его позывной в полете). В зоне задание закончил, курс 320, высота четыре..." После этого с высоты четырех тысяч метров за одну минуту самолет столкнулся с землей. Экипаж погиб.

Как и многие, я лично сделал вывод, что экипаж мгновенно потерял сознание, а самолет попал в штопор без управления. Когда экипаж пришел в себя, высоты для вывода самолета из штопора уже не хватило... Только при штопоре самолет может за минуту потерять высоту четыре километра. Таково мое мнение. А дальше... самолет нашли на земле. Угол падения 50 градусов, скорость 720, сектор газа в среднем положении, педали нейтральные, руль высоты дан на вывод - значит, экипаж был в сознании, пытался выводить самолет в горизонтальный полет.

Государственная комиссия, где вместе со специалистами были также летчики-космонавты Павел Попович, Алексей Леонов и я в их числе, сделала предположительное заключение: "Экипаж во избежание столкновения с посторонним предметом выполнил резкий маневр. Самолет вышел за пределы критического угла атаки и свалился в штопор. Экипажу не хватило высоты для вывода самолета из штопора".