Время соблазнов

НАЧАЛО 2001 года ознаменовалось сразу несколькими громкими скандалами вокруг корпоративных преобразований, проводимых или только планируемых крупнейшими российскими компаниями, такими, как "Газпром", РАО "ЕЭС", "Норильский никель". Как правило, инициаторами подобных критических атак выступают либо миноритарные акционеры этих компаний, либо какие-то контролирующие органы. Хотя понятно, что за теми и другими стоят более серьезные госструктуры и влиятельные чиновники, не желающее упускать из рук последние возможные рычаги влияния на монстров отечественного бизнеса. Есть основания полагать, что попытки противодействовать реструктуризации "Газпрома", РАО "ЕЭС России", "Норникеля" будут продолжаться, ведь реструктуризация предприятия, как и любые преобразования, неизбежно задевает чьи-нибудь интересы. Вот только чьи?

Что касается самого предприятия, то причиной реструктуризации - по крайней мере легальным поводом для ее проведения - становятся именно интересы предприятия.

Уход от непрофильных и нерентабельных видов деятельности, повышение эффективности предприятия и его управляемости, усиление контроля над деятельностью всех подразделений, уход от политических и финансовых рисков, приведение финансового контроля и учета в соответствие с международными нормами - вот неполный перечень причин, по которым компания вынуждена объявлять о начале реструктуризации.

Казалось бы, это не противоречит и интересам акционеров: чем эффективнее и инвестиционно привлекательнее становится компания, тем выше ее доходность. Чем успешнее идет бизнес, чем он цивилизованнее, чем прозрачнее финансовые схемы - тем больше проку от компании и для государства: ведь именно успешные, сильные компании должны "кормить" регионы, обеспечивая доходную часть региональных бюджетов, рынки труда, социальную сферу.

В чем же тогда дело? Почему всегда находятся силы, готовые противодействовать проведению структурных преобразований в той или иной компании? Причин может быть несколько.

Разговоры о реструктуризации газовой отрасли в России велись долго. Мучителен был путь к принятию каких-либо решений. Первоначально предложенный вариант - разделение "Газпрома" на добывающую и транспортную реализующую части - не устраивал в первую очередь сам "Газпром", точнее, его менеджмент. В частности, не устраивало то, что наиболее лакомый кусочек - транспортировка и сбыт - окажется под более жестким контролем государства, а всесильному ныне руководству "Газпрома" придется довольствоваться добывающими "объедками".

Однако и сохранять существующую систему было уже невозможно - она становилась все менее управляемой.

Вопрос о реструктуризации "Газпрома" перерос в противостояние основного акционера холдинга и его менеджмента. Похоже, однако, что миноритарным акционерам "Газпрома" все-таки придется государству уступить. Рассмотренный в январе правительством вариант реструктуризации "Газпрома" уже не требует силового расчленения компании (да и устав компании не позволяет это сделать), но, по сути, предусматривает такое "стечение обстоятельств", при котором многочисленные газпромовские "дочки" сами захотят получить большую свободу, чем имели до сих пор.

В частности, проект предусматривает создание экономических условий, при которых новые возможности развития получат независимые производители газа (на их долю к 2003 году должно отойти до 17% внутреннего рынка). Наименее выгодные для "Газпрома" месторождения, малодебетные и труднодоступные, отойдут к частным компаниям. Таким образом планируется восполнить падение добычи газа самим "Газпромом".

Чтобы частники не оказались в заведомо проигрышном положении, на втором этапе реструктуризации будут отменены единые акцизы для всех производителей - все бюджетные платежи будут дифференцированы по степени прибыльности месторождений. Постепенно независимые производители будут осваивать (под контролем "Газпрома") рынок СНГ и дальнего зарубежья.

Планируется отменить жесткие цены на газ. С определенного момента ФЭК будет определять лишь верхние и нижние границы цен, которые со временем будут расширяться и дифференцироваться по регионам. Предполагается, что либерализация цен на газ повысит его стоимость к 2007-2008 году до 43-45 долл. за 1000 кубометров.

Что касается транспортной составляющей, то этот лакомый кусочек будет по-прежнему оставаться под контролем государства. Семнадцать транспортных "дочек" компании должны объединиться в одну или несколько крупных компаний, чьи контрольные пакеты будут обменены на меньшие пакеты акций самого "Газпрома".

Таким образом, должен расшириться список участников внутреннего рынка, уровень производства газа в стране будет поддерживаться за счет увеличения доли независимых производителей. "Газпром" освободится от наименее привлекательных месторождений, сосредоточив усилия на крупных сверхдоходных проектах и сохранив контроль государства над своими структурами.

Немало дискуссий вызвали и попытки реструктурировать другую естественную монополию - РАО "ЕЭС России". Анатолий Чубайс настаивает на необходимости немедленного реформирования отрасли, апеллируя к потребности скорейшей модернизации производственных мощностей и, следовательно, к поиску источников финансирования этого процесса.

Предсказание угрозы техногенной катастрофы, или, как ее еще называют, "проблемы 2003 года", когда окончательно придут в негодность многие технологические объекты страны, не лишено оснований. Именно к этому времени Чубайс приурочивает возможный выход из строя многих объектов энергетики (их изношенность сегодня составляет порядка 50%). Поэтому основным посылом для ускоренной реструктуризации энергосистемы он назвал необходимость получения инвестиций в модернизацию энергопроизводящих и транспортных предприятий Единой энергосистемы.

План реструктуризации отрасли "по Чубайсу" предусматривает выведение из состава РАО "ЕЭС" энергопроизводящих предприятий и сбыта и передачу их в частную собственность. Это, по мнению авторов проекта, позволит получить необходимый минимум для финансирования энергосетей - порядка 50 млрд. долл. в период до 2010 года.

При этом проект реструктуризации предусматривает сохранение за ЕЭС лишь монополии на транспортировку электроэнергии, а за государством - абсолютный контроль над этим процессом.

Проект тем не менее вызвал живейшее противодействие не только со стороны кремлевской администрации в лице Александра Волошина и Андрея Илларионова, но и других экономистов и энергетиков. За чубайсовскими планами противники углядели попытку "растащить ЕЭС по кусочкам", "передать своим людям" и т.п. А недавний энергетический кризис в Приморье подлил масла в огонь античубайсовской критики вообще, критики реструктуризации РАО "ЕЭС" в частности.

Во многих развитых странах до четверти всей электроэнергии вырабатывается мелкими производителями, автономными источниками, вообще не вовлеченными в единую сеть. Малая энергетика начинает свое развитие и в России - она, как правило, обходится дешевле, особенно в труднодоступных районах. Однако необходимо учитывать, что большинство из этих государств подходили к вопросу реформирования энергетики очень тщательно. Но даже и там не избежали ошибок - ярким свидетельством чему может служить кризис в Калифорнии.

Интересно, что оба проекта реструктуризации - и "Газпрома", и РАО "ЕЭС" - близки в основных положениях. А именно: в плане передачи части производства в руки частных владельцев и сохранения государственной монополии на транспортировку. И если в одном случае государство настаивает на этом проекте, а менеджмент противится, то в случае с "ЕЭС" все гораздо менее понятно - менеджмент "за", правительство (пусть и в несколько отличном от программы РАО "ЕЭС" варианте) - "за". В то же время представители администрации президента и многие специалисты отрасли горячо и недвусмысленно возражают. Да и сам президент, пусть и не высказывает своей оценки напрямую, недавно поставил под сомнение целесообразность начала реформ, когда в стране бушует энергетический кризис.

Впрочем, в конфликте вокруг РАО "ЕЭС" присутствует и политический фактор. Если реструктуризация ЕЭС пойдет по намеченному Чубайсом плану, это будет означать, что он, потеряв очки в ходе энергетического кризиса, вновь восстановит политическое влияние. В любом случае все станет понятно уже в апреле, когда, во-первых, президент (которому в ближайшие недели на комиссии Госсовета будут представлены результаты рассмотрения всех концепций реформирования энергетики) вынесет свой вердикт относительно преобразований в РАО "ЕЭС", а во-вторых, пройдет собрание акционеров компании.

Еще одна история реструктуризации - история многострадального РАО "Норильский никель". Металлургический холдинг вряд ли сравнится с многоруким, разбросанным по всей стране "Газпромом" или ЕЭС - он гораздо компактнее, да и роль его в экономике страны хоть и весомая, но все же не сравнима с ролью энергетического комплекса. Тем не менее реструктуризация "Норникеля" вызвала, похоже, еще больше шума.

Нынешним акционерам компания досталась в том виде, в каком она была сформирована еще до акционирования. Сначала это было простое объединение родственных предприятий отрасли в государственный концерн, позже превращенный в РАО "Норникель". Само РАО задумывалось как своеобразная управляющая надстройка над несколькими комбинатами и заводами.

В первые годы существования РАО на практике являлось малополезным приложением к своему ключевому предприятию - Норильскому комбинату. Даже генеральными директорами комбината и РАО оставался один человек.

Когда "Интеррос" взял "Норникель" в управление, именно эта управленческая надстройка стала определять политику дальнейшего развития всего производственного базиса холдинга, превратившись в главный оплот нового менеджмента. Тогда это было необходимо - создать мощную управленческую структуру в Москве, способную жестко диктовать Норильску новые формы работы, разрабатывать нормальную сбытовую политику и стратегию дальнейшего развития, консолидировать и контролировать финансовые потоки (предприятия РАО не могли даже самостоятельно получать выручку - из-за кредиторских долгов, сделанных предыдущим руководством, их счета были арестованы, и даже зарплату рабочим приходилось платить через структуры РАО).

Прошло время. Предприятия "Норникеля" были выведены из кризиса, выплачена либо реструктурирована кредиторская задолженность, возросли объемы производства и продаж, в Норильске сформировалась новая сильная команда менеджеров.

В то же время сохранялось странное положение: на рынке ценных бумаг котировались акции РАО "Норникель", а на балансе самого РАО не было ничего, кроме акций дочерних предприятий. Основные фонды, персонал, лицензии на эксплуатацию недр оставались в ведении "дочек", в первую очередь - Норильского комбината. Акционеры холдинга (среди которых, к слову, около 200 тысяч физических лиц, работников предприятий) не имели доступа к капиталу холдинга.

Богатая, но неприглядная кредитная история комбинатов "Норникеля" (а у каких предприятий, переживших начало девяностых годов, она была другой?) не привлекала инвесторов. Реструктуризация РАО началась с реинкарнации "дочек".

Первые шаги - создание Норильской горной и Кольской горно-металлургической компаний - прошли более или менее тихо. В эти компании были переведены активы Норильского и Мончегорского комбинатов. Новые структуры создавались с учетом требований времени и мирового бизнеса - прозрачными, чистыми, инвестиционно привлекательными. Но этого было недостаточно.

В меняющихся условиях - самого РАО и экономики всей страны - существующая структура управления, при которой решения принимались в Москве, а исполнялись в Норильске или Мурманске, становилась все менее эффективной. Поскольку прибыли проходили сначала через дочерние предприятия, а затем через холдинг, возникала двойная система налогообложения. Достаточно сложными и запутанными оставались финансовые схемы. Нагромождение юридических лиц не добавляло холдингу привлекательности.

Логичным и разумным в этом случае стал бы перенос центра капитализации - и управления - туда, где ему и следовало быть, - в Норильскую горную компанию.

Реструктуризация предполагает не только реформу управления. В планах "Норникеля" появилась диверсификация бизнеса, освоение новых рынков и, как одно из условий этого - создание собственной сбытовой сети за рубежом. В соответствии с возложенными на него полномочиями совет директоров компании принял решение купить британскую сбытовую компанию Norimet.

Немедленно в печати появились сообщения о том, что Norimet куплен слишком дорого. Миноритарные акционеры срочно организовались и заявили о неправомочности таких действий руководства компании и ущемлении своих интересов. ФКЦБ, которая несколько месяцев проверяла многостраничный пакет документов по реструктуризации и, не найдя никаких нарушений, благословила-таки дополнительную эмиссию акций "Норникеля", внезапно решила оспорить сделку, упирая на то, что речь шла не о покупке, а об обмене акций Norimet на акции Норильской горной компании.

Разумеется, ФКЦБ не только вправе это делать - она обязана отслеживать чистоту сделок и защищать интересы акционеров. Вот только последний демарш комиссии был предпринят в очень определенное время - за несколько дней до выборов губернатора Таймырского автономного округа, в которых участвовал генеральный директор "Норникеля" Александр Хлопонин.

Московский арбитражный суд иск ФКЦБ "завернул", сославшись на техническую погрешность в оформлении. А когда выборы на Таймыре прошли и выиграл их Хлопонин, ФКЦБ не продублировала иск, хотя могла - и намеревалась - это сделать.

Никто не может утверждать, что единственной целью разбирательств ФКЦБ с "Норникелем" была дискредитация руководства компании. Но столь своевременные вспышки внимания контролирующих органов к делам компании наводят на определенные размышления.

Впрочем, дело не в выборах. Размышления на тему законности приватизации "Норильского никеля" и возможности его возвращения в госсобственность по-прежнему многим не дают покоя - всего несколько месяцев назад этот вопрос в очередной раз обсуждался на заседании Государственной Думы. При этом большинство экспертов придерживаются мнения, что "Норникель", будь он национализирован, недолго продержится в материнском лоне государства - в очень скором времени он попросту сменит собственника.

Руководство "Норильского никеля" не скрывает, что одной из важнейших причин реструктуризации РАО по выбранной схеме является нормальное желание увести предприятие от политических рисков. Угроза банкротства предприятия давно миновала. Единственно возможным методом отчуждения компании у нынешнего собственника остается использование рычагов властного давления.

Соблазн передела собственности витает в обществе, время его еще не прошло.